— В этой жизни всё происходит так, как предначертано. Видимо, не судьба мне сегодня появиться в городе. Кажется, теперь он был настроен на фатализм и философский лад, но это лучше, чем полуистерический смех. * * * … Как я и ожидала, тётя Рая и тётя Зоя встретили машину, стоя на улице, у ворот. — Привет, милые мои! Простите за задержку, ради Бога, всё объясню. И спасибо, что стоите тут, а не вышли встречать за околицу. Я расцеловала тётушек и вручила им пакеты с подарками и гостиницами. Мы всегда немного подтруниваем друг над другом и никогда не обижаемся. У по-настоящему любящих людей это в порядке вещей. Во всяком случае, в нашей семье дела обстоят именно так. Далее последовала немая сцена, потому что двери у пассажирского сиденья открылись, и появился Григорий. — Здравствуйте, — скромно сказал он. В глазах тёти Раи мелькнул хищный иезуитский огонь, а в глазах тёти Зои — восторг и восхищение. Как пить дать, меня мысленно выдали замуж и в мечтах уже крестили наших с Григорием детишек. — Тёть Рая, тёть Зоя, знакомьтесь, это Григорий. Он доктор,работает в медицине катастроф. И ему просто нужно отдохнуть до завтра. А завтра мы с ним уедем в город. Подробности после ужина. Расскажу всё-всё, клятвенно клянусь! Тётушки ничего не поняли, но синхронно закивали. Я повернулась к Григорию, у которого в прямом смысле слова отвисла челюсть при виде двух абсолютно одинаковых и одинаково одетых пожилых дам. — Григорий, это Раиса Ивановна и Зоя Ивановна, мои любимые тётушки. И ты не обязан делать вид, что различаешь их. В общем, не парься. Тётушки у меня лучшие в мире, они всё прекрасно понимают и не обижаются на тех, кто не может их различить. — И всё-таки я попытаюсь. Очень рад знакомству. Григорий вдруг улыбнулся (впервые с момента нашего знакомства), и мы с тётушками невольно засмотрелись на его красивую искреннюю улыбку. Григорий, надо заметить, на этом не остановился, а продолжил удивлять нас. Он поцеловал руки обеим тётушкам и… отправился с тётей Зоей смотреть цветник, в котором уже появились какие-то первоцветы. Мы остались вдвоём с тётей Раей. Она бросила на меня испытующий взгляд, но ничего не спросила. — Он мне никто, тётя Рая. Просто очень хороший человек, оказавшийся в сложной ситуации. Поверь, действительно хороший, настоящий. Он спас человеку жизнь, это произошло на моих глазах. Спас, хотя мог проехать мимо, потому что он в отпуске. Если есть среди нас скромные герои, то Григорий — один из них. Он женат, по-моему. А завтра я просто довезу его до города, и там мы разойдёмся каждый в свою сторону. — Хорошо, я всё поняла, дочка, — кивнула тётя Рая. Она редко называет меня дочкой, и это сродни самой высшей степени одобрения и признания. — Там Зося супчик из молодой крапивы сварила. И мы приготовили фаршированные блины, с разными начинками, как ты любишь, Вера. Надеюсь, и гостю всё понравится. Ужин сегодня был необычный, нехарактерный для ужина в доме тётушек. А именно: главным героем мероприятия была не я. Но мне ничуть не обидно, наоборот. Если честно, я не люблю быть в центре внимания, даже в собственной семье. Уверена: моя скромная жизнь не заслуживает того, чтобы её усиленно обсуждать. Сначала Григорий долго рассказывал о своей работе, отвечая всё на новые и новые вопросы моих тётушек. Потом сам Григорий, проявив чудеса такта и словесной изобретательности, расспрашивал тётю Раю и тётю Зою об их житье-бытье. Как я была ему благодарна — словами не передать. Ведь пожилым людям, ведущим достаточно закрытый образ жизни, всегда не хватает внимания и благодарных слушателей. Надо отдать должное и моим деликатным тётушкам: они рассказывали, действительно, о себе, а не сводили беседу к любимой песне всех родителей. Короче, не было рассказов из серии «Жизнь замечательных детей» о том, как я сделала первый шаг, сказала первое слово, съела свои первые книжку, газету и нитки из матраца. Таким образом, вечер проходил просто прекрасно, великолепно. Я наслаждалась обществом и не по-апрельски тёплой погодой. Мы сидели за столом на небольшой веранде. Комары и мошки, видимо, ещё не народились, потому ничто не мешало вечернему отдыху. Потом я ушла в баню, которую тётя Рая заранее натопила, а когда вернулась, выяснилось, что Григорий уснул в одной из двух маленьких гостевых комнат. Дом у тётушек старый, но крепкий, доставшийся им от бабушки и деда. Когда папа ещё был жив, провёл в дом воду и газ, а позже появился и водонагреватель. Но от бани всё равно не отказались. Тётушки, выслушав мой рассказ о том, как Григорий спас