– Давно это было? – Семь или восемь дней назад. Соседи по бараку ухаживали за тобой по вечерам и ночью. А я был с тобой днем, когда получалось. Как ты себя чувствуешь? – Нормально. Не знаю даже, что сказать, как тебя благодарить. – Благодари того человека, который столкнул тебя с тележки. Именно его смелость вырвала тебя из лап смерти. – Поблагодарю, когда узнаю, кто это. А ты не знаешь? – Нет. Прости. Мы не познакомились. На несколько мгновений Лале закрывает глаза, подставляя лицо солнечному теплу и впитывая из него энергию, волю, желание жить. Он распрямляет поникшие плечи, и к нему возвращается решимость. Он все-таки жив. Поднявшись на трясущихся ногах, он потягивается, стараясь вдохнуть новую жизнь в хилое тело, нуждающееся в отдыхе, питании и питье. – Садись, ты еще слишком слаб. Соглашаясь с очевидным, Лале так и делает. Только теперь спина его прямее, голос тверже. Он улыбается Пепану. Старина Лале вернулся и жаждет информации почти так же сильно, как еды. – Вижу, ты носишь красную звезду. – Ах да. В Париже я преподавал в университете и был слишком открытым, на свою беду. – Что ты преподавал? – Экономику. – И, будучи преподавателем экономики, ты попал сюда? Каким образом? – Понимаешь, Лале, человек, читающий лекции о налогообложении и процентной ставке, поневоле вовлекается в политику страны. Политика поможет тебе понять мир, а в какой-то момент ты перестаешь его понимать, и потом из-за политики тебя бросают в лагерь военнопленных. Как из-за политики, так и из-за религии. – И ты вернешься к той жизни после освобождения? – Оптимист! Я не знаю, что ждет меня в будущем, и ты тоже не знаешь. – Значит, никакого магического кристалла? – Нет, конечно. Не обращая внимания на шум строительства, лай собак и крики конвойных, Пепан наклоняется вперед и спрашивает: – У тебя и характер такой же сильный, как организм? Лале встречается взглядом с Пепаном: – Я должен выстоять. – Твоя сила может обернуться слабостью, если учесть обстоятельства, в которых мы оказались. Обаяние и приветливая улыбка могут навлечь на тебя беду. – Я справлюсь. – Что ж, тогда, быть может, я смогу помочь тебе выжить здесь. – У тебя есть друзья наверху? Пепан смеется и хлопает Лале по спине: – Нет. Никаких друзей наверху. Я ведь говорил тебе, что я татуировщик. И мне сказали, что очень скоро сюда будут привозить куда больше людей. Некоторое время Лале обдумывает эту мысль. Где-то там какой-то человек принимает решения, выдергивая людей – откуда? Как они решают, кого сюда везти? На каких сведениях основываются эти решения? Раса, религия или политика? – Ты заинтриговал меня, Лале. Меня к тебе тянуло. У тебя была сила, заметная даже в больном теле. Она привела тебя сюда, и вот ты сидишь передо мной. Лале слышит слова, но в душе противится им. Они сейчас находятся в таком месте, где люди умирают каждый день, каждый час, каждую минуту. – Хочешь поработать со мной? – Голос Пепана выводит Лале из задумчивости. – Или ты доволен той работой, которую тебя заставляют делать? – Я изо всех сил стараюсь выжить. – Тогда прими мое предложение. – Хочешь, чтобы я татуировал людей? – Кто-то должен этим заниматься. – Боюсь, не смогу. Оставлять на теле шрамы, причинять кому-то боль… Знаешь, это трудно. Пепан закатывает рукав, показывая собственный номер: – Чертовски трудно. Если не возьмешься за эту работу, возьмется кто-нибудь менее добрый и станет причинять людям больше боли. – Работать на капо – не то же самое, что колоть иглой сотни невинных людей. Наступает долгая пауза. Лале вновь погружается в мрачное раздумье. Неужели у тех, кто принимает решения, есть жены, дети, родители? Вряд ли. – Можешь говорить себе что угодно, но ты все же кукла в руках нацистов. Работаешь со мной, или на капо, или строишь бараки – все равно делаешь их грязную работу. – А ты умеешь расставлять все по местам. – Ну так как? – Тогда да. Если сможешь это устроить, я буду на тебя работать. – Не на меня. Со мной. Но ты должен работать быстро и эффективно, не конфликтуя с эсэсовцами. – Хорошо. Пепан встает, собираясь уйти. Лале хватает его за рукав: – Пепан, почему ты выбрал меня? – Я видел, как голодающий парень рисковал жизнью, чтобы спасти тебя. Полагаю, ты стоишь того, чтобы быть спасенным. Зайду за тобой завтра утром. А пока отдохни. * * * В тот вечер, когда возвращаются его товарищи, Лале замечает, что Арона нет. Он спрашивает двоих, спавших на одной койке с Ароном, что с ним случилось и давно ли его нет. – Около недели, – следует ответ. У Лале внутри все холодеет. – Капо не мог тебя найти. Арон мог бы сказать, что ты заболел, но побоялся, что тебя опять отправят на тележку с мертвецами, поэтому сказал, что ты уже умер. – И капо обнаружил правду? – Нет. – Измученный работой мужчина зевает. – Но капо так взбесился, что забрал Арона. Лале пытается сдержать слезы. Второй сосед по бараку перекатывается на локоть. – Ты увлек его благородными идеями. Ему хотелось спасти хотя бы одного человека. – Спасти одного – значит спасти мир, – завершает Лале фразу. Заключенные на время умолкают. Лале смотрит в потолок, смахивая слезы. Арон не первый, кто погибает здесь, и не последний. – Спасибо вам, – говорит он. – Мы пытались продолжить начатое Ароном, старались спасти человека. – Мы сменяли друг друга, – говорит паренек снизу, – тайком приносили воду и насильно кормили тебя своим хлебом. Другой подхватывает историю. Он поднимается с нижней койки – изможденный, с мутными голубыми глазами и глухим голосом, но все же жаждущий рассказать свою часть истории.