— Я даже не знал бы, с чего начать, — ошеломленно покачал головой Таркин. — А зачем вам знать? Все-таки политика — моя область деятельности. — До сих пор безмятежный, Палпатин посерьезнел. — Я прекрасно понимаю, что значат для молодого человека жажда действий и амбиции, особенно если ему кажется, что в силу своего происхождения он держится особняком от других. Вполне могу представить, что даже здесь вас травят избалованные отпрыски влиятельных семей. Богатство тут вовсе ни при чем — ваша семья могла бы купить и продать большинство здешних сопляков. Все дело в везении — если бы вы родились ближе к Ядру, вам не пришлось бы защищаться от их мелких нападок, будто вам не хватает утонченности, культуры, хорошего воспитания. — Сенатор замолчал, и на лице его появилась улыбка. — Уверен, все вышеперечисленное нисколько не помешало вам сделать себе имя. И одно лишь это, мой юный Таркин, доказывает, что вы родились не для того, чтобы за кем-то следовать. — Вы основываетесь на собственном опыте, — рискнул заметить Таркин после долгой паузы. — Конечно. Наши родные планеты различаются в том смысле, что моя не желала участвовать в галактической политике, ваша же на протяжении долгих лет стремилась в нее включиться. Но я давно знал, что политика может обеспечить мне путь к самому центру, хотя даже при всем при этом попал на Корусант не вполне самостоятельно. Мне оказал поддержку... один учитель. Я был еще моложе вас, когда он помог мне понять, чего я больше всего хочу в жизни, и добиться этого. — Вы... — начал Таркин. Палпатин кивнул. — Ваша семья по-своему влиятельна, но только в Сесвенне. Силы безопасности вскоре прогонят из сектора пиратов, и что вы тогда станете делать? — Он прищурился. — Есть сражения куда серьезнее, курсант. Когда закончите академию, почему бы вам не навестить меня на Корусанте? Я буду вашим провожатым по Сенатскому округу и, если повезет, сумею изменить ваше мнение насчет карьеры политика. В отличие от Корусанта, Эриаду не развращена алчностью и сумятицей противоборствующих голосов. Она всегда была планетой Таркинов и могла бы стать маяком для других планет, которые хотели бы добиться признания галактическим сообществом. И именно вы можете этого достичь. Случилось так, что Таркин еще много лет не занимался политикой, хотя и принял помощь Палпатина при поступлении в Академию Судебного департамента. В точном соответствии с предсказаниями сенатора с Набу другие курсанты сначала воспринимали его как некоего благородного дикаря, полного энергии и настойчивости, но по несчастливой случайности родившегося на нецивилизованной планете. Виной тому отчасти были отец Таркина и высшие эшелоны Сил безопасности Отдаленных регионов. Желая произвести впечатление на Ядро своими достижениями и готовностью пожертвовать Республике одного из своих выдающихся стратегов, руководство Сил безопасности лично доставило Таркина в академию на одном из лучших военных кораблей, сверкающий корпус которого украшал символ в виде оскалившегося вирмока, а сам Таркин появился при полных регалиях коммандера Сил безопасности. В возникшей суматохе ректор академии принял его за прибывшего с визитом важного сановника, каковые, в отличие от переживавших не лучшие времена планет Сесвенны, в Ядре не имели никакого веса. Если бы не очередное вмешательство Палпатина, Таркина могли отчислить из академии еще до того, как он стал курсантом. Таркин понимал, что пренебрег уроками, полученными на Салласте, и совершил худшую в своем роде тактическую ошибку. И на Гиблом плато, и в окрестностях Эриаду он настолько привык смело вступать в конфронтацию, заявляя о себе с высоко поднятой головой, что не учел совершенно иной, намного более мирной сущности нового испытательного полигона. Вместо того чтобы сеять хаос, столь часто служивший его целям на земле и в глубоком космосе, ему удавалось вызывать лишь презрительные взгляды преподавателей и насмешки курсантов, при любой возможности обращавшихся к нему «коммандер» или шутливо отдававших честь. Поначалу насмешки и издевательства приводили к дракам, в которых он, как правило, побеждал, а также к дисциплинарным взысканиям и выговорам, из-за чего он оставался изгоем в классе. Тот факт, что курсанта могут изгнать из академии за то, что он постоял за себя, стал для него откровением, и, возможно, ему следовало увидеть в этом отражение позиции Республики, которую она заняла в последующие годы, когда ее авторитету бросили вызов