— Говорят, он плохо на меня влияет. — С кем же вы водите компанию теперь? Харри поднял бутылку кока-колы. — С американским культурным империализмом. — Что, завязали? — Осенью пил пиво. Лёкен усмехнулся. Ласково и уверенно, как Эрик Бю в своей телепрограмме. — Значит, вот как. А я-то думал, отчего это Торхус выбрал именно вас. Харри понял, что ему сделали скрытый комплимент и что Торхус обычно выбирает гораздо больших идиотов. Что выбор объясняется чем-то иным, нежели тем, что он негодный полицейский. Харри кивнул на бутылку: — Что, заглушает тошноту? Лёкен вопросительно посмотрел на него: — То есть помогает на какое-то время забыть о работе? Забыть о мальчиках, о снимках, обо всем этом дерьме? Лёкен выпил и налил еще. Сделав глоток, он отставил стакан и откинулся на спинку стула. — Я прошел специальную подготовку, чтобы справляться с этой работой, Харри. Харри слабо представлял себе такую подготовку. — Я знаю, как они рассуждают, что ими движет, что доставляет им удовольствие, каким соблазнам они поддаются. — Лёкен достал свою трубку. — Я раскусил их уже очень давно. Харри не знал, что сказать. И поэтому промолчал. — Говорите, завязали? А вы способны на это, Холе? Вы умеете сказать «нет»? Как в той истории с сигаретами — принять решение и твердо на нем стоять? — Ну, в общем, да, — ответил Харри. — Проблема только в том, что решения эти оказываются не всегда хорошими. Лёкен снова усмехнулся. А Харри вспомнил старого друга, который усмехался точно так же. Друга он похоронил в Сиднее, но тот все равно регулярно являлся к Харри по ночам. — Тогда мы с вами похожи, — сказал Лёкен. — Я ни разу в жизни не дотронулся до ребенка. Да, я мечтал, воображал себе это, до слез, но никогда в жизни этого не сделал. Понимаете меня? Харри сглотнул. Его охватило смятение. — Не знаю, сколько мне было лет, когда меня впервые изнасиловал мой отчим, но кажется, не больше пяти. Я рубанул его по ляжке топором, когда мне исполнилось тринадцать. Задел артерию, он потерял сознание и чуть не погиб. Но он выжил и стал калекой. Говорил всем, что произошло несчастье, что сам себя рубанул топором, когда колол дрова. Мы были квиты. Лёкен поднял стакан и угрюмо посмотрел на коричневую жидкость. — Вам, наверное, кажется, что это чистейший парадокс, — произнес он. — Но по статистике, дети, пережившие сексуальные домогательства, чаще всего сами потом становятся насильниками, верно? Харри скривился. — Это правда, — продолжал Лёкен. — Педофилы хорошо знают, какие страдания они причиняют детям, ведь многие из них сами пережили в детстве и страх, и стыд, и чувство вины. Кстати, вам известно, что, по мнению многих психологов, есть близкое родство между либидо и влечением к смерти? Харри покачал головой. Лёкен опрокинул стакан и перестал улыбаться. — Это как укус вампира. Думаешь, что умер, а просыпаешься и сам делаешься вампиром. Бессмертным, с ненасытной жаждой крови. — И с вечным стремлением к смерти? — Вот именно. — А что сделало вас иным? — Все вообще иначе, Холе. Лёкен набил трубку и положил ее на стол. Он снял с себя черный, под горло, свитер, его голый торс поблескивал от пота. Ладно сложенный, жилистый, он тем не менее был уже стар — обвисшая кожа, дряблые мышцы, — и наступит день, когда он должен будет умереть. — Когда в моем шкафчике в Вардё нашли журнал с детской порнографией, меня вызвал командир. Но мне повезло: к ответственности меня не привлекли, для серьезных подозрений не было повода, я всего лишь рассматривал картинки. Поэтому и в моем личном деле не появилось ничего, кроме записи об увольнении из ВВС. Благодаря работе в разведке я вошел в контакт с организацией, которая в то время называлась Special Services, предшественницей ЦРУ. Они послали меня на обучение в Штаты, а потом направили в Корею, работать под прикрытием норвежского полевого госпиталя. — И на кого же вы работаете теперь? Лёкен пожал плечами, показывая, что это не имеет значения. — Вам не стыдно? — спросил Харри. — Конечно, стыдно, — слабо улыбнулся Лёкен. — Каждый день стыдно. Это моя слабость. — Тогда зачем вы рассказали мне все это? — поинтересовался Харри. — Ну, во-первых, потому что я слишком стар, чтобы