– А не о Зубайде ли? Задела невеста жениха за живое. Все его мечты разом пропали-погасли. – Зачем ты об этом? – говорит. – Да, смотрел на нее, правда. Сказать, одно время на многих глядел. На кого ни погляжу, все тебя вижу. И на Зубайду глядел, правда. Нет, она – не ты. И на Балхин глядел. Тоже не ты. Еще на одну глядел. Она и оказалась тобой… – Это правда? – Правда. Растаяла невеста. Утешилась, расцвела. – Тогда… я вам… во всем подмогой буду! 28 Коротка для новобрачных ночь, вот и рассвет. Невеста объятия жениха разомкнула. Жених руки к ней потянул – отстранила их, поднялась. – Довольно, – говорит. – На заре дел невпроворот. В сенях друг на друга воду полили, от грехов омылись. Жених руки отряхивает, к двери идет. За ручку взялся, да и застыл. Через плечо на полог глядит. Скрутила невеста конец платка, играет с ним. На пальцы свои смотрит. – Теперь не заходите, нехорошо, – говорит. Сердце жениха, как заря, просветлело. Вышел, на вопрос, когда вернетесь, ответить не смог. Идет по улице. Весь мир жениху белым-белым кажется. Дорога под ногами белая-белая, как простыня. Дома, стены, деревья. Всё белое-белое. И стаи птиц, как простыня, белые-белые. И вода, что по обочине течет, тоже белая-белая. И журчанье у нее белое-белое – как простыня. Рассвело. Погасли звезды, только одинокая Зухра[34][Зухра – планета Венера.] осталась. Распахнул жених объятия – зарю к сердцу прижал. И небо огромное рассветное, и горы под снегом, и россыпи холмов, и стройные тополя – все в объятиях жениха уместилось. Открыл жених ладони. В воздухе растрепанные волосы зари – ветры рассветные – пригладил. Жених зарю целует… Через арык перепрыгнул, ствол тутового дерева обнял. Ветви его, как волосы, приласкал-пригладил. Обратно через арык перепрыгнул. Навстречу человек идет. Жених на этого первого представителя рода человеческого, который ему встретился, глядит. А это Исмат-охотник, которого никто, даже его собаки, не любили. Только жениху в эту минуту и Исмат-охотник неплохим вообще-то человеком показался. Нет в мире плохих людей, в каждом что-то хорошее имеется. Первый раз в жизни жених с Исматом-охотником поздоровался. А Исмат-охотник и не рассчитывал на «салом»; пройдя, остановился. Удивился, но ответил на приветствие. Долго-долго вслед жениху смотрел. – Арбуз тебе на голову упал, что ли? – прогнусавил. А жениху женщина навстречу идет. Остановился жених. Не знает, сделать шаг – не сделать. Лицо запылало. Приближается женщина… С каким лицом теперь в глаза женщинам смотреть? Какими глазами теперь в лицо женщинам смотреть? Свернул жених с пути женщины в сторону. 29 Настал День жертвоприношения – Курбан-хаит. Богобоязненные люди жертвенное угощение готовят. Жертвенное животное режут, кровь пускают. Кто победнее, у мясника мясо берет. Богобоязненные люди нарядные одежды надевают. Из сундуков неношеные вещи достают, наряжаются. Нет в сундуках запасов – просто поопрятнее оденутся. Богобоязненные люди украшаются. В лицо ароматные масла втирают, брови усьмой подводят, ресницы басмой чернят, ногти хной красят. На грудь украшения вешают. Ходят богобоязненные люди друг к другу в гости, с Хаитом поздравляют: – Чтоб Хаит вам поклонился! Жених к невесте пошел с Хаитом поздравлять, невеста – к жениху. От Каплона-жениха пришел один платок французский, пара сапог и много разных сладостей-вкусностей. От Аймомо-невесты прибыла рубашка, покрывало, полотенце и платочек носовой. Все это невеста своими руками шила. На платочке на синем поле – розы алые-преалые, как угли в печке. Словно не розы, а сердце свое невеста жениху посылает – подарок с намеком. Жених платочек к лицу поднес, помял-помял – аромат вдохнул. От платочка… от платочка аромат невесты идет! Жених платочком глаза протер – платочек поцеловал, лоб протер – поцеловал, губы протер – опять поцеловал. Нацеловался, вчетверо сложил, за пазуху сунул. 30 На Хаит вокруг речки гулянье. На гулянье нишалду[35][Нишалда – тщательно взбитая смесь сахарного сиропа с яичным белком.] продают, горох-нухат, халву, фисташки. Детвора в глиняные свистульки дует, в дуделки разные. Девушки толпою около большого тутовника собрались. Предводительница девушек самому тощему мальчишке моток веревки протягивает. Тот разулся, пояс веревкой обмотал, по огромному стволу карабкается. – На какую ветку привязать? – спрашивает. – Вон на ту, горбатую, – отвечает снизу предводительница. Мальчонка к той ветке полез. Привязал к ней веревку, концы вниз на землю бросил. От ветки до земли саженей[36][Имеется в виду маховая сажень (—улоч) – расстояние между средними пальцами вытянутых рук.] двадцать. Спустился на землю по веревке. На земле концы на ладонь намотал, девушкам протянул. Предводительница девушек возьми да и кулаком в мальчонку ткни: – Вот тебе за то, что мое сердечко колотиться заставил! Тот на землю свалился, захихикал: – Ой, не бейте, а то брату моему Нурали-ака скажу. – Какому-такому Нурали? – Такому, который вас под дикой урючиной обнимал-целовал!