сепаратисты. Но он не мог удержаться от того, чтобы не ответить ударом на удар, хотя постепенно оставил попытки мстить сверстникам за их насмешки. Впрочем, спонтанные вспышки гнева случались и впоследствии, соответственно продолжали накапливаться и взыскания. Однако даже при всем при этом он не желал прогибаться под других и ждал лишь возможности показать, каков он на самом деле. И такой возможностью стал Халкион. Халкион, планета в регионе Колоний, входившая в состав Республики, страдал от поразившего его кризиса. Группа хладнокровных узурпаторов, требовавших полной независимости планеты, похитила нескольких членов ее руководства и держала их в заложниках в отдаленных застенках. Исчерпав все попытки договориться, Республиканский сенат санкционировал вмешательство в разрешение кризиса джедаев с использованием, при необходимости, «дипломатии световых мечей». Таркин оказался одним из восьмидесяти законников — представителей Судебного департамента, которым Сенат поручил оказать поддержку джедаям. Таркин, никогда прежде не видевший джедаев и тем более не служивший рядом с ними, с нетерпением ждал встречи. Его теоретические познания о Силе были не менее глубоки, чем у большинства его коллег по академии, но его куда больше интересовали не метафизические рассуждения, а возможность увидеть джедаев в деле. Насколько хорошо они владели тактикой и стратегией? Как быстро они хватались за световые мечи, когда никто не слушал их приказов? Насколько далеко они готовы были зайти ради поддержания авторитета Республики? Считая себя мастером виброкопья, Таркин в неменьшей степени восхищался их владением световым мечом. Наблюдая за их тренировками во время полета на Халкион, он понял, что у каждого из них свой боевой стиль, а техника атак и защиты, похоже, никак не связана с цветом энергетического клинка. На Халкионе джедаи разделили законников на четыре группы: одна должна была сопровождать их до крепости, остальных же поставили на дальней стороне низкого горного хребта, чтобы перекрыть возможные пути к бегству. Хотя Таркин видел в их плане определенную логику, он не мог избавиться от подозрения, что джедаи попросту хотели избавиться от ответственности за представителей закона, которых явно считали ниже себя. Джедаи, однако, не учли, что узурпаторы Халкиона мастерски владели технологиями и у них имелось достаточно времени, чтобы подготовиться к штурму крепости. Едва группы законников расположились среди покрытых густым лесом холмов, спутники глобального позиционирования оказались выведены из строя, а связь между землей и воздухом заглушена. Вскоре группа Таркина потеряла контакт с двумя крейсерами, доставившими их на Халкион, их командирами-джедаями и остальными командами законников. Разумнее всего было бы затаиться, пока джедаи осаждали крепость, и ждать эвакуации. Но командир группы, старый служака с двадцатилетним опытом в войсках Судебного департамента, заслуживший уважение Таркина своим опытом пилота и участия в боях, решил иначе. Уверенный, что джедаи тоже угодили в ловушку, он настоял на том, чтобы пересечь горы, добраться до крепости и открыть второй фронт. Идея его показалась Таркину проявлением той же самонадеянности, что он наблюдал у некоторых джедаев, с которыми успел познакомиться, но он также понимал, что командиру попросту кажется невыносимой мысль, что он застрял где-то в глуши с группой необстрелянных новичков. Таркин тотчас же сообразил, что последствия могут быть катастрофическими. У командира в инфопланшете имелась карта окрестностей, но Таркин по собственному опыту знал, что карта — вовсе не то же самое, что территория, а в густом лесу с тройным пологом могло таиться множество опасностей. В то же время ему стало ясно, что вряд ли ему еще когда-либо представится подобный шанс показать наконец, чего он стоит. Местная топография была ему знакома по инструктажу перед миссией, и он почти не сомневался, что сумел бы благодаря собственному чутью добраться практически до самой крепости. Но об этом он предпочел не распространяться. Командир три дня вел их сквозь густой лес и болота. Погода стояла ужасная, порой приходилось преодолевать каменные завалы и рухнувшие деревья, иногда возвращаясь назад по собственным следам. Постепенно становилось ясно, что они окончательно заблудились, и когда на четвертый день у них закончились походные рационы, от какого-либо подобия единства группы не осталось и следа. Отпрыски богатых семейств