— Надеюсь, Борк смог помочь вам. — На этот раз — нет. — А что насчет Клипры? Борк знает, где он находится? — Он ничего не знает. Она помедлила, стоя перед ним, и Харри смутно ощутил, что она чего-то от него ждет. В какое-то параноидальное мгновение вспомнился непроницаемый взгляд Торхуса в аэропорту — как это он сказал? «Деликатность задания»? Что, если Тонье Виг получила указание присматривать за Харри и сообщать о его действиях, в случае если он зайдет слишком далеко? Он взглянул на нее и тут же отбросил эту мысль. — Чей этот красный «порше»? — спросил он. — «Порше»? — Ну да, вот этот. Разве девочки из Эстфолла не знают наизусть все марки автомобилей, едва достигнув шестнадцатилетнего возраста? Тонье Виг пропустила замечание мимо ушей и надела солнечные очки. — Это машина Йенса. — Кто такой Йенс? — Йенс Брекке. Брокер. Пару лет назад он перешел на работу в «Барклай Таиланд» из норвежского банка «ДНБ». Вон он стоит. Харри обернулся. На самом верху лестницы стояла Хильде Мольнес, облаченная в траурное шелковое платье, рядом с ней — Санпхет с серьезным лицом и в черном костюме. А за ними маячил молодой блондин. Харри заметил его еще в церкви. Под пиджаком у него был жилет, несмотря на то что жара достигала тридцати пяти градусов. Глаза прятались за дорогими на вид солнечными очками. Он тихо говорил о чем-то с девушкой, тоже одетой во все черное. Харри пристально посмотрел на нее, и она повернулась, словно физически ощутив прикосновение его взгляда. Он не сразу узнал в ней Руну Мольнес, но теперь понял почему. Странная асимметрия фигуры исчезла. Руна была выше остальных стоявших на лестнице. Взгляд ее не выражал никаких чувств, одну лишь скуку. Извинившись, Харри поднялся по лестнице и подошел к Хильде Мольнес со словами соболезнования. Взял ее вялую, безвольную руку. Вдова посмотрела на него затуманенным взглядом, тяжелый аромат ее духов почти заглушал запах джина. Наконец он повернулся к Руне. Закрывшись от солнца рукой и прищурившись, она взглянула на него снизу вверх, словно бы обнаружила его только сейчас. — Привет, — произнесла она. — Наконец появился кто-то, кто выше меня в этой стране пигмеев. Не вы ли тот следователь, который приходил к нам? В ее голосе угадывались агрессивные нотки, какой-то подростковый вызов. Рукопожатие оказалось крепким и энергичным. Харри невольно взглянул на другую руку. Из черного рукава торчал воскового цвета протез. — Вы следователь? — за спиной послышался голос Йенса Бракке. Сняв очки, блондин прищурился. У него было открытое мальчишеское лицо, непослушная светлая челка падала на глаза, голубые и почти прозрачные. Хотя круглое лицо все еще сохраняло детскую пухлость, но морщинки возле глаз выдавали, что ему уже за тридцать. Костюм от Армани он сменил на классический от Дель-Джорджио, туфли от Балли ручной работы блестели, будто черные зеркала, но что-то в манере говорить придавало ему сходство с хулиганистым подростком, вырядившимся как взрослый. — Я из норвежской полиции, приехал сюда провести полагающееся в таких случаях дознание, — представившись, сообщил Харри. — Вот как? Это что, дело обычное? — Вы разговаривали с послом в день его смерти, не так ли? Брекке чуть удивленно взглянул на Харри. — Верно. А откуда вам это известно? — Мы нашли его мобильный телефон. Ваш номер фигурировал в числе последних пяти, по котором он звонил. Харри внимательно посмотрел на своего собеседника, но тот не выразил ни удивления, ни замешательства, одно лишь искреннее недоумение. — Мы можем поговорить? — спросил Харри. — Конечно, — ответил Брекке, и между его указательным и средним пальцем вдруг появилась визитная карточка. — Дома или на работе? — Дома я сплю, — заявил он. Почти