— Как ты относишься к переезду в Италию? — Джио заправил прядь волос за ухо. — Мне предложили принять участие в исследовании, которое проводится в Тоскане. Глаза Вивьен расширились. — Правда? — Это чудесный шанс, — добавил он. — И все уже подготовлено для меня. Я много думал об этом. Вив, это прекрасная возможность для нас, правда. Несколько лет назад умер мой дядя, он оставил мне особняк в горах. С тех пор он пустовал. Я думал, что однажды продам его, но не мог собраться с силами, чтобы сделать это. Это дом, в котором мы с Беллой выросли. Мой дядя забрал нас туда после смерти родителей. Он большой и… немного необычный. Но для меня это особенное место, и я всегда надеялся, что мне удастся туда вернуться, хотя не был уверен. Вплоть до сегодняшнего дня. Подумай об этом, bellissima[17]. Мы можем начать все с чистого листа. Начать жизнь вместе. Видя, насколько она ошарашена, он поспешно добавил: — Я понимаю, что тебе придется многое оставить здесь, но… — Нет! — Он принял ее радость за шок, но эта идея показалась ей прекрасной — О, Джио, это так здорово! — Вивьен обняла его. — Да, да, увези меня! Возьми меня с собой! — Это не просто поездка, — уточнил он, — мы уезжаем туда жить… на год, может, дольше. Вивьен ликовала. Она поцеловала его, думая, что это лучший подарок, о котором она и мечтать не могла. Наконец-то они начнут все заново, далеко от дома. Оставят в прошлом Голливуд, призраки прошлого и, что важнее всего, Изабеллу. — Я согласилась, не так ли? — Она снова поцеловала его. — Дом уже готов? — Да, готов. — Джио счастливо рассмеялся, сияя, как мальчик, разбирающий рождественские подарки, но потом посерьезнел: — Этот дом находится в отдаленной местности. Ты к такому не привыкла. — Мне все равно. — И ты не знаешь итальянского. — Я выучу! — Она прикусила губу с довольной улыбкой. — О, Джио, это так волшебно… Твой дядюшка такой щедрый. — Это брат нашей матери. После того как наши родители погибли, он просто не мог поступить иначе. Дядя действительно спас нас… И всегда обещал, что я все унаследую. «Нас», «наш»… Она старалась пропускать это мимо ушей. Ничто не должно испортить момент. Они с Джио вот-вот переедут в их собственное жилье. Их дом! Вивьен мечтала об этом с момента первой встречи. Жить с ним под одной крышей. Свить гнездо, в котором они будут жить долго и счастливо и которое однажды наполнится смехом их детей… — Звучит волшебно, — сказала она. — Клянусь, это лучшее решение, которое мы когда-либо принимали. Она пылко поцеловала его. — Дорогая, — проговорил он с улыбкой, — ты тоже хотела мне что-то сказать? Вивьен и правда хотела, и обвинения уже почти сорвались с ее губ, но она передумала. Джио был хорошим, и то, как подло поступила его сестра, уже не имело значения, ведь они все равно собирались оставить ее в прошлом. У Вивьен отлегло от сердца. Она оставит Изабеллу наедине с ее отвратительным поступком. В конце концов, сама она уезжает с ее братом. Да еще и в дом ее дядюшки. — Не важно, — сказала она. — Уверена? — Да. Она сжала его ладонь, чувствуя, как радость заполняет ее сердце. — Хорошо, — ответил он. — Тогда утром я все расскажу Изабелле. Вивьен моргнула, отстраняясь: — Что, прости? — Я не сказал? — переспросил Джио. — Изабелла поедет с нами. Часть вторая Глава девятнадцатая Вивьен, Италия, 1980 год Их самолет сел во Флоренции ранним вечером. Вивьен выпила столько газировки с кампари, что нетвердо стояла на ногах, смутно замечая оранжево-желтый цвет окрестных холмов и серую ленту посадочной полосы, когда они приземлялись. — Дома, — пробормотал Джио и сжал ее пальцы. Вивьен улыбнулась в ответ, стараясь не думать о влажном пятне, растекающемся по шелковой блузке, куда Изабелла, поднявшись посреди перелета, пролила напиток. Назло, было первой мыслью Вивьен, когда Изабелла склонила голову, изображая раскаяние, а Джио, как всегда, вмешался, извиняясь за сестру. Ты специально это сделала. — Как хорошо вернуться, правда? — Джио наклонился через жену к сестре, демонстративно глядящей в окно. Вивьен услышала нотку беспокойства в его голосе, ведь Изабелла не возвращалась в Италию с тех пор, как они вышли из-под дядиной опеки. И снова Вивьен попыталась почувствовать симпатию к Изабелле, но это было не просто. Сколько еще она будет молчать? Они с Джио не смогли даже уехать на медовый месяц из-за Изабеллы, и она снова здесь, когда перед ними открывается новая страница их жизни — переезд в новый дом. Это просто нелепо. Изабелла повернулась к нему и печально кивнула. Неудивительно, что Джио обращался с ней предупредительно, как с больной. Но Вивьен видела ее насквозь. Изабелла продумывала каждый свой шаг и считала, что места рядом с ее братом хватит только для одной из них. Джио с облегчением откинулся в кресле, когда колеса коснулись асфальта. Музыка грянула из колонок самолета, и Вивьен достала из сумочки коралловую помаду, чтобы поправить макияж. Отражение в зеркале удовлетворило ее, она будто вышла прямо из клипа «Duran Duran» с яркими тенями и пышной