Ядра настолько привыкли к путешествиям среди звезд, что забыли, а может, и вообще не знали, что значит стоять или спать под ними, вдали от искусственного света и общества разумных существ, в дикой глуши на далекой планете. Частые проливные дожди полностью лишили их присутствия духа, зловещие голоса невидимых зверей приводили в ужас, шум крыльев роев насекомых заставлял сжиматься в комок в импровизированных шалашах. Они начали пугаться собственной тени, и Таркин понял, что его сила — в их страхе. Шанс показать, на что он способен, представился на усеянном гравием берегу широкой чистой реки с быстрым течением. Группа двигалась параллельно реке в течение нескольких часов, и Таркин внимательно вглядывался в водный поток, наблюдая за объектами на ее дне и тенями, отбрасываемыми тусклыми солнцами Халкиона. Несколько ранее, ниже по течению, они миновали участок, который без труда можно было преодолеть вброд, но Таркин придержал язык за зубами. Когда же командир и несколько членов группы остановились, споря о возможной глубине потока, Таркин просто шагнул прямо в реку и дошел до середины, где волны доходили ему до плеч, а затем, приставив ладони ко рту, крикнул: — Вот такая глубина! После этого командир держал его рядом с собой, а в конце концов передал ему инициативу. Ориентируясь по восходам и закатам двух солнц Халкиона, а иногда по слабому свечению крошечных лун, Таркин вывел их извилистым путем через лес и горы на более открытую местность по другую сторону хребта. По пути он показывал им, как убивать дичь с помощью бластера, не прожигая зияющих дыр в самых съедобных частях. Ради забавы он прикончил самодельным деревянным копьем крупного грызуна и на глазах у всей группы разделал и поджарил тушку на костре, который разжег с помощью кремня из кучки хвороста. Он приучил своих товарищей-курсантов спать на земле, под звездами, под какофонию звуков. До Войн клонов оставалось еще десять лет, но его командиру и товарищам стало ясно, что Уилхафф Таркин уже по-настоящему попробовал крови. После еще трех дней пути, когда Таркин оценил, что до крепости узурпаторов остается около пяти километров, он поотстал, предоставив командиру право вести их дальше. Джедаи были ошеломлены. Они только что положили конец восстанию, каким-то образом ухитрившись не потерять ни одного высокопоставленного заложника, и уже не надеялись найти в живых кого-то из членов команды законников. Ни одной из отправленных а поиски групп так и не удалось отыскать их следов. Радуясь, что вновь ощутили твердую почву под ногами, курсанты сначала не желали делиться подробностями выпавших на их долю испытаний, но со временем история начала распространяться, и в конце концов спасение их жизней приписали Таркину. Тех законников, кто мало что знал о Галактике за пределами Ядра, потрясло, что планета, подобная Эриаду, может быть родиной не только товаров первой необходимости, но и прирожденных воинов. Вокруг Таркина начал формироваться круг единомышленников, не только купавшихся в лучах его внезапной славы, но и желавших многому у него научиться и даже стать мишенью его шуток. В нем они видели того, кто мог относиться к себе так же жестко, как и к другим, даже если этими другими оказывались старшие по званию, пренебрегавшие своими обязанностями или принимавшие неверные, с его точки зрения, решения. Они уже видели, насколько хорошо он умеет сражаться, карабкаться по горам, пилотировать канонерку и добиваться успехов на спортплощадке, а когда критические ситуации, подобные халкионской, стали случаться все чаще, они начали понимать, что Таркин — превосходный тактик и, что важнее, прирожденный лидер, вдохновлявший других на то, чтобы преодолеть страх и превзойти собственные ожидания. Но восхищались им далеко не все. Если для одних он служил воплощением педантичности, хладнокровия и бесстрашия, другие считали его расчетливым и безжалостным фанатиком. Но к какому бы лагерю ни принадлежали его коллеги, истории о Таркине, появившиеся в дни заката Судебного департамента, стали легендами, прирастая все большими преувеличениями. Тогда мало кто знал подробности его необычного воспитания, поскольку он не отличался особым многословием, предпочитая высказываться лишь коротко и по делу, но хвастаться ему было незачем — о нем рассказывали такое, что он вряд ли смог бы подтвердить или сочинить сам. Говорили, будто он победил в рукопашном бою вуки, провел истребитель через поле астероидов, ни