Часть 1 из 13 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
* * *
Музе Каллиопе.
За промедленье, пожалуйста, не казни.
1
По лицу меня молотят хулиганы
Я поразил бы их, если бы смог
Смертные бьют
Меня зовут Аполлон. Когда-то я был богом.
За четыре тысячи шестьсот двенадцать прожитых лет я много чего совершил. Наслал мор на греков, осаждавших Трою. Благословил Бейба Рута тремя хоумранами в четвертой игре Мировой серии 1926 года. В 2007-м обратил свой гнев на Бритни Спирс во время церемонии вручения наград Эм-ти-ви.
Но никогда за всю свою бессмертную жизнь мне не случалось падать в мусорный бак.
Я даже не знаю точно, как именно это случилось.
Проснулся – падаю. Вертелись, то появляясь, то исчезая из виду, небоскребы. Тело полыхало пламенем. Я пытался лететь. Пытался обратиться в облако, телепортироваться или сделать что-то еще, провернуть хотя бы один из сотни трюков, всегда удававшихся без особого труда, но ничего не получалось. Я продолжал падать. Нырнул в узкий каньон между двумя зданиями и… БУМ!
Есть ли что-нибудь печальнее звука, с которым бог грохается в кучу мусорных мешков!
Лежал. Стонал. Весь несчастный и разбитый. В нос била вонь от протухшей колбасы и использованных подгузников. Ребра болели, будто сломанные, хотя такое и невозможно.
В голове полная сумятица, но одно воспоминание пробивалось наверх – голос моего отца, Зевса: ТЫ ПРОВИНИЛСЯ. ТВОЕ НАКАЗАНЬЕ.
Я вспомнил, что случилось, и всхлипнул от отчаяния. Даже мне, богу поэзии, трудно описать свои чувства. А способен ли понять их ты, простой смертный? Представь, что тебя раздели догола, а потом обдали струей из пожарного крана на глазах глумливой толпы. Представь, как нос и легкие заливает ледяная вода, как бьет она по коже, оставляя синяки, как толчет в месиво суставы. Представь себя беззащитным, опозоренным, совершенно уязвимым, выставленным на всеобщее посмешище и безжалостно лишенным всего, что делает тебя тобой. Мое унижение было еще хуже.
«ТЫ ПРОВИНИЛСЯ», – гремел у меня в голове голос Зевса.
– Нет! – жалобно возопил я. – Нет, не надо! Пожалуйста!
Никто не ответил. По обе стороны от меня по кирпичным стенам зигзагом бегут вверх ржавые пожарные лестницы. Вверху – зимнее небо, серое и неумолимое.
Я пытался вспомнить подробности приговора. Упоминал ли отец, сколь долгим будет наказание? Что требовалось от меня, чтобы вернуть его расположение?
Память туманилась. Я едва помнил, как выглядит Зевс, не говоря уже о том, почему он решил сбросить меня на Землю. Вроде бы была война с гигантами. Богов застали врасплох и едва не разгромили.
Одно я знал наверняка: меня наказали несправедливо. Зевсу надо было выставить кого-то виновным, и он, разумеется, выбрал самого красивого, самого талантливого, самого популярного бога в пантеоне.
Я лежал в мусорном баке, глядя на наклейку на внутренней стороне крышки: ДЛЯ ЗАБОРА МУСОРА ПОЗВОНИТЕ 1–555-ВОНЮЧКЕ. Зевс передумает, сказал я себе. Он всего лишь пытается припугнуть. Сейчас, вот сейчас, сию минуту он выдернет меня на Олимп и отпустит на все четыре стороны со строгим предупреждением.
– Да… – Мой голос прозвучал глухо и уныло. – Да, вот так.
Попытался пошевелиться. Хотел подняться, чтобы встретить Зевса стоя, когда он явится с извинениями. В ребрах тупо застучала боль. Свело живот. Я ухватился за край бака, с усилием, кое-как, подтянулся и, перевалившись, грохнулся на асфальт. В плече хрустнуло.
– Ууурррррххх, – прохрипел я сквозь зубы и боль. – Вставай. Поднимайся.
Подняться оказалось нелегко. Голова закружилась так, что поплыло перед глазами. Я стоял в каком-то тупике. Единственный выход, футах в пятидесяти, вел к улице с грязными фасадами залоговой конторы и ломбарда. Похоже, меня занесло на западную сторону Манхэттена или в район Краун-Хайтс в Бруклине. Должно быть, Зевс разозлился не на шутку.
Я осмотрел свое новое тело. Подросток. Белый. На ногах – кеды. Джинсы и рубашка-поло. Какая гадость. Я чувствовал себя человеком, смертным – короче, паршиво.
И как только люди терпят такое – не понимаю. Провести всю жизнь в мешке плоти, не иметь возможности наслаждаться самыми простыми удовольствиями – обратиться, например, в колибри или раствориться в чистейшем солнечном свете.
