– Именно так. Но я… не ожидал увидеть вас здесь. Я едва не расхохоталась. Мне думалось, что отыскать Сухайла будет не легче, чем песчинку в пустыне: ведь он мог жить в любом уголке Ахии, а то и вовсе уехать за границу, но вместо этого оказался братом того самого человека, с кем долг велел нам сотрудничать! – Я тоже, – с вполне понятным изумлением в голосе ответил Сухайл. – Что привело вас в Ахию? Глазеть на плитку, коей был вымощен двор, до бесконечности я не могла, невзирая на всю красоту затейливой мозаики. Я подняла голову, устремила взгляд в точку чуть правее Сухайла и учтиво кивнула ему. – Мир вам, сэр. Сухайл уставился на меня. Лицо мое было наполовину прикрыто платком, но он, конечно же, узнал мой голос, как я – его. Да и кто еще из ширландок мог бы оказаться здесь в компании Тома Уикера? Лицо его приняло совершенно непроницаемый вид. Казалось, он не узнает меня. Вздохнув, он слегка кивнул мне, но руку к сердцу, против обыкновения, не поднял. – И вам мир, – ответил он и вновь обратился к Тому: – Позвольте-ка угадать… Вы – преемник лорда Тавенора? Возможно, Том не заметил единственного числа, а может, просто предпочел оставить сие без внимания – судить не берусь. Знаю одно: в кои-то веки мне от души захотелось, чтоб он не защищал мое положение слишком уж энергично. – Да. Точнее, не я, а мы с Изабеллой. Мы и не знали, что вы в этом тоже участвуете. – А я и не участвую, – беспечно пояснил Сухайл. – Мой долг – быть там, в пустыне. Вновь перейдя на ахиатский, он обратился к шейху: – Однако… прошу простить мое вторжение. Брат, когда у тебя выдастся минутка, нам нужно поговорить. Разговор с нами не вызвал в нем ни малейшего интереса – это было видно невооруженным глазом. Том неловко откашлялся и сказал: – Мы прибыли только с тем, чтобы взглянуть на эвкалипты в саду. Хаджи, если угодно, все, что необходимо, нам мог бы показать и слуга, и мы бы более не отвлекали вас от дел. Похоже, шейха это устраивало как нельзя лучше: он кликнул слугу еще до того, как Том закончил фразу. Сухайл, не дожидаясь, пока нас передадут провожатому, скрылся в одной из арок. Я же, приняв скромный, кроткий вид и от души надеясь, что выглядит сие убедительно, смирно ждала провожатого, но мысленно вновь и вновь повторяла: «Сухайл ибн Рамиз ибн Халис аль-Аритати…» Три года назад, при первом знакомстве с Сухайлом, все это не сказало бы мне ни о чем. Познаний моих не хватило бы даже на то, чтоб перечислить хотя бы тьессинскую высшую знать, не говоря уж об ахиатской. Выходит, он – младший брат шейха, потомок племени, помогшего правящей династии калифов взойти на трон? О, тогда нетрудно было вообразить, как гневался его брат, услышав сплетни о нашем поведении во время совместных путешествий по свету! Интересно, знал ли кто-либо с ширландской стороны о том, что мой попутчик-археолог – брат шейха? Или хаджи Хусаму удалось сохранить сию родственную связь в тайне от них? По-видимому, последнее, иначе кто-нибудь непременно швырнул бы этот факт Тому в лицо, когда он настаивал на том, чтобы Корона отдала должность нам обоим. Идя по саду, я не замечала ничего вокруг, хотя теперь, по прошествии времени, могу сказать: сад был великолепен. Одно лишь чувство долга заставило меня сосредоточиться на эвкалиптах, когда они оказались прямо перед носом – роскошные растения, способные прокормить минимум дюжину медоежек, не то что мою парочку. – Да, вполне подойдут, – сказала я. – Давайте вернемся к работе. Не стоит отвлекать шейха более необходимого. Том держал рот на замке, пока мы не покинули дворца, и только после этого сказал: – Как-то это… на удивление холодно. – Так было нужно, – сказала я, остановившись и прислонившись плечом к стене лавки (проталкиваться сквозь толпы людей, когда в голове царит такая кутерьма, было просто невозможно). – «Должен быть в пустыне», еще бы. Том, я полагаю, шейх предпринял кое-какие шаги, дабы я случайно не наткнулась на Сухайла и наоборот. И теперь все его старания пошли прахом. – Думаете, Сухайл просто притворялся? От этого вопроса похолодело в животе. Насчет намерений шейха я даже не сомневалась: все это как нельзя лучше объясняло и его неприязнь ко мне, и отказ принимать меня во дворце, пока нужда не заставит. Но что, если все его страхи беспочвенны? Что, если