Роман внезапно рассмеялся – хрипло, отрывисто, презрительно. - Ну, хоть тут он не совсем солгал. Я вопросительно на него уставилась. - Он действительно пытался одолжить денег у родни. И, судя по тому, что дошел даже до меня, удавалось ему это не слишком успешно. - И ты?.. - И я дал ему денег. Вопрос так и вертелся на языке, но я отчего-то не решалась его задать. Вероятно, уже и так понимала, что услышу в ответ… - Да, он их не вернул, - проговорил Рома, словно прочитав мои мысли. – Более того – старательно сделал так, чтобы и не пришлось. Распустил среди родни слух, будто это я взял у него деньги и ни в какую не хочу возвращать. И все поверили. Потому что с самого нашего детства были уверены в том, что Шурик – сущий ангел, а я – отродье дьявола. Ну что сказать? Он всегда умел выйти сухим из воды, испачкав при этом кого-то другого. Точнее… умел до недавнего времени. Ну вот и пришёл сам собой ответ на незаданный мною вопрос: что произошло между этим двумя? И ответ этот порождал ещё большее отвращение к тому, кто так недавно казался мне даром свыше. Но теперь блестящий образ разлетелся на осколки. А внутри оказалась… лишь гниль. - Мне жаль, - произнесла после паузы, не зная, что ещё добавить. - А мне – нет, - ответил он, глядя на меня так, словно в этих словах был двойной смысл. – Может, все это к лучшему? Я передернула плечами и отвернулась, чтобы наконец вызвать такси и уехать. Он вдруг повернул меня к себе лицом – быстрым, но очень бережным движением. Я успела только сделать вдох перед тем, как его губы стремительно врезались в мои – совсем на короткое мгновение, но этот внезапный поцелуй был похож на ожог… У меня дрожали пальцы, когда я инстинктивно поднесла их к губам, коротко выдохнув: - Зачем? - Чтобы ты захотела увидеть меня снова, - улыбнулся он, но как-то криво и… непривычно неуверенно. – А теперь – иди. Я же вижу, что тебе не терпится убежать. И я просто сделала так, как он сказал. *** Все самые важные и необходимые вещи были перевезены мной заранее – на новую квартиру. Туда же я вызвала и маму, чтобы она посидела с Антоном и Лизой на этот вечер. К тому моменту, как я наконец добралась дома, выяснилось, что дети уже спали и мама тоже тихо задремала на диванчике… Будить никого я не стала. Молча прошла в спальню и свалилась на кровать. По всему телу разлилась усталость – последствие даже не этого дня, а всех последних, что жила в напряжении и неопределённости. Зато теперь можно было выдохнуть свободно… Но я вдруг обнаружила, что отчего-то не получается. В душе словно что-то перевернулось, переиначилось… Но с этим я сейчас совсем не готова была разбираться. *** Неожиданный звонок в дверь раздался на следующий день, когда я отправила детей кого в сад, кого в школу и засела на диване с ноутбуком, чтобы поискать себе новую работу или подработку… К двери я шла, гадая о том, кого вообще могло принести? Нас ведь здесь пока никто не знал. Доставку я не ждала, гостей – тоже… На миг в голове дрогнула мысль: а вдруг Рома?.. Но на пороге стоял совсем не он. - Насть… не закрывай дверь! – взмолился бледный, едва стоявший на ногах Саша, едва я приоткрыла створку. – Выслушай меня. Пожалуйста… просто выслушай. Глава 25 Стоило сразу закрыть дверь и ничего не слушать. Я ведь знала - и знала твёрдо: что бы он сейчас ни сказал, как бы ни попытался нагородить новой лжи, а это уже абсолютно ничего не могло изменить между нами. Никогда уже я не посмотрю на него прежними глазами. Никогда не поверю ни единому его слову. Никогда даже просто не смогу находиться рядом и не испытывать отвращения после всего, что он сделал. Любовь, наверно, может простить все. Но во мне её не осталось больше ни капли. Только пустота и разочарование от того, что человек оказался совсем не таким, каким я его видела. В какого верила… И когда с тобой поступают так, как это сделал Саша – не год, не два и даже не пять, а всю нашу совместную жизнь – банальное самоуважение должно превалировать над всеми