– Позовите доктора, – сказал жене. Пришел доктор со своим чемоданчиком. Потянул рукав с больной руки. Я застонал. Дерг-дерг! Рукав не снимался. Я дал доктору свой нож. Тот разрезал рукав. Глядь, а локоть на правой руке в три раза толще, чем на здоровой. Доктор покачал головой, усадил меня в машину. Повез меня в больницу совхоза «Хазарбаг». Врачи осмотрели мою руку через какой-то аппарат. Потом наложили гипс. – Не бойтесь, – сказали, – обычный вывих. А чего мне бояться? Я, как упал с коня, сразу понял, что вывих! Братья мои, если даже рот ваш полон черной кровью, не выплевывайте ее перед недругом! 75 Пролежал я больше двадцати дней. Врачи сняли гипс, отпустили домой. Тем, кто справлялся о моем здоровье, я показывал руку. Хасан-бобо повертел ее, осмотрел и говорит: – Эге, так она у тебя теперь кривая. Я присмотрелся – так и есть, от локтя рука стала кривой. Хасан-бобо посоветовал обратиться к Курбану-табибу. Тот скажет, в чем причина. Наутро, оседлав Тарлана, я отправился в Карахан. 76 Когда-то в этих местах жил человек по имени Хидир. Мы называли его Хидиром-мирабом. Он и впрямь был мирабом! Хидир-мираб лечил вывихи и переломы. И такой человек ушел! Куда ушел? Куда же еще, как не в мир иной! Оставил после себя сына Курбанназара. Он унаследовал от отца его искусство. Неудивительно, что отец передал ему свое чудесное умение. Ведь сам он был председатель! И не кичился тем, что занимал такую должность. Одинаково относился и к большим людям, и к простым. В ворота дома этого человека я и постучал рукоятью плетки. Из комнаты вышла женщина. Спросил у нее, где мужчины. Ответила, что на работе. Мол, проходите, они должны вот-вот подойти. Я привязал коня и вошел, отвесив поклон гостиной Курбанназара. Жена его накрыла стол. Я сидел, наливал себе чай. Пришел Курбанназар. Мы поздоровались, обнялись. После обеда я поведал ему о своем горе. Курбанназар, загнув угол скатерти, сказал: – Ну-ка, покажите. Я обнажил руку. Курбанназар осмотрел ее со всех сторон. Ощупал от плеча и до кончиков пальцев. Несколько раз задержался в месте соединения костей. Особенно долго ощупывал локоть. Закрыл глаза. Мне показалось, что Курбанназар прислушивается к моему локтю. Я удивился. Разве мой локоть – радио или телевизор? Всего-навсего кость и кожа. Разве человек слушает руками, а не ушами? Только всего этого я Курбанназару не сказал. Подумал про себя: «Ну-ка посмотрим, что же он скажет?» Курбанназар сказал мне так: – Зря вы беспокоились. Был небольшой ушиб, но теперь рука зажила. Гипс помог. – По правде сказать, я бы и не поехал, но Хасан-бобо настоял: езжай да езжай. – Это ничего. Хорошо, что приехали. Был повод заехать и погостить у меня. А теперь ложитесь, я вас полечу. В другой раз никакие ушибы вас не возьмут. Я растянулся на курпаче, голову положив на подушку. Протянув руку Курбанназару, лежал, глядя в потолок. Курбанназар принялся массировать руку, начиная от кончиков пальцев: – Закройте глаза, так будет лучше. Да, вот так. Можете подремать. Расслабьтесь, как будто вы спите. Кости рук у вас крепкие. Вы и раньше ушибались, падая с коня? – Нет. – Почему это случилось с вами теперь? – Я скакал не на своем коне. Конь Джуры-бобо меня не понял, а я не понял его. Поэтому так и случилось. – Вот оно что! Где же был ваш конь? – В нашего Тарлана попала вода. – Что бывает, когда в лошадь попадает вода, я знаю. А что значит, если в ноги ему попадает корм? – Если в ноги коня попадает пища, то они у него затвердевают, а сухожилия лопаются, как струны. – Вот как? Значит, на таких конях нельзя появляться на скачках? – Конечно нет. – Вороные кони – хорошие или