До Рождества оставалось всего несколько дней, холод снаружи, на лондонских улицах, пронизывал пешеходов до костей, а в тяжёлом сером небе мелькали первые снежинки. Внутри же, в обитой деревянными панелями комнате, было тепло и светло, толпившиеся здесь журналисты внимательно слушали мистера Синклера. Над их головами висело густое сизое облако сигарного дыма, смешиваясь с богатыми ароматами предновогоднего универмага: корицы, ирисок, апельсинов с пряностями, резкого металлического запаха мишуры и фольги. Кроме того, воздух дрожал от неуловимого, волнующего аромата предвкушения. Билли Паркер, самый юный служащий конторы, стоял в дальнем углу комнаты, но это не мешало ему ощущать волнение толпы. Окружавшие его журналисты поспешно записывали в блокноты слова мистера Синклера, а фотографы с камерами на штативах суетились в поисках идеального ракурса. Ничего необычного в этой сцене не было. Ещё с тех пор, как стало известно, что Эдвард Синклер, миллионер из Нью-Йорка, открывает в Лондоне огромный универмаг, он стал любимчиком журналистов. И Билли это ни капли не удивляло. В конце концов, именно мистер Синклер то и дело придумывал новые развлечения, от балетных представлений в саду на крыше до показа этих новых «движущихся картинок» в выставочной галерее. Он участвовал в самых престижных общественных мероприятиях Лондона, посещал модные премьеры спектаклей в Вест-Энде и ужинал за лучшим столиком самого знаменитого ресторана столицы. В его универмаге постоянно происходило что-то интересное и захватывающее. «Синклер» пережил всё, от дерзкого похищения драгоценностей и уникальных картин до (по слухам!) спрятанной в золотых часах бомбы, когда универмаг чудом избежал взрыва. Не прошло и года с переезда мистера Синклера в Лондон, а он уже обеспечил прессе множество сенсаций. Однако галантный делец вызывал восхищение не одних лишь журналистов. Билли вытянул шею, выглядывая за спинами репортёров самого мистера Синклера, неизменно элегантного и безупречно одетого, с роскошной орхидеей в петлице. Служащие трудились у него уже много месяцев, но мистер Синклер оставался для них всё таким же таинственным, что порождало множество слухов. Его почти каждый день видели в универмаге, его фотографии появлялись в газетах в разделе светской хроники чуть ли не каждую неделю, но Билли и остальные работники универмага до сих пор ничтожно мало знали о человеке, которого прозвали Капитаном. – Разумеется, как вам известно, джентльмены… прошу прощения, мэм, леди и джентльмены, – поправился мистер Синклер, слегка поклонившись единственной журналистке в комнате, – как вам известно, устраивать в «Синклере» что-то скучное и обыденное – не наш стиль, так что уверяю вас, грядущее событие будет неповторимым и грандиозным. Встретим тысяча девятьсот десятый год с размахом! Верно, месье Шевалье? Он повернулся к господину, который стоял возле него, в стильном костюме и с острой чёрной бородкой. – Разумеется, – подтвердил тот с сильным французским акцентом. – Это честь для меня – огромная честь – представить мой новый аромат, «Полуночный павлин», в вашем великолепном универмаге! Прекрасное место для праздника, подобного которому мир ещё не видел, incroyable et inoubliable![1] По толпе журналистов пробежал гул одобрения, и мистер Синклер продолжил: – Месье Шевалье лично разработал идеи декораций, костюмов и развлечений для этого события, вдохновляясь «Полуночным павлином». Воплотить его задумку помогают художник, мистер Макс Каменски, и известный дуэт Вест-Энда, мистер Ллойд и мистер Маунтвилль, которые подготовят особое развлечение. – Надо же! Они и правда собираются устроить целое шоу, – прошептал один из