Это был восторг. Вивьен подняла руки к лицу, вскочила и бросилась в его объятия. — О Джонни! — закричала она. — Спасибо, спасибо, спасибо! Он обнимал ее, целуя в макушку снова и снова и бормоча: — Ты сделала это, Вив. — Я не могу в это поверить! К глазам подступали слезы, слезы счастья и ликования, но она сдерживала их, ведь теперь она актриса, а им положено это уметь. Кроме того, ей незачем было больше печалиться. Джонни спас ее, больше она не будет плакать. Он изменил ее жизнь, этот прекрасный, удивительный человек. Она могла расцеловать его. И на секунду решила, что так и сделает. Но вдруг, безо всякого предупреждения, Джонни опередил ее. Прежде чем Вивьен успела что-то сделать, он поцеловал ее. Но это был не короткий импульсивный поцелуй, который она собиралась подарить ему секунду назад, он длился дольше, чем она хотела. Он был слишком настойчив. Вивьен отстранилась, смущенно рассмеявшись. — Это прекрасно, Джонни, — произнесла она. — Я так рада. Он снова схватил ее, обжигая лицо своим дыханием. — Насколько сильно ты рада? — прохрипел он. Она положила руки ему на грудь и оттолкнула. Он просто взволнован, как и она. Для них обоих это было важным событием. Он снова поцеловал ее. На этот раз ей удалось вырваться. — Мне нужно идти, — сказала она, и все поплыло у нее перед глазами от смущения. Хрупкое равновесие их дружбы было внезапно нарушено. Она чувствовала, что должна Джонни, и вот он стоял перед ней, ожидая выплаты долга, но ее карманы были пусты. — Куда? — Джонни был недоволен. — У меня встреча за ланчем, — коротко ответила она. Это была ложь, первая пришедшая в голову. А ведь она никогда раньше не врала Джонни. — С кем? — С другом. — Ты не можешь ее отменить? — впервые в глазах Джонни блеснула угроза, раздражение. Она шагнула назад. — Мы сделали это вместе, Вивьен. Мы получили Барта Сандерсона вместе. Мы должны праздновать… вместе. Ты и я. — Говорю же, у меня планы. Дальше все произошло очень быстро. Вивьен открыла дверь, и в тот же миг Джонни ее захлопнул. Он подошел к ней вплотную, развернул ее к стене и задрал юбку. Внезапно Вивьен поняла, что ее обманули. Цена всегда была такой — точно так же, как в салоне «Лалик». Не бывает контрактов без обязательств. — Давай, детка, — бормотал он, — ты знаешь, что должна мне. Вивьен боролась изо всех сил, но вырваться было невозможно. Он был слишком силен. — Отстань от меня! — закричала она. — Убери от меня руки! — Ты тоже этого хочешь. И хотела с первого дня. — Джонни, пожалуйста… — Ты же в этом хороша, правда, детка? — Его жадные руки тянулись к ее груди. Нет, — молилась она, — нет, нет, нет. Только не это. Я этого не допущу. — Как же все те мужики, которых ты обслуживала в клубе? Боже, она наговорила ему слишком много, доверила все самые темные секреты. Как я могла быть такой дурой? — Ты же сладкая шлюшка в глубине души, ведь правда? Давай, моя очередь. Я заслужил. И так слишком долго ждал. Я уже заплатил тебе больше, чем все те придурки, вместе взятые… Потребовалась вся сила Вивьен, чтобы освободить руки, дальше было проще. Навалившись всем весом, она опустила каблук на его ногу, одновременно ударив локтем в диафрагму и заставив его согнуться. Вивьен схватила его за плечи и двинула коленом в пах. Мужчина завыл. Ее всю трясло — от страха, от адреналина, от победы. Откуда только сила взялась? А может, она всегда жила в ней, глубоко внутри. — Больше никогда не прикасайся ко мне, — сказала она дрожащим голосом. Ей хотелось плакать — от потрясения, разочарования, от разрушенной наивности, от дружбы, рассыпавшейся в прах у нее на глазах. Встретит ли она когда-нибудь мужчину, который будет о ней заботиться? Узнает ли любовь без боли, без условий, без предательства? Сможет ли довериться кому-то, забыв