Арчибальд пожал плечами, поигрывая домашней туфлей на кончике ноги. – Хоть убейте, не помню, но верю вам на слово. Что ж, я не вижу никаких препятствий, давайте уступим его невесте Торна. Но с одним условием, – добавил он, с ухмылкой глядя на Офелию. – Вы обещали мне награду, и я хочу получить ее сейчас же. Офелия стиснула заметавшийся шарф, пытаясь унять свое и его смятение. Она из последних сил сохраняла осанку и вежливую улыбку хорошо воспитанной девицы. Нужно поддерживать это впечатление о себе до тех пор, пока Ренара не выпустят из темницы. – Вы застали меня врасплох. Может, не сейчас, а несколько позже… – Нет, сейчас, – возразил Арчибальд с пугающей мягкостью. Он вскочил с кресла, сделал эффектный пируэт и галантно протянул руку, чтобы помочь своей гостье подняться с места. Офелии и без того было не по себе, но идти неведомо куда, под ручку с господином в дырявой пижаме и тапочках… это было уж слишком. – Боюсь, у меня нет с собой ничего, что могло бы вас заинтересовать. – Не волнуйтесь, – объявил Арчибальд, дружески потрепав ее по волосам. – Вы здесь, и это предел моих желаний! Следуйте за мной, невеста Торна, а мой управляющий тем временем сделает все необходимое для вашего лакея. «Что значит „тем временем“?» – спросила себя Офелия. Но Арчибальд уже вывел ее из кабинета, обняв за плечи с нежной и в то же время властной фамильярностью. – Чего вы хотите от меня, господин посол? – Не бойтесь, я уверен, что вы будете в восторге. Офелия, которая в этом сильно сомневалась, отвернулась, чтобы не видеть небесно-голубые глаза Арчибальда. Однажды она уже стала свидетельницей того, как от этой лазури растаяла тетушка Розелина, и не хотела быть следующей жертвой. Посол осторожно отворил какую-то дверь и впустил девушку в бильярдную. Здесь все было зеленым: сукно бильярдных столов, бархатная обивка диванчиков, тяжелые узорчатые шторы, обои и абажуры светильников. Когда Офелия поняла, что они здесь одни, она заслонила руками очки. – Ну и ну! – расхохотался Арчибальд. – Вы опять за свое? – А вы можете мне обещать, что не опробуете на мне свои чары? Прошу вас, господин посол, обещайте! Это меня успокоит, и мы продолжим беседу. Наступила долгая пауза. Офелия не отнимала рук от очков. «Я и не подозревал, что вы меня так боитесь». Эта фраза не принадлежала ее собеседнику, она возникла в голове у самой Офелии. Девушка забыла, что Арчибальд способен внушать ей свои мысли, и ужасно испугалась: вдруг он таким же окольным путем заставит ее поддаться его колдовским чарам. – Пожалуйста, господин посол!.. – Вы глубоко заблуждаетесь, невеста Торна, у меня нет ни власти, ни желания завладевать сердцами женщин. Если они мне уступают, то не потому, что влюбляются, а потому, что страдают от одиночества. Глаза Офелии широко раскрылись от удивления. На сей раз она явственно слышала голос Арчибальда извне, но тон был какой-то необычный, почти серьезный. – Вы мне не верите? Моя семья получила от Фарука дар мысленного взаимопроникновения. Вы, вероятно, сочтете эту способность нескромным посягательством на личность человека, но зато, пока мой клан будет существовать, я никогда не почувствую себя одиноким. А этим несчастным замужним дамам я предлагаю лишь краткий миг чистого слияния, где стирается граница между их и моим «я». Мне не хочется давать вам обещание, о котором мы оба можем когда-нибудь пожалеть. Родство душ… это скорее романтично, не правда ли? Разумеется, Офелия нашла это не романтичным, а в высшей степени бесстыдным, куда более бесстыдным, чем она себе представляла. И мысль о том, что он пытался этим способом обольстить ее тетку, приводила девушку в ярость. Он утверждал, что спасает женщин от одиночества, – какое там, он просто-напросто тешил свой эгоизм. Офелии не терпелось высказать ему все без обиняков, но она заставила себя смолчать. Нельзя было оскорблять хозяина этого дома: она пришла сюда ради спасения друга. И потому не воспротивилась, когда Арчибальд развел ее руки, чтобы посмотреть ей в лицо. Криво надетый цилиндр и бесстыжая улыбка никак не сочетались с его серьезным тоном. – Хочу вам напомнить, невеста Торна: вы обещали меня отблагодарить. О, я начинаю понимать… Вы подумали: он привел меня сюда, чтобы обольстить! Нет-нет, если это и случится, то