журналистов другому, не переставая судорожно строчить в блокнот. – Наших гостей ждут вкуснейшие закуски из ресторана «Мраморный двор», которые любезно согласился приготовить наш талантливый шеф-повар месье Бернар, показ новейших дизайнерских нарядов из коллекции «Модного дома Шевалье», которые продемонстрируют наши прекрасные манекенщицы, и, разумеется, возможность первыми насладиться ароматом нового парфюма, – продолжил мистер Синклер. – И, хоть вход на бал будет только по приглашениям, праздник прогремит на всю Пикадилли, и я с радостью приглашаю горожан присоединиться к нам и вместе сосчитать последние секунды до полуночи. Наши соседи поддержали идею с фейерверком, который мы запустим с крыш всех зданий, расположенных на площади Пикадилли. Фантастическое шоу станет достойным завершением праздника. – Ничего себе, – прошептал второй журналист. – Ещё и фейерверки? Синклер, как всегда, всё делает с размахом. – Держу пари, он соберёт такую толпу, что властям придётся перекрыть улицу, – воскликнул третий. – Как думаете, какие ещё козыри у него припрятаны? Мистер Синклер тем временем закончил своё обращение. – Полагаю, у нас есть немного времени на пару вопросов, – добавил он. Поднялся лес рук. Мистер Синклер кивнул на молодого человека с закрученными усами. Билли знал, что он из модного журнала. – Вы расскажете нам подробнее о том, что ожидать на балу? – с надеждой спросил он. – Ах, нам бы не хотелось выдавать секреты, – сказал месье Шевалье, блеснув чёрными глазками. – Ведь это испортило бы сюрприз! Следующим выбрали седого господина добродушного вида. – Что скажете о сегодняшнем заявлении мистера Хан тингтона о том, что и у него в универмаге устроят праздничный вечер с чаепитием и танцами? Он составит конкуренцию вашему балу? – Я не сомневаюсь, что небольшая вечеринка мистера Хантингтона пройдёт великолепно, – ответил мистер Синклер как ни в чём не бывало. – Разумеется, у нас развлечения будут совершенно иного уровня, о чайно-танцевальной вечеринке речи не идёт. Журналисты понимающе рассмеялись, а потом настала очередь юной леди задать вопрос. – Правда ли, что среди гостей будет сам король? Мистер Синклер обворожительно улыбнулся: – Конечно, я не могу отвечать за планы его величества. Однако скажу, что наш праздник будет по-истине достойным короля. По комнате пробежала волна радостного возбуждения, в воздух снова взмыли руки, но мистер Синклер покачал головой: – Боюсь, время, отведённое на вопросы, закончилось. За всеми подробностями обращайтесь к моему личному секретарю, мисс Этвуд. А сейчас предлагаю вам задержаться в комнате для прессы: вам подадут праздничные напитки в благодарность за поддержку универмага в первый год после открытия. Когда будете уходить, обратите внимание на уникальные витрины, созданные в честь «Полуночного павлина». Леди и джентльмены, благодарю вас и от имени всего «Синклера» желаю счастливого Рождества! * * * Пока журналисты разбирали шерри с серебряных подносов, которые принесли официанты, этажом выше Софи Тейлор сидела у окна и любовалась танцующими за стеклом снежинками, медленно опускавшимися на булыжную мостовую. Часы на каминной полке пробили четыре. На улице ещё не стемнело, но витрины «Синклера» вдоль всей улицы уже ярко горели. По тротуару тянулся поток прохожих в тёплых пальто и шарфах. Многие останавливались посмотреть на роскошные рождественские ели в витринах универмага, увенчанные сверкающими серебряными звёздами и украшенные засахаренными яблоками и конфетами в блестящих обёртках. Других привлекла фиолетово-золотая витрина, посвящённая новому аромату месье Шевалье «Полуночный павлин». Посыльные в униформах спешили к