разу не сверившись с приборами, без посторонней помощи защитил родную планету от королевы пиратов, в одиночку путешествовал по Неизведанным регионам... Его стратегия, основанная на том, чтобы смело смотреть в лицо опасности, стала предметом тщательного изучения, а затем ее стали преподавать в академиях. Во время Войн клонов она получила название «натиск Таркина», и тогда же стали поговаривать, будто его офицеры и команда готовы пойти за ним в ад и даже дальше. Он вполне мог остаться законником, если бы не растущий раскол в руководстве, вызывавший небезосновательные сомнения, что департамент и дальше сможет исполнять свою давнюю миссию, поддерживая спокойствие в Галактике. По одну сторону стояли Таркин и другие, готовые исполнять закон и обеспечивать безопасность в Республике, по другую же росло число несогласных, считавших Республику болезнью Галактики и критиковавших ее за торговлю влиянием, услужливость Сената и распространение преступности среди корпораций. Орден джедаев они воспринимали как давно устаревший и неэффективный и требовали более беспристрастной системы правления — либо вообще никакой. По мере того как столкновения интересов Республики и сепаратистов набирали силу, Таркину все чаще приходилось противостоять многим законникам, с которыми он служил ранее. Галактика быстро превращалась в арену борьбы между идеологами и предпринимателями, в которой законникам приходилось разрешать торговые споры или содействовать планам корпораций. Таркин опасался, что сектор Сесвенна захлестнет растущая волна недовольства и ничто не спасет Эриаду и другие планеты от неизбежной междоусобицы. Он начал воспринимать свою родную планету как корабль, который следовало увести в более спокойные воды, а себя — как капитана, который возьмет на себя командование в этом опасном путешествии. Пришло время принять приглашение Палпатина, присоединившись к нему на Корусанте, чтобы пройти обещанный интенсивный курс галактической политики. Войдя в один из турболифтов, ведущих на центральную из пяти башен дворца, Мае Амедда, к удивлению Таркина, послал кабину вниз. — Я думал, резиденция Императора находится выше, — заметил Таркин. — Так оно и есть. Но мы направляемся не прямо к Императору. Сначала нам предстоит встреча с владыкой Вейдером. 7. МАСТЕРА ВОЙНЫ ДВАДЦАТЬЮ УРОВНЯМИ НИЖЕ, примерно в таком же зале судебных заседаний, как и тот, где Таркин пытался выступить против ученицы джедаев Асоки Тано за убийство и подстрекательство к мятежу во время Войн клонов, стоял второй человек после Императора — Дарт Вейдер. Жестикулируя рукой в перчатке, он произносил речь перед двумя десятками собранных в предназначенной для обвиняемых части зала инородцев. — Это здесь судил виновных Орден джедаев? — спросил Таркин у Амедды. — О джедаях тут больше не говорят, губернатор, — ответил визирь таким же жестким и холодным тоном, как взгляд его бледно-голубых глаз. Промолчав, Таркин переключил внимание на Вейдера и его аудиторию, судя по всему состоявшую из пленников. По обе стороны от темного владыки расположились заместитель директора Имперской службы безопасности Харус Айсон — коренастый светловолосый представитель старой гвардии с налитым кровью лицом — и незнакомый Таркину тощий тви’лек с красными головными хвостами. Позади этих троих стояли, заложив руки за спину и слегка расставив ноги, четверо имперских штурмовиков с бластерными винтовками и офицер в черной форме и фуражке. — Похоже, некоторые из вас утратили бдительность, — говорил Вейдер, целя в слушателей указательным пальцем. В постоянно обновляющемся воздухе чувствовалась прохлада. — А может, вы просто решили игнорировать наши наставления. В любом случае пришло время решать — выбрать для себя более безопасный путь или понести наказание. — Разумный совет, — заметил Амедда. Таркин кивнул. — Полагаю, последствия им известны. — Он бросил взгляд на чагрианина. — Айсона я знаю, но кто остальные? — Отбросы с нижних уровней. — Амедда не скрывал отвращения. — Гангстеры, контрабандисты, охотники за головами. Корусантский сброд. — По их виду можно догадаться. А кто тот тви’лек, что стоит рядом с владыкой Вейдером? — Фока Сут, — сказал Амедда. — Префект тысяча триста тридцать первого уровня, где орудует большинство этих подонков. Вейдер расхаживал перед слушателями, словно готовящийся к прыжку зверь. — Свободы и привилегии, которыми вы пользовались и злоупотребляли во времена Республики и Войн клонов, остались