Тишина. Постель освещена зимним солнцем. Я вижу, как пылинки кружатся в столбе света. Где-то вдалеке лает собака. — Вы ищете синьору Локхарт? Я оборачиваюсь к медсестре. Она должна злиться, и я мечтаю, чтобы она злилась. Мечтаю увидеть гнев вместо беспокойства. Жду, что Джио заговорит. Но этого не происходит. — Мы ищем Вивьен, — говорю я. Слова кажутся тяжелыми. — Мне очень жаль, — произносит медсестра. — Вивьен умерла сегодня утром. Комната покачивается. Очертания стен растворяются. Сегодня утром мы сели в самолет. Мы были так близко. Она не могла! Я хочу кричать. Она здесь! Ты лжешь! Но я знаю, что это не так. Я боюсь смотреть на Джио, но ему это и не нужно. Он молча подходит к кровати Вивьен. Проводит рукой по согретым солнцем простыням, склоняет голову. Бормочет что-то на итальянском, чего я не могу разобрать. — Я оставлю вас, — деликатно говорит медсестра. — Вивьен в часовне, если хотите попрощаться. Буду рада провести вас туда. Она уходит. Я не знаю, стоит ли мне последовать за ней и оставить Джио одного, но, прежде чем принимаю решение, он оборачивается. Я ожидаю увидеть на его лице множество разных эмоций: разочарование, что не пришел раньше, гнев от несправедливости смерти, отчаяние из-за финала, обманувшего ожидания. Ничего. Все, что я вижу, глядя на Джио Моретти, — это умиротворение. — Сейчас она с ним, — говорит он. — Но как же вы? — шепчу я. Джио улыбается. — Я не собираюсь терять ее снова, — говорит он и пропускает руку сквозь золотистый луч солнца, живой, сверкающий. — Она везде. Я закрываю глаза и вижу Вивьен, оставившую Барбароссу за спиной. Он объят огнем, из него вырываются призраки. Вижу, как она начинает бежать. — Мы опоздали. — Это ничего. Время Вивьен пришло. Она была готова. * * * Мы выходим в холод, на улицу. Впереди меня идут Джио и медсестра. Часовня, скромное здание, находится ниже, на берегу озера. Тяжело представить ее там. Я останавливаюсь. Дальше — только он. Они. — Спасибо, Люси, — говорит Джио, — что снова свела нас вместе. Хочу сказать что-то приличествующее случаю, но на сердце так тяжело, что я опасаюсь, что заплачу. Я киваю, беру его за руку, и он с благодарностью сжимает мою, прежде чем отпустить. Наблюдаю, как он идет к ней через лужайку. По озеру пробегает тихая рябь. По голубому чистому озеру. Я начинаю замерзать и поплотнее укутываюсь в пальто. — Привет… Макс проводит рукой по моему плечу и обнимает. Мы стоим рядом, глядя, как расстояние от Джио до Вивьен сокращается. Джио не спешит. Теперь у них есть время, все оставшееся время. Макс целует мои волосы, я прижимаюсь к нему и закрываю глаза. Я в безопасности. — Ты хорошо поступила, — говорит он. И, наблюдая за Джио, открывающим дверь часовни и ненадолго остановившимся, прежде чем исчезнуть внутри, я знаю, что это так. Я хорошо поступила по отношению к Вивьен и Джио. Я хорошо поступила по отношению к себе. Мама знала, что у меня получится, когда я сама этого не ведала. Когда я готова была сбежать, она остановила меня. Она знала, что я не сделала все, что могла, для Барбароссы — и для себя. Мне суждено было разгадать эту загадку, найти ключ, который открыл передо мной дверь в будущее. Она знала, что наши миры — мой и Вивьен — должны соединиться. И это была она. Этот день, этот час, это место. Я освободила Вивьен Локхарт, а она — меня. Одна судьба встала рядом с другой, прошлое сменилось будущим. Я поворачиваюсь к Максу и целую его. Это самый страстный поцелуй в моей жизни, в нем все мое желание, обещание всего самого лучшего, что я могу дать другому человеку, и я его обязательно исполню. — А это за что? — смеется он, поглаживая мою щеку. — Мы оба живы, — отвечаю я. — Мы такие, — улыбается он. — Пойдем. Я беру его за руку, и мы вместе идем к его машине. Он согревает мои пальцы своими, одаривая улыбкой, которую я так люблю. — Купить тебе мороженое? — спрашивает он. — Слишком холодно! — В таком случае лимончелло, — он обнимает меня на ходу, — немного согреет тебя. Мы уезжаем от озера, и в глубине души я знаю, что Вивьен не была одинока, умирая. Она была с ним. Ее сыном. Она видела его лицо, а он — ее. Они были вместе. Это похоже на чудо, думаю я, когда мы, минуя зеленые холмы, выезжаем на дорогу. Чудо — рука Макса на моем колене. Небо, земля, неожиданные трели птиц февральским утром похожи на чудо. Чудо, что Вивьен обрела покой. И что конец ее истории может стать началом моей. Эпилог Это был один и тот же сон, она всегда предчувствовала его приход. В полной темноте вдруг появлялся луч света, становясь все ярче и ярче. Озаряя все вокруг, он делал мир реальнее, чем наяву. Боясь взглянуть на него, но еще больше боясь противостоять его зову, зная, что делает шаг в пропасть, она безвольно шагала навстречу, раскинув руки. А уже через миг, счастливая и позабывшая обо всем, она касалась губами его макушки, мягкой кожи, вдыхала запах. Его запах она помнила все это время, он никогда не покидал ее. Он был ее свечой, мерцающей во тьме. Пойдем со мной. Я ждал тебя. Она думает: И я тебя ждала. Холодная неподвижная вода блестит серебром. Зовет. Пойдем со мной… Она чувствует себя на вершине мира, когда берет на руки своего сына, своего мальчика. В первый раз за все эти годы он реален, она ощущает его вес, чувствует, какой он живой, веселый. Он как вихрь чистой энергии вырывается из ее объятий, чтобы повести за собой. И, взяв его за руку, она идет за ним к свету. Благодарности Спасибо Клио Корниш, невероятному редактору, которая поверила в эту историю и помогла сделать лучше; это невозможно переоценить. Всей команде HQ, особенно Лизе Милтон, Нику Бейтсу, Луиз Макгрори и Дженнифер Портер. Лесли Джонс за деликатное редактирование текста. А еще Тори Лайн-Перкис из «Midas PR» за то, что она лучшая в этом деле — и самая замечательная! Мадлен Милберн, Терезе Коэн и Хэйли Стид, которые с такой самоотдачей работали над моими книгами. Маме, папе, Тории и Марку за то, что помогли ухаживать за ребенком, пока я работала. И маленькой Шарлотте. Словами не передать, как я люблю тебя. * * *