автомобилям и такси со стопками фирменных коробок, а Сидни Паркер, старший швейцар, стоял на верхней ступеньке у парадного входа и звонил в колокольчик, приветствуя посетителей. Вестибюль был битком набит покупателями. Софи казалось, что даже в день открытия в начале этого года в универмаге было не так ярко и многолюдно, как сейчас. Разумеется, всем лондонцам хотелось купить подарки своим близким именно в «Синклере». Софи не сомневалась, что в эту самую минуту джентльмены приобретают носовые платочки для своих юных леди, мамы с папами выбирают игрушечные поезда и плюшевых медведей для любимых малышей, светские дамы покупают веера и перчатки для дорогих подруг. Больше всего людей было, конечно, в кондитерском отделе, где чуть ли не на лету расхватывали рахат-лукум в сахарной пудре, конфеты с начинкой из роз и фиалок и коробки фирменных шоколадных конфет, выстеленные тончайшей белоснежной бумагой и перевязанные атласной синей лентой. На столе перед Софи лежала как раз одна из таких коробок: в кондитерском отделе экспериментировали с новым вкусом в честь наступающего праздника, и Билли раздал всем по пробному набору. Софи закинула в рот очередную конфету и продолжила наблюдать за падающим снегом и потоком посетителей, наслаждаясь вкусом карамели и шоколада. Ей на глаза попался высокий джентльмен с выправкой военного. На мгновение Софи показалось, что она его узнала, и душа у неё ушла в пятки. Но, присмотревшись, она поняла, что этот человек ей незнаком. В его руку, по-видимому испугавшись толпы, вцепилась маленькая девочка – наверное, дочь. Джентльмен наклонился, чтобы её успокоить. Софи резко отвернулась от окна и строго напомнила себе, что и так слишком много сегодня бездельничала. Она взяла в руки листок бумаги, пытаясь сконцентрироваться на нём, но заголовок «МАТЕРИАЛЫ ДЕЛА» тотчас расплылся у неё перед глазами, а Софи, сама того не замечая, потянулась ладонью к узкому, неровному шраму на лбу. Шрам был почти незаметным, но для Софи значил очень многое. Он олицетворял собой всё, что случилось с ней в прошедшем году. Внешне в Софи больше ничего не изменилось с тех пор. Она не выросла ни на дюйм, а длинные светлые волосы, как их ни укладывай, оставались всё такими же непослушными. Наряды, пожалуй, стали получше. Софи не без удовольствия поправила складку добротно скроенного платья. Мистер Синклер хотел, чтобы они с Лил одевались по последней моде, и выделял им средства на покупки в отделе женской одежды. Им обеим нравилось выбирать новые платья, но если Лил предпочитала дополнять их разнообразными украшениями, от эффектных шарфов с бахромой до ожерелий с подвеской и колье с крупными бусинами, то Софи оставалась верна нитке зелёных бусин, доставшейся ей от мамы. Ожерелье и сегодня было на ней, и Софи машинально коснулась холодных кругляшей. Маму она совсем не знала – та умерла, когда девочка была ещё крошкой, – но часто о ней думала в последние месяцы. Софи многое хотелось бы о ней узнать, но ответить на её вопросы было некому. Неужели с тех пор, как ей сообщили о папиной смерти, прошёл всего год? За это время жизнь Софи успела круто измениться. Вот у неё есть папа и дом в Орчард-хаусе, а вот она осталась одна на всём белом свете. Но вскоре Софи нашла себя в универмаге «Синклер», завела друзей и получила работу, с которой на удивление хорошо справлялась. Её губы растянулись в улыбке. Год назад она бы ни за что не поверила, что откроет детективное агентство! Но вскоре лицо её омрачилось – Софи вспомнила о других событиях прошедшего года, в том числе о столкновениях со злодеем по прозвищу Барон. В прошлое Рождество она даже имени его не знала и подумать не могла, что