в прошлом, — вещал он. — Тогда имело определенный смысл закрывать глаза на беззаконие и даже, и некотором отношении, поощрять его. Но времена изменились, и вам придется измениться вместе с ними. Вейдер замолчал, и зал заполнил громкий шум его дыхания. Таркин не сводил с него взгляда. «Наследие Таркинов даст тебе доступ ко многим влиятельным лицам и во многие круги общества, — говорил ему отец. — В дополнение к этому мы с матерью сделаем все, что в наших силах, чтобы помочь тебе осуществить свои желания. Но только сила твоих амбиций способна свести тебя с теми, кто поддержит тебя на пути к вершине и в конечном счете вознаградит тебя властью». По окончании войны подобную поддержку Таркину иногда оказывал Вейдер, как в окрестностях Джеонози-са, так и во время политических и военных кампаний по всей Галактике. У Таркина давно возникли подозрения насчет того, кто скрывается за черной маской и шлемом Вейдера и что сделало его таким, но ему хватало ума не озвучивать свои соображения. — Чтобы ваша нынешняя деятельность не препятствовала планам Императора, — продолжал Вейдер, — советую подумать о том, чтобы перебраться в сектора Внешнего Кольца. Или можете остаться на Корусанте, рискуя получить длительные сроки в имперской тюрьме. — Он сделал паузу, давая осознать смысл услышанного, а затем, уперев в бока руки в перчатках и расправив плечи под черным, до пола, плащом, добавил: — А может, и похуже. — Вейдер снова начал расхаживать по залу. — Как мне сообщили, кое-кто из присутствующих так и не осознал, что его недавние поступки демонстрируют вопиющее неуважение к Империи. Судя по его дерзкому поведению, он ими даже гордится. Но его двуличие не осталось незамеченным. Пусть же он станет примером, который, возможно, будет полезен остальным. Вейдер внезапно замолчал, обводя слушателей взглядом, от которого наверняка бросило в дрожь каждого — и тойдарианцев, и дагов, и деваронцев. Он медленно поднял правую руку, сжимая ее в кулак, и многие нервно потянулись к воротникам, но целью Вейдера оказался стоявший меньше чем в метре от него префект-тви’лек, который неожиданно судорожно вздохнул и схватился за грудь, будто пронзенный копьем в сердце. Лекку Фоки Сута раскинулись в стороны от его головы, словно от электрического разряда, и он в агонии рухнул на колени. Из горла его вырвался хрип, кровеносные сосуды в головных хвостах начали лопаться. Глаза его остекленели, красная кожа стала бледнеть, затем руки его взмыли над грудью, словно в отчаянной мольбе, и он опрокинулся на спину, с силой ударившись головой о скользкий от крови пол. Какое-то время тишину нарушало лишь дыхание Вейдера. Наконец, даже не взглянув на дело своих рук, темный владыка сказал: — Пожалуй, на этом и завершим наше собрание. Или, может быть, у кого-то есть вопросы? Командир штурмовиков сделал быстрый жест рукой, и двое солдат в белой броне шагнули вперед. Взявшись за безжизненные руки и ноги префекта, они поволокли его из зала, оставляя на полу кровавый след. Когда они прошли рядом с Таркином и Амеддой, голубое лицо визиря исказила гримаса смешанного с удивлением гнева. Таркин едва заметно улыбнулся — ошеломленный вид Амедды доставил ему удовольствие. — Владыка Вейдер, — сказал Амедда, когда к ним приблизился заместитель Императора, — мы воздержимся от просьбы не устраивать казни на виду у всех, но неужели среди них нет никого, кого вы готовы простить? — Я подумаю над этим вопросом, — ответил Вейдер. Бросив на него раздраженный взгляд, Амедда удалился, оставив Таркина и Вейдера наедине. Если на Бейдера и произвели какое-то впечатление слова чагрианина, это никак не сказалось ни на его поведении, ни на низком голосе. — Давно мы не встречались на Корусанте, губернатор. Таркин мельком глянул на нагрудник Вейдера, за которым скрывалась система управления дыхательным аппаратом, затем на ничего не выражающие черные линзы маски. — Империя требует нашего присутствия в других местах, владыка Вейдер. — Именно так. Таркин посмотрел вслед уходящим штурмовикам: — Меня заинтриговало случившееся с префектом Сутом. Вейдер скрестил мощные руки на сверкающем огоньками нагруднике: — Жаль, что так вышло. Перед ним стояла задача контролировать преступность в своем секторе, но он поддался искушению, предложив услуги «Дроид Готре». — Что ж, похоже, душа его к тому не лежала, — заметил Таркин. — Странно, однако, что среди вашей аудитории не было никого из преступного синдиката «Край-мора».