не сегодня. В данный момент мне хватает других проблем, так что успокойтесь. Мы здесь потому, что кое-кого ждем. Офелия так изумилась, что позабыла о своем гневе. – Кого? – Меня! И перед девушкой предстало кошмарное видение. Трубка Офелия растерялась вконец, узнав Матушку Хильдегард. В этом беспорядочном уродливом сочетании жира и костей, бигуди и сигар (она курила две разом) даже трудно было сразу распознать, кто перед тобой – мужчина или женщина. Ее кожу густо усеивали коричневые старческие пятна. Кто бы мог подумать, что под дряхлой оболочкой человеческой руины скрывается гениальный архитектор, знаменитая изобретательница песочных часов, женщина, способная моделировать пространство, как если бы оно было из пластилина?! Одни только крошечные черные глазки выдавали своим пронзительным блеском ее острый, незаурядный ум. – Меня нельзя назвать ранней пташкой, – хрипло, с сильным акцентом буркнула Матушка Хильдегард. – Я пришла лишь потому, что это ты меня позвал, Огюстен. – Арчибальд, мадам Хильдегард, Арчибальд. Но я просил, чтобы вы пришли одна. Только теперь Офелия заметила – и тут у нее взволнованно забилось сердце, – маленькую женщину, сопровождавшую Матушку Хильдегард. Она была одета в спецовку механика, а плоская фуражка безуспешно пыталась скрыть ее темные кудрявые волосы и поразительные глаза: правый – ярко-голубой, левый – невидимый за черным моноклем. Гаэль! Неужели она решилась покинуть подвалы Лунного Света лишь для того, чтобы увидеть Офелию?! Но ведь это чистое безумие! Гаэль, которая была такой же работницей, как Офелия – аристократкой; Гаэль, единственная выжившая из Нигилистов – клана, по силе превосходившего все остальные кланы на Полюсе!.. Только черный монокль позволял ей ослабить действие своего «дурного глаза», как она его называла. Выходя на люди, Нигилистка рисковала быть разоблаченной и разделить судьбу погибших родичей. Ах, если бы Офелия могла объяснить Гаэль, что нельзя втягивать голову в плечи и прятать лицо под козырьком фуражки – одно это уже давало повод присмотреться к ней повнимательней… – Она моя внучка, – объявила Матушка Хильдегард. – Все, что касается меня, касается и ее. Офелия знала по собственному опыту, что старая дама вполне может солгать во имя спасения других людей. По скептической усмешке Арчибальда девушка поняла, что и он к этому привык. – Да будь она даже вашей дочерью, это никак не меняет тот факт, что ее присутствие нежелательно. Но раз уж вы здесь, мадемуазель механик, – обратился он к Гаэль, – не могли бы вы проверить туалет на втором этаже? Мне доложили, что там барахлит спуск. – Да, senor, – пробормотала Гаэль с тем же акцентом, что и Матушка Хильдегард, как будто они и впрямь состояли в родстве. Она бочком вышла из кабинета, сунув руки в карманы и бросив напоследок беглый взгляд на Офелию. Девушка поняла его смысл так ясно, словно Гаэль шепнула ей на ухо: вперед, только ты можешь вытащить Рено из темницы! – Значит, ты об этой малышке говорил мне по телефону? – уточнила Матушка Хильдегард. – Это она застревает в зеркалах? Арчибальд так по-хозяйски положил руку на голову Офелии, словно она была его невестой, а не Торна. Он не обращал никакого внимания на ее шарф, который яростно хлестал его по пальцам. – Мадам, позвольте мне представить вам лучшую чтицу Анимы. Как только я узнал о ее визите, я решил, что настал самый удобный случай прояснить нашу… гм… ситуацию. Он явно осторожничал, чтобы не сказать лишнего, и это все больше сбивало Офелию с толку. – Ну, надеюсь, управимся быстро, – проворчала Матушка Хильдегард, гася свои сигары, одну за другой, в пепельнице на ножке. – Я полночи работала над планами графа Бориса. – Главное, не двигайтесь! – шепнул Арчибальд Офелии, еще крепче надавливая на ее голову. Матушка Хильдегард опасливо выглянула в коридор, после чего старательно заперла дверь на ключ и щелкнула пальцами. В комнате ничто не шелохнулось, ни одна лампа не мигнула, и однако у Офелии так перехватило дыхание, словно она рухнула в глубокий колодец. – Дышите глубже, – посоветовал Арчибальд, дружески потрепав ее по волосам. – Сейчас это пройдет. Офелия с пристальным вниманием оглядела бильярдную. Вся обстановка осталась прежней: те же зеленые шторы, тот же приглушенный свет, – и