его брату мой приезд в Ахию безразличен? Поверить в это я не могла. Даже если бы из памяти Сухайла начисто выветрились все теплые воспоминания о нашей дружбе, он не держался бы со мной так холодно. Наоборот, сам факт сей холодности свидетельствовал: он ничего не забыл. Следовательно, все его действия имели одну лишь цель: убедить брата, что ничего неуместного наша встреча за собой не повлечет. – Он даже о Джейке не спросил, – заметила я. За время плавания сын сильно привязался к Сухайлу: обоих связывала общая любовь к морю. – Да, я уверена: все это – только притворство. С этим Том спорить не стал. – И что же дальше? – спросил он. Хороший вопрос. Как ни неловко в этом признаваться, я много раз воображала, что может случиться, когда мы с Сухайлом встретимся вновь… однако ни разу не принимала в расчет, что наша встреча может состояться далеко не в такой непринужденной обстановке, как прежние. Что я могла ответить? Только одно. – Я буду делать свое дело, – сказала я, оттолкнувшись от стены. Если бы мы вернулись в Дом Драконов, а не в Квартал Сегулистов, было бы легче: там я могла бы полностью отвлечься от невеселых мыслей. – И никому не дам повода говорить, будто отправлять меня сюда было ошибкой. Однако я с самого начала сознавала, что это ложь. В моем столе в доме Шимона и Авивы хранился сложенный лист бумаги, и я позаботилась бы о том, чтоб он попал в руки Сухайла, даже если бы для этого мне пришлось перелезть через стену шейхова дворца. Глава пятая Услуга брата – Рутинная работа – Теряем Приму – Новое пополнение – Борьба с драконом Увы – или, возможно, здесь лучше сказать «по счастью» – лазанье через дворцовую стену не могло бы принести ни малейшей пользы. Посему мне хватило ума обратиться за помощью к тому, кто уж точно не усложнил бы положение – то есть к брату, к Эндрю. Да, он вполне мог поднять меня на смех, однако ему я могла поведать о своих внутренних противоречиях, не опасаясь, что это повредит моей репутации в обществе. (Тому я доверяла еще больше, но любое предпринятое им действие неизбежно рассматривалось бы в свете гулявших о нас с ним сплетен.) На следующий день, после того, как Эндрю проводил меня домой, я пригласила его во внутренний двор, где можно было поговорить без лишних ушей, и спросила: – Вот интересно, нельзя ли попросить тебя об одной услуге? – Конечно, можно, – откликнулся Эндрю и тут же заулыбался. – Не придется ли мне пожалеть об этих словах? – Для этого причин нет. Опасности тут никакой… и вовсе ни к чему корчить такую разочарованную мину, – со смехом сказала я. – Дело касается семьи шейха. Как выяснилось, его младший брат Сухайл был нашим попутчиком во время плавания на «Василиске». – Понятно, – протянул Эндрю. – Ага. Понятно… Сколь бы ни редко мы виделись в последние годы, слухи обо мне дошли и до него – некоторые, несомненно, не без помощи матери. – Все эти сказки – вздор и полная чепуха, – заверила я. – Сухайл просто мой хороший друг и уважаемый коллега-ученый. Но, судя по всему, шейх наших отношений не одобряет, и мне не хотелось бы усилить его враждебность поступком, который может быть расценен как попытка сближения. Так вот, не мог бы ты передать ему от меня сообщение? Ничего неподобающего, даю слово. Дело всего лишь в том, что я обнаружила кое-какой материал, достойный исследования. Думаю, Сухайлу он будет интересен. Замечаний насчет того, что я назвала Сухайла лишь первым именем, Эндрю отпускать не стал. То была давняя привычка, оставшаяся при мне со времен плавания на «Василиске», когда я не знала ни других его имен, ни украшающих оные титулов. – Так тебе нужно, чтоб я передал ему этот материал? Или просто сообщить, что он у тебя? – Хотелось бы мне вручить ему этот материал самой, будь это возможно, – призналась я. – Но если не выйдет, то – да, передай ты от моего имени. Брат пожал плечами. – Хорошо. Посмотрим, что тут удастся сделать. К несчастью, сделать ему удалось только одно – следующим же вечером сообщить, что Сухайл уже покинул Куррат. – Уехал назад, в пустыню, – сказал Эндрю. – Сам шейх ездит туда нечасто, вот и назначил брата своим представителем у кочевников. Я призадумалась. Когда же началась сия практика? Сразу же после того, как Сухайл вернулся домой вследствие смерти отца? Или