незаметная улыбка мелькнула на его лице, но Харри тем не менее ее уловил. Словно бы Йенса забавлял сам факт разговора со следователем, словно в этом было что-то не совсем приличное. — А теперь, простите, я должен откланяться… И Брекке шепнул пару слов на ухо Руне, кивнул Хильде Мольнес и бегом по лестнице спустился к своему «порше». Народ почти уже разъехался, Санпхет проводил Хильде к посольской машине, и Харри остался на лестнице вдвоем с Руной. — Теперь будут поминки в посольстве, — сказал он. — Знаю. Но матери туда совсем не хочется. — Понимаю. К вам, наверное, приедут родственники. — Нет, — односложно ответила она. Харри видел, как Санпхет закрывает дверь за Хильде Мольнес и обходит машину кругом. — Хорошо. Вы можете поехать со мной на такси, если хотите. Харри почувствовал, как у него запылали мочки ушей. Он-то имел в виду: «если хотите туда поехать». Она взглянула на него. Глаза у нее были темные и непроницаемые. — Не хочу, — ответила она и направилась к посольской машине. Глава 16 Настроение у всех было подавленное, разговаривали мало. Тонье Виг сама попросила Харри прийти, и теперь они вместе стояли в углу, вертя в руках бокалы с напитками. Тонье допивала второй мартини. Харри попросил воды, но получил сладкий и липкий апельсиновый сок. — У тебя осталась дома семья? — Да, кое-кто, — ответил Харри, не совсем понимая, что означает эта смена темы и обращение на «ты». — У меня тоже, — продолжала она. — Родители, братья и сестры. Есть еще дяди и тети, а вот бабушек и дедушек уже нет. Вот так. А у тебя? — Примерно так же. Мимо них скользнула Ао, держа в руках поднос с напитками. На ней было простое, традиционное тайское платье с длинным разрезом на боку. Он проводил ее взглядом. Несложно было представить себе, что господин посол мог и не устоять перед таким искушением. В другом конце комнаты, перед большой картой мира, стоял какой-то человек, широко расставив ноги и покачиваясь. Стройный, широкоплечий, седоватые волосы подстрижены так же коротко, как и у Харри. Глубоко посаженные глаза, под кожей перекатываются мускулы, руки убраны за спину. Сразу видно военного. — Кто это? — Ивар Лёкен. Посол звал его просто LM. — Лёкен? Странно. Такой фамилии нет в списке сотрудников посольства, который мне дали в Осло. Чем он занимается? — Хороший вопрос, — хихикнула она и отпила коктейль. — Прости, Харри. Ничего, что я называю тебя Харри? Я сегодня выпила, было так много работы в последние дни, и я плохо спала. Знаешь, он приехал сюда в прошлом году, вскоре после Мольнеса. Грубо говоря, он из тех мидовцев, которые уже никуда не дойдут. — Что ты хочешь этим сказать? — Что его карьера испорчена. Он из военных, и в какой-то момент к его имени стало слишком часто прилипать словечко «но». — Но? — Ты разве не слышал, как в МИДе отзываются друг о друге? «Он прекрасный дипломат, но выпивоха, но бабник» — и так далее. А то, что стоит после «но», гораздо важнее, чем то, что до, потому что определяет в конечном счете дальнейшую карьеру. Вот почему в руководстве так много добропорядочных посредственностей. — В чем же заключается его «но» и почему он оказался здесь? — Честно говоря, сама не знаю. Я вижу, что он назначает встречи, пишет отчеты для Осло, но больше мы ничего не знаем. Думаю, ему нравится быть одному. Иногда он берет палатку, таблетки от малярии, рюкзак с фотоаппаратурой и отправляется во Вьетнам, Лаос или Камбоджу. Одинокий волк, ты ведь знаешь таких? — Пожалуй. А что за отчеты он пишет? — Понятия не имею. Этим ведал посол. — Не знаешь? Вас ведь не так много в посольстве. Он занимается разведкой? — С какой стати? — Ну, Бангкок — центральный перевалочный пункт для всей Азии. Она посмотрела на него, игриво улыбаясь.