все же кое-что изменилось. Цветные бильярдные шары, лежавшие в сетках, теперь были рассыпаны по зеленому сукну, как будто игроки только что окончили партию. Да и воздух изменился: в нем витал запах табака, и не без причины, – пепельницу переполняли окурки. А Офелия могла поклясться, что несколько секунд назад, когда Матушка Хильдегард гасила в ней свои сигары, она стояла пустая и вычищенная до блеска. Комната-двойник. Они очутились в точной копии бильярдной, но как бы ни было велико сходство, пространство сделалось иным. Офелия знала, что Матушка Хильдегард способна накладывать одно помещение на другое, – однажды девушка уже стала пленницей в двойнике библиотеки, – но проделать такую операцию, просто щелкнув пальцами… это было настоящее чудо. Арчибальд подтолкнул Офелию к дивану, на котором кто-то забыл красивую фарфоровую трубку. – Ну, вот он, ваш черед отблагодарить меня, невеста Торна! Прочтите мне эту трубку. Я знаю, чт? вы сейчас спросите, и скажу сразу: да, я одолжил ее своему гостю на время его пребывания в моем доме, но тем не менее остаюсь ее счастливым обладателем. Просьба была столь неожиданной, что Офелия даже не нашлась с ответом. Она вопросительно взглянула на Матушку Хильдегард, чьи маленькие черные глазки смотрели на нее испытующе. Старуха явно желала, чтобы эта девчонка продемонстрировала свои умения. Офелии и самой хотелось завоевать уважение Хильдегард – незаурядной женщины, мятежной личности, иностранки, которая утвердилась на Полюсе благодаря своим волшебным способностям. Офелия села на диван рядом с фарфоровой трубкой. – Надеюсь, вы не трогали ее с тех пор, как она здесь лежит? Я должна что-нибудь узнать перед тем, как начну чтение? – Нет, – ответил Арчибальд, метнув предостерегающий взгляд на Матушку Хильдегард. – Мы всё объясним вам потом, я не хочу влиять на вашу экспертизу. Офелия поднесла трубку к ближайшей лампе, чтобы рассмотреть, – на ней был герб Лунного Света. Она сняла перчатки чтицы, снова взяла ее в руки, и тут девушку захлестнул такой шквал чужих эмоций, что пришлось положить трубку на колени – ей нужно было успокоиться. «Это не мои эмоции, – повторила она себе несколько раз. – Это не я». Офелия так давно не занималась чтением предметов, что допускала ошибки, свойственные начинающим. Она дождалась, когда ее руки перестали дрожать, и возобновила чтение с того момента, где оно прервалось. От трубки по-прежнему исходил страх, но теперь Офелия наблюдала это со стороны, как зрительница перед мрачной, пугающей картиной. Запах табака больше не успокаивал: тщетно он вдыхал его, день за днем. И всё из-за этих двух проклятых писем! Хотя… он ведь уже целый месяц провел в Лунном Свете, и с ним до сих пор ничего не случилось. Значит, не все так плохо… Но как только запах табака рассеивался, он снова видел посиневшие тела, колыхавшиеся на поверхности озера. Разумеется, он ни в чем не раскаивался. Он просто сделал свою работу: браконьеры есть браконьеры. Не будешь же всякий раз разбираться с этим сбродом на нескончаемых судебных процессах. Верно пишут в газете: Отверженные – как тараканы. Похоже, сейчас они научились проникать повсюду – в любую щель, в города, в Небоград, даже ко Двору! И всякий раз – дурацкие письма, их письма! Они что, вообразили себя вершителями божественной справедливости, эти скоморохи?! Нет, справедливость будет вершить только он! Все налаживается, он со вчерашнего дня в посольстве, а здесь можно спать спокойно. Кстати, не мешает и трубочку покурить… Офелия отложила трубку на диван. Ее сердце колотилось в груди, как сумасшедшее. – Я полагаю, вы попросили меня об экспертизе, чтобы получить информацию о том человеке, который последним курил эту трубку, – объявила она, стараясь унять дрожь в голосе. – Должна ли я идти еще дальше в прошлое? Арчибальд, присевший на бортик бильярда, смотрел на Офелию с веселым любопытством. – А вы совсем не похожи на маленькую девочку, когда заняты чтением. Нет, идти еще дальше не требуется. Офелия медленно застегивала перчатки, стараясь скрыть свои чувства. Это чтение потрясло ее до глубины души. – Я разрешаю вам говорить в присутствии мадам Хильдегард предельно откровенно, – сказал Арчибальд, заметив, что девушка колеблется. – На кону стоит и ее репутация, и моя.