о внутреннем голосе, твердящем, что одной ей будет лучше? Или навсегда останется испуганной, израненной… вечной одиночкой? В тот момент что-то окаменело в Вивьен. — Я ничего не должна тебе, Джонни, — сказала она. — Ты понял? Ты нашел меня. Ты предложил мне это. Ты не озвучивал цену. Она расправила одежду и на дрожащих ногах вышла в коридор. Когда дверь закрылась, из-за нее раздался голос: — Ты за это заплатишь. Без меня ты ничто, Вивьен. Я дал тебе все. И будь уверена, я же и заберу. Посмотрим, как у тебя это получится, — подумала Вивьен, поднимая голову. Я сильнее. Я сильнее, чем ты думаешь. Глава десятая Италия, лето 2016 года В пятницу нам наконец удается поговорить. Адалина сообщает: — Синьора не может выйти к гостям, ей нездоровится. Но если ты подойдешь к ее комнате в полдень, она с тобой поговорит. Меня распирает от любопытства, когда я подхожу к комнате синьоры. Около нее стоит стул, дверь приоткрыта. Луч света пробивается из таинственной спальни, но больше ничего не видно. Я тихо сижу. Ничего не происходит. Наконец отваживаюсь подать голос: — Добрый день! Здесь так тихо, что незаметно передвинуть стул невозможно. Вместо этого я наклоняюсь, чтобы заглянуть в комнату. Ковер. Портьеры. Тяжелая мебель черного цвета с золотом… Угол зеркала, в нем отражается женская фигура. Видно плохо, но, кажется, я могу разглядеть ее затылок, плечи. Так смотришь на абстрактную картину, пытаясь найти в ней смысл, — и не находишь. Я ловлю себя на мысли, что отчаянно хочу увидеть ее. В моем воображении она высокая, с собранными бархатной заколкой светлыми волосами, широкоплечая, с упругой, несмотря на возраст, кожей, широким ртом… Представляю себе, что она не красивая, но статная, из тех людей, чье лицо, увидев однажды, вовек не забудешь. Она зовет меня, и я сразу понимаю, что это с ней мы говорили по телефону. У нее глубокий звучный голос. Он исходит из места, которое гораздо ближе ко мне, чем я могла предположить, заглядывая в зеркало. По спине бежит холодок оттого, что она гораздо ближе ко мне, чем человек в постели. Если там вообще лежит человек. Мое имя в ее исполнении звучит так, словно оно гадкое на вкус. — Да, — отвечаю я. — Ты уже расположилась? — это не похоже на вежливый вопрос, в нем нет ни тепла, ни дружелюбия, скорее раздражение. Я держу руки на коленях. — Да, — повторяю, чувствую себя школьницей у кабинета директора, только сейчас я вообще не представляю, что сделала не так. — Мы предпочли бы никого не нанимать, — слышится грубый голос, — но дом нуждается в уборке, а рассчитывать на Адалину было бы глупо. — Я рада, что вы все же приняли такое решение, — не знаю я, как реагировать, и от этого не могу остановить поток болтовни. — Это произошло в удачный для меня момент. Мне нужно было уехать из Лондона. И я не могла отказаться от такого прекрасного предложения. Замолчи. Ей не нужно знать. — Неужели? — Семейные дела, — быстро отвечаю я. Звучит неубедительно, короткий шаг назад, и, хотя это невозможно, тишина становится такой напряженной, что я думаю, ей чудом стала известна моя история. Что бы она сказала, узнав, что я совершила? — Как ты знаешь, я не люблю компанию, — слышу я и с облегчением вздыхаю: мы сменили тему. — Ты можешь рассматривать эту работу как возможность сбежать или как приятные каникулы, но этот замок — мой дом, и я здесь хозяйка. Если тебе это подходит, прошу: будем держаться друг от друга подальше любыми доступными способами. Во рту у меня пересохло. Облегчение сменяет удивление, затем шок. — Конечно, — говорю я. — Можешь идти. Конец встречи, если это можно так назвать. Пока я размышляю, уместно ли будет попрощаться, как сделать это не слишком формально, дверь захлопывается перед моим носом — громкий удар, затем тишина.