человека после аварии, сходили в баню и легли спать. Мне не спалось, и я, налив себе большую кружку чая и прихватив смородиновое варенье, вновь вышла на веранду. Задумчиво глядя в смартфон, не сразу заметила, что на веранде я уже не одна. — Добрый вечер, — Григорий без приглашения устроился за столом напротив меня. — Скорее, доброй ночи. Чай будешь? — Буду. Я в баню ходил. Она ещё не остыла. Очень ценная информация, спору нет. Но я в бане уже была, однако не стала заострять внимание на этой теме. Пошла в дом и через пять минут вернулась с горячим чайником, не забыв прихватить вазу с печеньем и булочки, испечённые тётей Зоей. Некоторое время мы просто сидели молча и пили чай, но Григорий первый нарушил молчание. — Прости меня за эту выходку на дороге. Сам ненавижу истеричное поведение, — виновато заговорил он. — Я не наблюдала никакого истеричного поведения. Я видела человека, который очень-очень устал, и которому просто нужен отдых. Возможно, в том числе, от самого себя. — Да. Надо же, как тонко, — Григорий с интересом посмотрел на меня. — Это что же, я весь как на ладони? Надо быть сдержаннее. — Мы всю жизнь только тем и заняты, что демонстрируем всем свою сдержанность и лояльность. Иногда нужно выпускать пар. Не на работе, конечно. А вообще надо. Иначе можно рвануть, как скороварка советских времён. Григорий несколько секунд задумчиво моргал, кусая губу. — Правильно ли я понял, что при тебе могу не сдерживать эмоций? — Как угодно, — пожала я плечами. — Ты, случайно, не психолог, Вера? — Случайно, нет. Работаю на ресепшн в частной клинике, а по образованию экономист. Просто очень люблю свою работу. Мне нравится общаться с разными людьми, решать небольшие проблемы. — Ты-то мне и нужна, — улыбнулся Григорий. — Только у меня большая проблема. Сможешь решить? — Какого плана проблема? — поддержала я игру, хотя уже давно поняла, какого именно. — Супружеская измена, доктор Вера. Длительная, не одноразовая, — Григорий стал серьёзным. — Насколько длительная, доктор Григорий? — Я догадался ещё в декабре. Значит, началось всё раньше. — Что предпринял? — Для начала всё проверил, чтобы убедиться наверняка. Собрал доказательства. Потом нашёл адвоката по бракоразводным делам. Почти все документы готовы, скоро моя пока ещё жена получит повестку о явке на судебное заседание. Детей у нас нет, но есть совместно нажитое имущество. На квартиру я не претендую, а вот машину и гараж хотел бы оставить себе. — Если обо всём знаешь, зачем хотел приехать раньше? — Знаешь, доктор Вера, раньше я очень страдал и мучился. А теперь внутри пусто. Совсем. Но я хочу отыграться хоть как-то, пусть мелочно. Наверно, это неправильно? Да я ещё с похмелья был, вчера перебрали с другом. А тут авария эта. Я бы не простил себе, если бы упустил парня. Потому и перенервничал так сильно. И понял: вся эта ситуация — урок мне. * * * …В какой момент я поняла, что смотрю на Григория по-другому, не так, как до этого? Сама не знаю. До сих пор я смотрела на него, как на человека, достойного восхищения, скромного героя, не требующего наград и признания, чётко и внимательно исполняющего свою работу, свой долг. А теперь смотрела так, как смотрит женщина на мужчину. Не скрою: увиденное мне нравилось всё больше. И твёрдая линия щеки, и отросшая щетина, и плотно сомкнутые губы, и угловатый подбородок, и нос с небольшой горбинкой, и внимательные тёмные глаза. Григорий не был атлетом и качко́м. Однако мужское в нём очень сильно́, и я чувствовала эту мужественность всё острее и ярче. Надо ли говорить, что это моё настроение мне совсем не нравилось? Тем более, что оно породило в моей голове новый вопрос, который я теперь со всех сторон мысленно муссировала и пробовала на вкус. Я буду не я, если не спрошу… — Григорий, — осторожно начала я, и задумчивый взгляд собеседника ожил, обратившись к моему лицу. — Скажи, а в эти четыре месяца… с тех пор, как ты всё понял… Чёрт, как же сложно сформулировать! Особенно, когда пытаешься завуалировать незавуалируемое! Но надо продолжать, потому что Григорий смотрит с ожиданием и интересом. —… ты скрывал все свои чувства и мысли? — Конечно, скрывал. И до сих пор продолжаю скрывать. Видимо, из-за этого меня едва и не прибило сегодня. Но я не могу выдать себя раньше времени. Для этого есть причины. — То есть, ты… вы… Фуф! Ну же, Вера! Вам не по тринадцать лет! Давай, жги! Иди до конца. К счастью, умный и проницательный Григорий понял всё раньше, чем я нашла в себе силы. — Ты хочешь знать, до какой степени конспирации я дошёл, Вера?