Две старухи – снаружи. Пряжу прядут-прядут, молодые годы вспоминают, о том, как сами невестами были. Сидят, глаз не смыкают. Новобрачных стерегут. Подходят к пологу, где жених и невеста. Невеста то на полог глянет, то на жениха. Поглядит и – жениху: – Не сердитесь так, перед бабушками стыдно. Жених на невесту с упреком глядит. Поглядит, и говорит: – Что так трудно было сразу «да» сказать? Друзья уже, как солома, пожелтели! У невесты на губах усмешка заиграла. – Если сразу «да», то «не терпелось невесте» скажут. – А я бы, честно, сразу «да». Не сидел бы, как истукан. – Женихам это не обязательно, это для невест обычай. На самом-то деле, еще когда первый раз спросили, мы уже «да» подумали… Тут старухи забеспокоились, что под пологом как-то слишком тихо. Одна стала тихонько край полога поднимать. Другая туда локотком-локотком. Заглянули под полог, обстановку изучают. – Э-э! – говорят. – Что так долго собираетесь? Нас стесняетесь, что ли? Нас зачем стесняться – мы тоже невестами бывали… Закрыли полог. Тут под пологом засмеялись-захохотали… Старухи тоже захихикали, рот ладонью прикрыли, друг дружку в бок толкают, друг дружку щипают, хохочут: – Ну, слава Богу, слава Богу… Светать начало. Жених полог покинул. 25 Стемнело. Человек человека не узнает. Жених с друзьями к невесте отправился. Стали кружком вокруг полога. Дружки поели плова на льняном масле, ушли. Жених один остался. Тут и невеста вошла. Поправила занавеси на окнах. В такче[32][Такча – ниша, заменяющая полку.] свечу затеплила. Свет погасила. Вошла со свечой под полог. Вошел жених туда на свет свечи. Голову на подушку-валик опустил. На свечу глядит. Невеста платок к груди прижала. На плечи накинула, закуталась. На горящую свечу беспокойно смотрит. 26 …Серые горы, серые холмы. Арчи – зеленые. Холмы – как горбы. Или как каменные сковороды. Орешины – большие-большие. На плечах девушки кувшин, к роднику идет. Ставит кувшин на землю. Лицо родниковой водой моет. Видит сквозь капли всадника. Прячет лицо в платок, стыдно. – Не прячь глаза, Аймомо. – Уходите, люди увидят… – Пришел родниковой воды попить. Спрыгнул паренек с коня. Одной рукой поводья держит. В пригоршни родниковую воду набирает, пьет – не напьется. Набрал воды в ладонь – девушку обрызгал. Конь испугался, он ему: «Тис!»[33][«Тис!» – возглас, которым заставляют лошадь попятиться назад.]. Девушка лицо вытерла: – Напились? Теперь уходите! – Пришел на твои глаза разок посмотреть. – Если такая охота, других глаз много, на них смотрите. – Нет, у каждого только одни глаза, в которые он глядит. Твои глаза – мои. Скажешь: «Не приходи», ладно, не приду. – В глаза глядеть не надо, а родниковой воды пить – приходите… 27 Свои желания жених-невеста друг другу не говорят, таятся. Захотелось им наконец узнать, что у другого на душе. – Скажи, – говорит жених. – Сами скажите, – говорит невеста. – Ты скажи. – Нет, вы сперва скажите. – Что сказать? – Что мы вечерами делать будем, как пшеницу с поля собирать будем, скажите. – Лучше ты скажи, как с поля вернемся, как под урючиной остановимся, как урюка соберу, тебе принесу. – Лучше вы сами скажите, как рукой ветку урючины держать будете, а глазами – на меня… – Нет, ты скажи, как твой платок ветром унесет, а я его поймаю, тебе принесу. – Лучше вы скажите, как мою руку, когда я к платку потянусь, вы в свою возьмете, «Не плачь!» скажете – и не отпустите… Тишина, как нагретый камень – тишина. Видится жениху-невесте: падают – тап-тап – плоды с урючин. Кружат – пир-пир – летучие мыши… Слышится жениху-невесте: саранча – чир-чир – потрескивает да сыч ворчит. – Нет, ты скажи, как, стыд потеряв, снохе пожалуешься, что я тебя за руку схватил! – Лучше вы скажите, как я ей скажу, что неправда это, и быстро уйду. – Честно не расскажешь? – Честно. – А если я с глазу на глаз скажу снохе, как на глаза твои глядел? – И тогда не скажу. Доволен жених. Замолчал, потолок разглядывает. А невесту молчание это что-то встревожило. Мысли все в одну сторону. – О чем вы думаете? – говорит. – О наших вечерах.