после того, как шейх узнал, что на смену лорду Тавенору приезжаем мы с Томом? Так или иначе, теперь до Сухайла было не дотянуться. Досадное положение… Оставалось одно: надеяться, что вскоре он снова приедет в Куррат, или мы с Томом получим разрешение отправиться в пустыню сами. Как и сказал Эндрю, Сухайл был представителем шейха у аритатов, а именно они обеспечивали нас драконьими яйцами и живыми драконами. Таким образом, разыскать его будет несложно. Однако ни того, ни другого в самом скором времени ожидать не стоило, а между тем работа скучать не давала. Дар аль-Таннанин жил в собственном, особом ритме, установившемся под началом лорда Тавенора. Животных надлежало кормить, чистить их ямы и вольеры, следить за их здоровьем. По эромерам, дабы ахиаты могли отправиться в молитвенные дворики, это бремя брали на себя ширландские солдаты; по кромерам ахиаты платили им той же услугой. (В эти дни наши солдаты вместо чтения Писания обычно предавались безделью. Домов Собраний в Куррате не было – только байтистские молельни, а Эндрю рассказывал, что набожность его товарищей прямо пропорциональна величине опасности для жизни.) Мы с Томом провели эти недели, знакомясь со всем необходимым – с распорядком дня Дар аль-Таннанина, с рабочими дневниками лорда Тавенора и, конечно же, с самими драконами, с коими я познакомилась так близко, как никогда прежде. Обычно мы гонялись за ними по дикой глуши, наблюдали их из укрытий, а вблизи объекты изучения осматривали только мертвыми. В Ахии же я впервые в жизни увидела в каждом из них индивидуальность. Лентяй Квартус, по-видимому, был вполне доволен затяжным бездельем: порой он и просыпался-то только затем, чтобы проглотить очередной кусок. Полной противоположностью ему была Квинта – существо беспокойное, раздражительное; именно она за время пребывания в должности лорда Тавенора несколько раз едва не сумела выбраться из ямы, что и послужило причиной их углубления. Один из детенышей, получивший кличку Шмыг, обладал безграничным любопытством, а со всем, что мы бросали в его вольер, играл, словно с игрушками. Непосредственной пользы для нашей работы из всего этого было не извлечь, и потому заметки о подобных материях я писала в личном блокноте, а не в официальных рабочих дневниках Дар аль-Таннанина. Подобные наблюдения мы с Томом хотели опубликовать отдельно от материалов о тех задачах, что привели нас сюда: все это если и не способствовало успеху в разведении пустынных драконов, то пополняло копилку наших знаний о них. Однако спешить с публикациями мы, вне зависимости от надзора военных, не собирались. Для начала следовало собрать как можно больше сведений. Я прекрасно знала, что говорят обо мне на базе. Упорное нежелание Тома принимать эту должность без меня вновь подстегнуло слухи, будто мы с ним – давние любовники. Подозреваю, но наверняка утверждать не могу, что Эндрю защищал мою честь при помощи кулаков. По крайней мере, за что-то Пенсит да подвергал его взысканиям, причем не раз. О причинах я не спрашивала. Мало-помалу слухи среди ширландцев прекратились. Продолжились ли в ахиатских кругах – не знаю и знать не хочу. Несмотря на эти досадные недоразумения, рутинная работа доставляла мне радость, и так дело шло около месяца. А затем, как это часто бывает, на нас внезапно обрушилась целая лавина событий. * * * Началось все со смерти Примы. Первая из взрослых драконов, доставленных в Дар аль-Таннанин, хворала она давно, однако старушкой оказалась крепкой и цеплялась за жизнь еще долго после того, как наши ассистенты начали пророчить ей скорый конец. Но вот тяготы неволи одержали верх, и Прима умерла. Утрата сия меня встревожила. Казалось, причина – в нашей с Томом оплошности, хотя болезнь Примы началась задолго до нашего приезда в Ахию. Однако это предоставило нам бесценную возможность досконально изучить ее анатомию. Мы рассекли мертвое тело от носа до хвоста, кости отдали на консервацию (здесь ничто не пропадало впустую), а остальное подвергли детальному исследованию. Целый день напролет я только и делала, что зарисовывала сложную сеть кровеносных сосудов, покрывающую внутреннюю поверхность крыльев и, вкупе с таким же обилием вен с изнанки затылочного гребня, помогающую драконам регулировать температуру тела.