перейдёт дорогу одному из самых могущественных и печально известных преступников Лондона. Вместе с друзьями Софи помешала ему воспользоваться адской машиной и стереть «Синклер» с лица земли, несмотря на то что подельник негодяя запер её в беседке в саду на крыше. Они сорвали маску лорда Бьюкасла, под которой он скрывался, и помогли вырвать Ист-Энд из цепких лап его жестоких подручных. А не так давно они с Лил вернули две ценные картины итальянского художника Бенедетто Касселли, которые Барон украл по просьбе тайного общества Fraternitas Draconum, или «Братства Драконов». Само общество так и осталось в тени, но Софи и её друзьям удалось упрятать в тюрьму напарников Барона. Самого Барона разыскивала полиция, и он скрывался от Скотленд-Ярда. С их последней встречи в тёмном переулке в Челси прошло несколько месяцев, и с тех пор его никто не видел. Об этой встрече Софи думала больше, чем обо всех предыдущих. Возможно, потому, что она впервые оказалась с Бароном наедине, лицом к лицу, или из-за его признания, что он убил не только её папу, но и маму. Самой Софи удалось отделаться шрамом на лбу. И теперь, несмотря на пылающий жаром камин, она поёжилась, в очередной раз подумав, как же ей повезло. «Я мог бы убить вас в любой момент», – сказал он тогда. Софи до сих пор гадала, почему он так этого и не сделал. Барон был известен своей бессердечностью и жестоко мстил всем, кто срывал его планы. Однако он отпустил Софи со словами: «Прощайте, мисс Тейлор. Хотя на этот раз я точно знаю, что мы ещё встретимся». Софи поймала себя на том, что нервно стучит ручкой по столу. Мысли о Бароне всегда закручивались в мучительный ком загадок и вопросов. Софи повторила про себя всё растущий список. Как Барон познакомился с её родителями? Он сказал, что дружил с отцом Софи, но что общего могло быть с жадным и жестоким Бароном у её доброго, славного папы? Впрочем, папа много путешествовал по долгу службы и мог случайно пересечься с Бароном за границей. Но откуда преступник знает маму? Софи снова послышался шёпот Барона: «Знаете, а ведь, находясь рядом со мной, она была любимицей всего Каира. <…> Но она всё бросила ради дома, мужа… и вас». Каир… Как мама там оказалась? Папа никогда не рассказывал о поездке в Египет. Была ли в словах Барона хоть капля правды? Софи встала с кресла и подошла к камину. Она пообещала себе больше не предаваться бесплодным размышлениям. После той встречи она несколько недель прокручивала в голове всё, что он ей сказал, строила предположения, изучала каждую деталь, искала зацепки… Друг и наставник Софи, мистер Макдермотт, тоже частный детектив, положил этому конец: «Не терзайте себя. На ваши вопросы способен ответить лишь сам Барон, а он не посмеет и носа показать в Лондоне, когда его разыскивают лучшие работники Скотленд-Ярда и сам инспектор Ворт. Постарайтесь о нём не думать. Лучше сосредоточьтесь на “Тейлор & Роуз”, это куда важнее». Конечно, мистер Макдермотт был прав. Как всегда. Софи нехотя сняла фотографию Барона и родителей со стены и убрала в папку, аккуратно подписанную: «Барон». Мысли о нём ей бы тоже хотелось запрятать подальше. Куда лучше забыть о прошлом и сосредоточиться на новых делах. А этого добра у них хватало. За первые два месяца работы контора «Тейлор & Роуз» раскрыла полдюжины самых разных дел, от поиска потерянных драгоценностей до истории с анонимными письмами. Мистер Синклер жаждал внимания общества, и по столице мгновенно разлетелись новости о его новейшей выдумке – первом и единственном детективном агентстве в Лондоне, в котором работали юные леди. С того места, где стояла сейчас Софи, хорошо были видны золотые буквы на стеклянной вставке в