плохие? – Плохие. Вороные кони упрямые, у них злой нрав. – Ага. Сетон-Томпсон тоже так писал. Значит, правда. – Откуда этот наездник? – Он не наездник, а канадский писатель. Он писал так в своей книге «Mустанг-иноходец». – Кто бы он ни был, но лошадей, видать, знает. – Он пишет: конь осоловел. Как это понимать? – Это когда конь зажиреет. После этого он делается непригодным для скачек. Если без разбора кормить коня и скакать на нем, у него накапливается жир. На таком коне целый год нельзя выступать на состязаниях. – Интересно. А вот почему конь не наезжает на человека? – По той причине, что он его уважает. Конь предан человеку. Среди животных такие только лошади и собаки. Какая машина самая лучшая? «Чайка», правильно? Тормоза у коня работают лучше, чем тормоза у «Чайки». Увидит перед собой человека – сразу остановится. А если вдруг растеряется – перепрыгнет через него. – Вот оно что. Говорят еще, будто конь, за которым ухаживала женщина, всегда хорош. Это верно? – А то как же! Ведь конь почти тот же человек. В жилах у него, правда, течет немного крови дива. Когда подходим к коню, чтобы задать ему корма, он всегда тянется к нам, ему хочется потереться о нас, чтобы его приласкали. А мы в ответ кричим, плеткой замахиваемся: мол, стой смирно, какой нетерпеливый! Такие выходки коню неприятны. Если женщина, заигрывая, станет к нам тянуться, а мы ее обругаем, каково ей будет? Вот и конь так же. Душа у коня нежнее, чем у женщины. Женщины не бьют коней! Терпеливо сносят, когда у тех игривое настроение. Мягкий характер женщин коням по душе. Еще одна причина, почему конь, если за ним ухаживает женщина, бывает с хорошим норовом, – это то, что женщина всегда дома. Зайдет в комнаты, выйдет во двор… Глаза коня с утра до вечера видят ее. Стоит только коню заржать – женщина накормит и напоит его. А мы, мужчины, дома бываем реже. А-ай, умира-а-аю!.. В локте у меня что-то хрустнуло. Меня бросило в жар, на лбу выступил пот. Я взглянул на Курбанназара, а тот улыбается: – Вот теперь рука ваша в порядке. Только сейчас я сообразил, что Курбанназар нарочно отвлекал меня разговорами. Лежал я долго. Встал, когда боль утихла. Курбанназар продел мою руку через платок и завязал его на шее. Ни укола не сделал, ни лекарства не дал, даже без рентгена обошелся. – Врачи, зная, что у вас вывих, все же наложили гипс. Они так всегда поступают. Так у них в книгах написано. Если бы вы ко мне не пришли, боль в руке стала бы невыносимой. Теперь все окончательно заживет. Рука ваша будет здоровой, как раньше. Время от времени принимайте мумие, это укрепит кости. Наша оживленная беседа текла до самого вечера. Домой я отправился верхом. На прощание Курбанназар повторил: – Смотрите, не говорите врачам, что это я вам вправил сустав. Бывают люди хорошие, а бывают и плохие. Всю дорогу до дома я думал. Что за врачи такие: знали, что у меня вывих, но взяли и замуровали в гипс? Известно ведь, что, когда кость не на месте, покоя тебе не будет. Боль изведет человека. Станет мучить всю жизнь. Если этого не знаете, спросите у Курбанназара. Или просто скажите: ступай-ка лучше к Курбанназару-табибу. Человек к нему мигом помчался бы. Хорошо, что есть на свете Курбанназар. Пока еще живут на свете такие, как он, но что дальше делать будем? 77 Братья, участковый милиционер все-таки стал человеком! Приветлив, общителен. – Как племянники, – говорит, – подрастают? Зажила ли рука? – Ничего, понемногу, – отвечаю. – Дважды к вам заходил. – Жена говорила, что вы проведывали. – С наездниками такое случается. Люди и с самолета падают. Вы упали с лошади. – Ну да. – Теперь-то, ака, поправились.