— Не знаю. Мы не обсуждали подобные вещи. — А как же начальник полиции? Она тоже рискует? — Полагаю, она верный социал-демократ. — Речь о политических амбициях? — Возможно. А может быть, никто из них вовсе ничем таким и не рискует. То, что мой офис находится в том же здании, что и посольство, еще не означает… — …что вы тоже в их платежной ведомости? Так на кого же вы работаете? Или вы внештатник? Лёкен улыбнулся своему отражению в супе. — Скажите, что случилось с вашей женщиной, Холе? Харри растерянно уставился на него. — Ну, с той, что бросила курить. — Я уже рассказал вам об этом. Она уехала в Англию с музыкантом. — А потом? — Кто сказал, что было какое-то «потом»? — Вы. Та интонация, с которой вы о ней рассказывали, — рассмеялся Лёкен, отложив ложку. — Давайте говорите, Холе. Она действительно бросила курить? Совсем? — Нет, — тихо произнес Харри. — Тогда. Но теперь бросила. Совсем. Он взглянул на бутылку «Джима Бима», закрыл глаза и попытался представить себе тепло от первого глотка. Харри сидел до тех пор, пока Лёкен не уснул. Потом оттащил его на кровать, укрыл пледом и ушел, захлопнув дверь. Консьерж в «Ривер-Гарден» тоже спал. Харри хотел было разбудить его, но передумал: всем надо поспать ночью, хотя бы немного. Под дверь квартиры было подсунуто письмо. Харри положил его, не распечатывая, на ночной столик вместе с остальными, а потом устроился у окна, глядя на баржу, беззвучно скользившую по воде под мостом Таксин-бридж. Глава 41 Было уже почти десять, когда Харри входил в кабинет. В дверях он столкнулся с Нхо. — Ты слышал? — О чем? — О распоряжении шефа полиции? Харри покачал головой. — Мы узнали об этом сегодня утром на летучке. Наше начальство успело пообщаться. Лиз подскочила на стуле, когда Харри ввалился в кабинет безо всяких формальностей. — Доброе утро, Харри! — Не особо. Лег спать только в пять утра. Слышал, расследование хотят свернуть? Лиз вздохнула. — Судя по всему, наши начальнички снова побеседовали. Твоя повела речь о нехватке бюджетных средств и кадров, а потому захотела немедленно вернуть тебя на рабочее место, тогда как наш осерчал, что мы проигнорировали еще парочку убийств, занимаясь этим делом. Разумеется, речь идет не о том, чтобы закрыть наше дело, а о том, чтобы не считать его приоритетным. — И что дальше? — А то, что мне отдан приказ проследить, чтобы через два-три дня ты уже сидел в самолете. — И? — Я отрапортовала, что все авиабилеты на январь, как обычно, распроданы и придется подождать как минимум неделю. — Следовательно, у нас есть целая неделя? — Нет, мне было заявлено, что, если нет дешевых билетов, надо лететь бизнес-классом. Харри расхохотался: — Черти! И они еще говорят о бюджете? А знаешь, они задергались. Стул под Лиз заскрипел, когда она откинулась на его спинку. — Хочешь обсудить это, Харри? — А ты хочешь? — спросил он. — Не знаю, хочу ли я, — ответила она. — О некоторых вещах лучше помолчать, не так ли? — Почему же мы этого не делаем? Она отвернулась, подняла жалюзи и выглянула в окно. Над ее гладкой макушкой лучи солнца образовали светящийся нимб. — Тебе известно, сколько в среднем получает новобранец Министерства национальной полиции, Харри? Сто пятьдесят долларов в месяц. В министерстве работает сто двадцать тысяч полицейских, которым надо кормить свои семьи, и мы не в состоянии платить им хорошую зарплату. Тебе не кажется естественным, что некоторые из них могут закрывать глаза на какие-то вещи, ради того чтобы получить прибавку? — Нет, не кажется. Она вздохнула. — Лично я никогда не пренебрегаю служебными обязанностями. Никто не знает, как мне тоже бывают нужны лишние деньги, но я никогда не поступлюсь чем-то ради них. Мои слова, наверное, напоминают клятву скаутов, но кто-то же должен делать свою работу. — А кроме того, ты несешь… — …ответственность, да, — устало улыбнулась она. — Кто-то должен нести этот крест. Харри начал рассказывать. Она принесла кофе, сообщила на коммутатор, чтобы ее не звали к телефону, записывала за Харри, принесла еще кофе, смотрела в потолок, ругалась последними словами и в конце концов сказала Харри, чтобы он уходил, потому что ей надо подумать. Через час она снова вызвала его к себе. Кипя от ярости. — Черт возьми, Харри, ты вообще понимаешь, о чем меня просишь? — Да. И вижу, ты тоже это поняла. — Я рискую потерять работу, если соглашусь покрывать тебя и этого Лёкена. — Будет мило с твоей стороны! — Черт тебя побери! Харри ухмыльнулся. Дама, взявшая телефонную трубку в Торговой палате Бангкока, тотчас положила ее, едва Харри заговорил по-английски. Тогда он попросил Нхо перезвонить туда и произнес по буквам название, написанное на первой странице аналитического отчета, найденного в кабинете Клипры. — Только узнай, чем они занимаются, кто владелец и все такое прочее. Нхо вышел, а Харри некоторое время еще сидел, барабаня пальцами по столу, а потом сделал новый звонок. — Холе, — ответили в трубке. Харри знал, что отец называет их фамилию по привычке, представляясь от имени всего семейства. Словно мать все еще сидит в зеленом кресле в гостиной, вышивая или читая книгу. Харри даже показалось на мгновение, что она тоже участвует в этом разговоре. Отец только что встал. Харри спросил, чем он намерен заняться сегодня, и с удивлением услышал, что отец, оказывается, собрался ехать на дачу в Рауланн. — Надо нарубить дров, — сказал он. — Дрова закончились.