двери их кабинета: «Тейлор & Роуз». Кто только не входил в эту дверь, горя желанием воочию увидеть юных сыщиц мистера Синклера! Сперва Софи тревожил наплыв посетителей. По ночам она лежала без сна и гадала, могут ли две самые обычные девушки справиться с работой настоящих детективов. Но её уверенность в себе постепенно крепла. Благодаря советам мистера Макдермотта контора «Тейлор & Роуз» начала процветать, и Софи наконец почувствовала себя важной персоной в «Синклере». Работая продавщицей в отделе шляпок, она была невидимкой, никто не замечал её в толпе покупателей. А на юную сыщицу все оборачивались, продавщицы бросали любопытные взгляды, покупатели подталкивали друг друга локтями и обсуждали её фотографию в газете, пожилые швейцары качали головами и ворчали: «Куда катится мир?» Похоже, не все одобряли такой выбор профессии для юной леди. Софи это не расстраивало. Ей нравилось быть частью «Тейлор & Роуз». Всё равно она не чувствовала себя на своём месте в отделе шляпок, где ей приходилось искать общий язык с Эдит и остальными. Нет, Софи ничего не имела против того, чтобы продавать шляпки, и порой ей даже доставляло удовольствие это занятие, но разгадывать тайны было куда интереснее. Само собой, на их долю не выпадали такие же интересные загадки, как те, что были связаны с Бароном, но сам поиск ответов и разгадок неизменно радовал Софи. Всегда приятно пораскинуть мозгами, прислушаться к интуиции, присмотреться к деталям. Обычно Софи с головой погружалась в эту работу. Но сегодня никак не могла сосредоточиться. На носу было Рождество, и посетителей в «Тейлор & Роуз» стало в разы меньше. Мистер Макдермотт уехал на континент по делам, Лил отправилась на встречу к одному из клиентов, и хоть все остальные отделы «Синклера» гудели от разговоров, Софи чувствовала себя одинокой. Даже несмотря на то, что в кабинете было очень уютно: по просьбе мистера Синклера его обставили с большим вкусом, а для ожидающих посетителей устроили зону отдыха, где они могли посидеть в изящных креслах за журнальным столиком, заваленным модными журналами. Письменных столов было два – для Лил и для Софи и даже для телефона, который мистер Синклер потребовал сюда провести, отвели отдельную тумбочку рядом с вазой, полной свежих цветов. Несмотря на изысканную обстановку, на которой настоял мистер Синклер, в конторе «Тейлор & Роуз» воцарилась совершенно особенная атмосфера, далёкая от изысканности. Друзья постоянно забегали сюда позвонить, порой все четверо в дождливый полдень жарили круглые пористые оладушки, распивали у камина чай из большого чайника, читали книги и газеты, обсуждали новые дела. При этом Софи обычно бродила взад-вперёд по ковру, а Лил сидела, откинувшись на спинку кресла и забросив ноги на письменный стол, чего не позволила бы себе ни одна благовоспитанная леди. Софи вдруг подумала, что, находясь в этой конторе, она будто чувствует себя дома – впервые с тех пор, как покинула Орчард-хаус. Но Орчард-хаус сразу навёл её на мысли о папе, а папа – о Бароне, и Софи сердито помотала головой, затем решительно подошла к своему столу, села в кресло и придвинула к себе пачку бумаг. Хватит об этом думать, пора сделать наконец хоть что-то полезное. «МАТЕРИАЛЫ ДЕЛА», – прочитала она, когда в дверь неожиданно постучали. Глава третья – Это всего лишь я, – послышался знакомый голос, и в комнату зашёл Билли с пачкой конвертов. – У нас уже всё закончилось. Журналисты слушали мистера Синклера разинув рты, как обычно. Всем не терпится увидеть новогодний бал своими глазами. Держи, это вам. Перед тем как отдать Софи письма, Билли посмотрел на неё осуждающе и покачал головой. Он ревностно следил за