скрываться. Во-вторых, потому что мне некого принимать во внимание, кроме самого себя. И в-третьих, стыд — это ведь эмоции, а не логика. — Уголок его рта пополз вверх, и на лице появилась саркастическая усмешка. — Раньше я даже выписывал «Archives of Sexual Behavior»,[36] чтобы узнать, не определил ли какой ученый, что за монстр во мне сидит. Читал скорее из любопытства, чем от стыда. Там я увидел статью о монахе-педофиле из Швейцарии, который никогда не был ни в чем замешан, а потом заперся в комнате да и выпил рыбий жир с осколками стекла. Статью я бросил на середине, так и не дочитав до конца. Я предпочитаю оценивать себя как продукт воспитания и среды, но все же, несмотря ни на что, как человека морального. И намерен уживаться с самим собой, Холе. — Но как же вы, будучи педофилом, занимаетесь сбором материалов по детской проституции? Вас ведь это заводит? Лёкен задумчиво уставился на стол. — Вы когда-нибудь мечтали изнасиловать женщину, Холе? Можете не отвечать, я все равно знаю, что мечтали. Но ведь это не значит, что вы действительно собираетесь кого-то изнасиловать? И это также не означает, что вы как полицейский не можете расследовать дела об изнасиловании, верно? Даже если вы в состоянии понять мужика, который потерял самообладание, все равно это не играет особой роли. Изнасилование — это безумие. Оно противозаконно. И подобная сволочь понесет наказание. Он опрокинул третий стакан. Бутылка опустела до этикетки. Харри покачал головой. — Извините, Лёкен, но мне трудно с вами согласиться. Вы покупаете детское порно, вы часть всего этого. Без таких, как вы, не существовало бы рынка подобных мерзостей. — Вы правы, — сказал Лёкен, и взгляд его затуманился. — Я не святой. Правда, что я тоже поспособствовал этому миру превратиться в юдоль скорби. Чего же мне еще ответить? Как поется в песне: «Я такой же, как другие: дождь прошел, и я промок». Харри вдруг ощутил себя таким же старым, как Лёкен. Старым и усталым. — А что там с этими кусочками известки? — спросил Лёкен, слегка гнусавя. — Просто совпадение. Я подумал, что они напоминают известковую пыль на отвертке, которую мы нашли в багажнике Мольнеса. Она желтоватая. Не чисто белая, как обычная известь. Хочу отдать эти кусочки на экспертизу и сравнить с пылью в машине посла. — Что в таком случае это означает? Харри пожал плечами. — Никогда не знаешь заранее, что это может означать. Девяносто девять процентов информации, собранной в результате расследования, бесполезны. Надо только надеяться, что заметишь тот единственный процент, когда он окажется у тебя носом. — Пожалуй, верно, — сказал Лёкен и, закрыв глаза, откинулся на спинку стула. Харри вышел на улицу и купил суп-лапшу с королевскими креветками у беззубого тайца в кепке с надписью «Ливерпуль». Продавец налил ему супу из черного котла в пластиковый пакет и завязал его узлом, обнажив десны. Вернувшись, Харри нашел на кухне две суповые тарелки. Он разбудил Лёкена, и они молча съели суп. — Думаю, я знаю, кто отдал приказ о проведении расследования, — сказал наконец Харри. Лёкен ничего не ответил. — Я понимаю, почему вы не могли ждать, пока будет подписан договор с Таиландом. Дело срочное, верно? Вы спешили получить результаты и потому тайно начали слежку. — Вы не сдаетесь? — Какое это теперь имеет значение? Лёкен подул на ложку с горячим супом. — Требуется много времени, чтобы найти доказательства, — ответил он. — Может, целый год. Важнее всего было выиграть время. — Я догадываюсь, что нет никакого письменного документа, в котором был бы назван инициатор расследования, так что Торхус останется в полном одиночестве, если дело затрещит по швам. Я прав? Лёкен поднял перед собой ложку с креветкой и сказал, обращаясь к ней: — Умные политики всегда заботятся о том, чтобы обезопасить себя, разве не так? Для выполнения грязной работы у них имеются заместители. А заместители не отдают приказов. Они лишь говорят какому-нибудь начальнику отдела, что тому надо сделать, чтобы продвинуться вверх по карьерной лестнице. — Аскильсен? Лёкен положил в рот креветку и молча принялся жевать. — Что же посулили Торхусу за проведение операции? Должность замминистра?