прической. Вивьен всячески старалась подчеркнуть свою непохожесть на Изабеллу, чья внешность была скорее в стиле Кейт Буш[18], чем Бонни Тайлер[19], делая упор на имидже загорелой калифорнийской девчонки блестящими украшениями и дерзкими модными нарядами. Она носила все это как щит, как напоминание, что она была настоящей кинозвездой и играла в высшей лиге, в отличие от скромной зловредной сестры мужа, но иногда они заставляли ее чувствовать себя глупо. Как сейчас, например. Это была всего лишь маска — в «Лалик», в Голливуде, — и она боялась, что никто не захочет поинтересоваться, что под ней скрывается. — Тебе не нужно этого делать, дорогая, — сказал Джио и махнул рукой. Она снова почувствовала себя дешевкой. Изабелла, например, не красилась никогда. Ей это было не нужно. — Папарацци ждут другой рейс. Я не хотел рисковать, не хотел неудобств. Он взглянул на Изабеллу. Естественно. Все из-за Изабеллы. Вивьен это задело: он считает, что она старается для кого-то другого — в данном случае для камер. Что, если она хотела выглядеть хорошо только для него? Она все равно накрасила губы. Даже если испорчена ее блузка, лицо должно быть безукоризненным. Когда самолет приземлился, Джио заметил, что она осмотрела пятно еще раз. — Это произошло случайно, — напомнил он гораздо менее мягко, чем прежде. Вивьен так не думала, но боялась спорить с Джио. Боялась, что он разочаруется, загрустит, что она ранит его своим настоящим отношением к Изабелле… И больше всего боялась, что ему придется выбирать из двух женщин одну. — Я знаю, — ответила она и подарила ему самую милую из своих улыбок. * * * Они прибыли в замок Барбаросса ближе к ночи. Особняк дяди Джио виднелся в пахнущих лимонами сумерках, огромный, отливающий янтарем. Гравий захрустел под колесами машины. Двое одетых в форму людей, мужчина и женщина, ждали их у входа. — Что думаешь? — сказал Джио, целуя Вивьен в щеку. Она была ошеломлена. В Америке она привыкла к роскоши, но здесь все было по-другому. Здесь о богатстве говорили не пальмы и плавательный бассейн у дома, но изысканность, хранимый столетиями стиль и элегантность старины, которую было не купить ни за какие доллары в Ла-Ла Ленде[20]. — Он прекрасен, — сказала она, и это была чистая правда. Она не могла поверить, что будет жить здесь, что этот особняк будет принадлежать им с мужем. Джио помог Изабелле выбраться из машины первой и на секунду замер, держа сестру за руку и глядя на дом. Он прошептал ей что-то на ухо. Вивьен вздрогнула и сама открыла свою дверь. Ей стало неловко перед человеком, который подошел, чтобы взять багаж. Он, наверное, решил, что жена Джио — Изабелла? — Меня зовут Сальваторе, синьора Моретти, — сказал он (слава богу, назвал ее правильно), — а это Адалина. Женщина предупредительно сделала шаг вперед, ее глаза светились от радости: еще бы, работать на кинозвезду — или на Джио, который выглядел на фоне своего родового поместья еще более привлекательным, если такое вообще возможно. Он был одет в длинный черный пиджак с поднятым воротником по моде того времени, взъерошенные волосы создавали впечатление беспечности, а серьга мерцала в лунном свете. Эта картина заставляла сердце Вивьен петь, хотя ее и портила стоявшая рядом Изабелла. Если бы только она могла сделать его таким же счастливым! Помещения дома раскрывались перед ними, как шикарно упакованные подарки, спрятанные в бесконечном лабиринте коридоров. Изысканные покрытия стен, предметы антиквариата и картины в шикарных рамах делали это место похожим на Букингемский дворец. Сальваторе и Адалина включили свет во всех комнатах, чтобы Джио и его невеста смогли выбрать себе апартаменты не спеша. Вивьен узнала ее с первого взгляда: хозяйская комната в передней части дома, из окон которой, украшенных алыми портьерами, были видны сад и фонтан. — Это невероятно, Джио. — Девушка не могла сдержать восторга, пока они с мужем любовались видом. — Мне так нравится. Я уже люблю это место. И я без ума от тебя. Светясь от счастья, Вивьен развернулась, чтобы поцеловать его. Изабелла вошла в комнату. Джио отклонился, обнимая жену одной рукой и приветствуя сестру другой. Вивьен не любила, когда он делал это — стоял между двумя женщинами, не выделяя ни одну, как будто обе они одинаково важны для него. А еще она не любила аромат черных волос Изабеллы, естественный и противоестественно соблазнительный, по сравнению с ним все, что могли дать ее яркие бутылочки из «Рив Гош», казалось банальным и приторным. В зале внизу разожгли огонь. Оранжевые тени затанцевали на стенах и каменной арке. — Это бальный зал, синьора, — сказала оказавшаяся рядом Адалина. — Синьор Динаполи редко использовал его, но он великолепен. Вивьен ступила вперед и вошла в зал, окидывая восторженным взглядом куполообразный потолок и полированный паркет. Ей было интересно, что за человек был Джакомо Динаполи, — наверное, добрый, судя по его заботе о двух сиротах после смерти сестры. — Представь себе, здесь ничего не изменилось! — воскликнул Джио.