иными чувствами. Да, я должна была захлопнуть дверь прямо перед его носом, но его вид – потрёпанный и слабый, вызвал во мне чувство жалости. Такое, какое бывает к бродячей собаке, увязавшейся за тобой вслед… Ни больше, ни меньше. - Что тебе нужно? – поинтересовалась сухо, не торопясь все же впускать его в квартиру. – Пришёл снова упрекать меня во всех смертных грехах, как ты это любишь делать? Я бы не удивилась даже этому. Саша филигранно умел, как выяснилось, две вещи: лгать и перекладывать вину с больной головы на здоровую. Он оттолкнулся от стены, на которую опирался плечом, поднял на меня усталый, измученный взгляд… - Нет. Совсем нет. Пожалуйста, выслушай. Казалось, его буквально заело на этом слове. Возможно, ему даже было не столь уж и важно, что я ему отвечу, он просто хотел… облегчить собственную душу? Но хотела ли я это слушать? Не больше, чем диалог из слезливого сериала. И все же мы прожили вместе много лет. Хотя бы в память об этом я могла выполнить его просьбу, которая станет последним из того, что я для него сделала. - Ладно, - ответила холодно и предостерегающим тоном добавила: - Но если только позволишь себе в мою сторону хоть какие-то обвинения и оскорбления – вылетишь за порог. Конечно, подобные вещи звучали, наверно, смешно из уст достаточно миниатюрной женщины в адрес мужчины, но, видимо, что-то в моих глазах и голосе заставило его принять эти слова всерьёз. Саша покорно кивнул и, повинуясь моему жесту, вошёл в квартиру и прошёл внутрь. Он совсем не казался опасным. Скорее… сломанным. Потерянным. Бесконечно жалким. Я кивнула ему на стул и он послушно сел. Сама я отошла чуть подальше, к окну, и, скрестив на груди руки, молча ждала, опершись бедром о подоконник. Саша обвёл задумчивым, горьким взглядом кухню, где мы устроились. Она была ещё не совсем обжита, хотя оборудована всем необходимым, и все же я даже сейчас успела расставить в этом помещении несколько вещичек, которые делали его более живым. Сашин взгляд остановился на одной из них. На часах в виде фигурки совы – немудрёная керамика, но мне они очень нравились. Губы его нервно дрогнули, словно именно сейчас чётко пришло осознание: это и в самом деле конец. Ничего больше не будет так, как раньше. И привычные вещи больше не находились на своих местах. Мне тоже было жаль. Себя, своей веры и всех прожитых в обмане лет. Но я должна была идти дальше и не оглядываться на то, что не вызывало ничего, кроме горечи. - Ловко ты… провернула все с этой квартирой, - заметил он с кривой улыбкой, но в словах его не было злобы и обвинения. - Что, хочешь забрать единственное, что дал своим детям? – поинтересовалась насмешливо. - Нет. Одно короткое слово – но такое весомое, исчерпывающее… Саша опустил вниз голову, сцепил руки в замок и стал медленно поглаживать пальцами одной руки – костяшки другой. Я знала, что этот жест его успокаивал… Поразительно. Я знала о нем так много… а главного – его гнилой сути – не разглядела за столько лет. - Я всю прошлую ночь… не спал, - проговорил Саша после паузы. – Не знал… что мне делать, куда идти. Дома все напоминает о тебе… о детях. И я просто… не могу там быть. Без вас… Что это было? Чего он этими словами добивался? Жалости, сочувствия? Но ему ведь не было жаль ни меня, ни даже своих собственных детей. И как только хватало совести теперь давить на мои чувства?.. От которых остался только пепел. - По-моему, абсолютно очевидно, куда тебе идти, - произнесла холодно и безразлично. – К Катюше, конечно. Она ведь так ждёт! А ты – совсем не торопишься. Он резко подался вперёд, ко мне – так, что даже пошатнулся, едва не соскользнув со стула. Возможно, ошибочно принял эти мои слова за признак неравнодушия. Потому что следом горячо заговорил: - Насть, ну ведь если бы я действительно хотел к ней уйти – сделал бы это уже давно! - О, теперь ты уже не отрицаешь, что у вас все было? – отозвалась язвительно. – И мне, может, еще тебе в ножки поклониться за то, что не ушёл раньше?