тем, чтобы в конторе «Тейлор & Роуз» всё было профессионально. Билли всё так же работал помощником мисс Этвуд, но один день в неделю ему разрешили помогать Софи и Лил. Это очень нравилось Билли, потому что подруги понятия не имели, как заведовать конторой, и он считал, что без него они бы не справились. – Если хотите, чтобы мистер Синклер воспринимал вас всерьёз, делайте всё должным образом, – повторял он Лил по десять раз на дню. Мисс Этвуд хорошо его вышколила, и «делать всё должным образом» означало для Билли писать отчёты, раскладывать документы по папкам, аккуратно вести бухгалтерскую книгу, держать письменные столы в порядке. Софи любила порядок, и ей это давалось легко, а вот Лил вечно разбрасывала вокруг себя скомканные бумажки и проливала чернила. Особенно важно было, по мнению Билли, всегда помнить о том, что клиент может за явиться в любой момент без предупреждения. Поэтому он и смотрел сейчас на Софи осуждающе. Уютно устроившись в кресле, та выглядела, на его взгляд, совсем не по-деловому. Но Софи лишь улыбнулась ему в ответ. – Сомневаюсь, что сегодня к нам придут посетители, – сказала она. – Они все там, внизу, выбирают подарки и покупают сладости. Рождество – не время для загадок. Присядь. Я как раз собиралась заварить чай. Думаю, мисс Этвуд не рассердится, если ты задержишься ненадолго. Мысленно согласившись с Софи, Билли пожал плечами и плюхнулся в кресло. – О, это материалы дела Альбемарле? – полюбопытствовал он. – Ну-ка посмотрим… Софи тотчас вручила ему папку и принялась просматривать дневную почту. Ничего необычного там на первый взгляд не было: два письма от клиентов – их Софи отложила, чтобы прочитать позже; счета и реклама; свежий номер «Театральных новостей» для Лил – она совмещала работу в конторе с выступлениями на сцене в Вест-Энде. Но в самом низу стопки Софи обнаружила узкий конверт с иностранной маркой. Она нахмурилась. Почерк показался ей знакомым. Софи поспешно надорвала конверт и ахнула, но её удивлённый возглас заглушил грохот распахнувшейся двери: в кабинет ворвалась Лил, раскрасневшаяся от мороза. – Всем привет! – запыхавшись, бросила она, затем сняла элегантное пальто с меховым воротником и небрежно кинула на стул новенькие лайковые перчатки. Пускай теперь Лил выглядела как роскошная юная актриса, Софи знала, что под модной одеждой и изящной причёской скрывается всё та же бойкая девчонка, с которой она познакомилась чуть меньше года назад в «Синклере». «Болтает она уж точно не меньше обычного», – с улыбкой подумала Софи. – Ох, никогда ещё не видела в универмаге столько народу! Ах да, всё прошло замечательно. Мисс Бальфур осталась очень нами довольна и намерена советовать «Тейлор & Роуз» всем своим друзьям. Как красиво падает снег! Прямо чувствуется, что Рождество на носу! Правда у нас тут уютно? Джо уже поднимается. А, и к нам на чай пришла Лео, смотрите! Я пообещала ей кусок пирога. Очень надеюсь, что он у нас есть! Вслед за Лил в кабинет зашла девушка, примерно её ровесница, в простом, тёмном пальто, усыпанном тающими снежинками. Лео Фицджеральд можно было принять за самую обыкновенную школьницу, но большой альбом под мышкой и мечтательный блеск карих глаз наводили на мысль, что перед вами многообещающая молодая художница, студентка престижного лондонского института Спенсера. – Привет, Лео! – радостно воскликнул Билли. – Проходи, погрейся у камина, – предложила Софи, – а то на улице так холодно. А я и не знала, что ты в Лондоне. Думала, ты уехала домой на рождественские каникулы. Лео отложила альбом и прислонила к стене верную трость, с которой была неразлучна, – красивую, из тёмного дерева, с набалдашником в виде головы льва.