И вот теперь, да помогут мне небеса, я стал одним из вас – еще одним мешком плоти.
Я порылся в карманах штанов – а вдруг там завалялись ключи от солнечной колесницы. Не повезло. Вся добыча – дешевый нейлоновый кошелек с сотней долларов в американских деньгах, которых едва хватило бы на легкий ланч в мой первый день человеческой жизни, и юношеские водительские права штата Нью-Йорк с фотографией туповатого курчавого парнишки. Звали парнишку, который мог быть и не мной, Лестер Пападопулос. Воистину, жестокость Зевса не знает границ!
Я заглянул в мусорный бак с надеждой обнаружить там свалившиеся вместе со мной лук, колчан со стрелами и лиру. В крайнем случае меня устроила бы и губная гармошка. Увы, ничего.
Я вздохнул. Бодрись! Какие-то из божественных способностей наверняка сохранились. Могло быть и хуже.
– Эй, Кейд, взгляни-ка на этого лузера, – произнес дребезжащий голос.
Выход из переулка блокировали два молодых человека: коренастый платиновый блондин и высокий рыжий. На обоих толстовки необъятного размера и мешковатые штаны. На шее у каждого – татуировки с изображением змей. Чего им недоставало, так это надписи на лбу большими буквами – Я ОТМОРОЗОК.
Рыжий сразу нацелился на кошелек у меня в руке.
– Повежливей, Майки. Парень вполне дружелюбный. – Он ухмыльнулся и достал из-за пояса охотничий нож. – И даже хочет отдать нам все свои денежки.
В том, что произошло потом, виновата моя дезориентация.
Я знал, что лишен бессмертия, но все равно воспринимал себя как могучего Аполлона! Изменить образ мыслей не так-то просто – это вам не в снежного барса превратиться.
К тому же прежде, когда Зевс наказывал меня превращением в смертного (да, такое случалось дважды), я все же сохранял физическую силу и кое-какие божественные способности. Вот и решил, что и теперь могу на что-то рассчитывать.
Отдавать двум юным смертным негодяям бумажник Лестера Пападопулоса в мои намерения никак не входило.
Я выпрямился, рассчитывая устрашить Кейда и Майки своей величественной статью и несравненной красотой. (О чем бы ни свидетельствовала фотография на водительских правах, уж эти-то качества наверняка должны были остаться при мне.) И, не обращая внимания на стекающую по шее теплую жижу из мусорного бака, заявил:
– Я – Аполлон. Выбирайте, смертные, одно из трех: выплатить мне дань, бежать или погибнуть.
Я хотел, чтобы мои слова прокатились эхом по переулку, повергли в прах башни Нью-Йорка и обрушили ливень на его тлеющие руины. Но ничего такого не произошло. На слове «погибнуть» мой голос дрогнул и сорвался на писк.
Рыжий Кейд ухмыльнулся еще шире. Было бы забавно оживить змей на его шее и посмотреть, как они задушат его до смерти.
– Что думаешь, Майки? – обратился он к приятелю. – Выплатим парню дань?
Майки нахмурился. Жесткие короткие волосы, маленькие злобные глазки и кряжистая фигура напомнили мне чудовищную свинью, терроризировавшую в добрые старые времена деревушку Кроммион.
– Ну, насчет дани не согласен. – Голос у него был такой, словно он жевал зажженные сигареты. – А какие там другие варианты?
– Бежать?
– Не.
– Погибнуть?
– Может, ему самому погибнуть? – фыркнул Майки.
Кейд подбросил нож и поймал его за рукоятку.
– С этим я жить смогу. Давай, ты первый.
Я сунул кошелек в задний карман. Сжал кулаки. Сделать из них мясные вафли? Не то чтобы это мне нравилось, но если придется… Даже в своем нынешнем, незавидном состоянии я был неизмеримо сильнее любого смертного.
– Предупреждаю, вы даже не представляете, с кем имеете дело. Сила моя вне вашего разумения.
Майки похрустел костяшками пальцев.
– Угу.
Он ринулся вперед.
И как только оказался в пределах досягаемости, я нанес удар, вложив в него весь свой гнев. От такого удара хулиган должен был испариться, оставив после себя лишь отпечаток на асфальте.
Вместо этого он уклонился, что совсем мне не понравилось.
Я пошатнулся и, увлекаемый вперед силой инерции, едва не оступился. Должен сказать, когда Прометей мастерил вас, смертных, из глины, сработал он халтурно. Ноги у людей неуклюжие. Я попытался устоять за счет бездонного ресурса ловкости и быстроты, но Майки пнул меня ногой пониже спины. И я шлепнулся. Божественным ликом на землю.
Ноздри раздулись, как воздушные мешки. В ушах грохнуло. Рот наполнил запах меди. Я перевернулся со стоном на спину и обнаружил над собой две расплывающиеся бандитские рожи.
Перейти к странице: