В ответ он только издал рваный вдох, словно в лёгких у него резко кончился воздух. А я, досадливо поморщившись от бессмысленности этого диалога, добавила: - Слушай, Саш, давай уже ближе к делу. И сразу хочу тебе сказать – если ты пришёл мне исповедоваться в том, что вы с Катюшей все двенадцать лет по постельным аттракционам скакали, то ты опоздал. Она уже все охотно и в подробностях мне выдала. И, кстати, именно её можешь благодарить за то, что всем теперь известно о том, что бизнесмен из тебя… липовый. Он стал, похоже, ещё бледнее, чем был, хоть это и было, казалось, невозможно. Я уже не ждала ответа, когда он все же разомкнул губы и хрипло произнес: - Нет. Я хотел сказать вовсе не это. Я хотел… чтобы ты просто меня поняла. - Поняла что? - Почему все… вышло так. Так, как я не хотел. И пусть это меня совсем не оправдывает… я хочу, чтобы ты знала, что я… не всегда был таким… дрянным. Глава 26 Несколько лет назад - Мам! Мам, ты где там? Саша осторожно пристроил на кушетку в прихожей увесистые пакеты с продуктами, которые мама просила прикупить по дороге. Причём даже точные магазины указала – из других её покупки почему-то не устраивали – так что пришлось хорошенько поколесить по району прежде, чем наконец добрался до маминой квартиры. Она вышла ему навстречу, когда он уже разулся и собирался затащить пакеты на кухню, а потом – пойти её искать. Знал, что она немного приболела, но неужели маме было настолько плохо, что она даже не слышала, как он пришёл, хотя всегда его встречала? - Ой, Сашенька, - всплеснула она радостно руками. – Сыночек мой дорогой пришёл! Он склонился к ней, позволяя себя обнять – для ответного объятия его руки были заняты. - А я тут постель тебе застилала как раз – подумала, может останешься переночевать? Он отрицательно качнул головой. - Мне домой надо. Что Настя-то подумает, если я тут останусь? - Скажешь, как есть… что мама заболела, ей присмотр нужен… Он знал материнскую привычку несколько приукрашивать свои болезни. Дойдя наконец до кухни, поставил на стол пакеты и, повернувшись к ней, поинтересовался, пристально глядя: - А тебе действительно нужен присмотр? - Нет, но… Мама вздохнула и, махнув рукой, что означало – не будем продолжать эту тему, полезла в принесённые им продукты. - Ну ты же консервы-то не те купил… - проворчала недовольно. – Я просила с синей этикеткой, а это – зелёная… Ну вот, и снова она чем-то была недовольна. - С синей не было. Я взял хотя бы такие. - Надо было в другом магазине поискать! - Заходил. Там не было тоже. - Значит, опоздал. Их всегда с утра завозят, я поэтому хожу к самому открытию… Он не стал ничего на это говорить. Просто смотрел на неё молча, слушал… А видел при этом себя самого. Сколько раз он вот точно так же попрекал Настю всем подряд, хотя стоило бы сказать «спасибо». Потом мысленно ругал себя – признавать свою вину вслух было просто выше его сил – но в следующий раз делал ровно то же самое… Видимо, мы на каком-то генетическом уровне порой повторяем поведение своих родителей. - Я ещё поговорить с тобой хотел, - произнес он, когда мать наконец вылила все свое недовольство и, скрупулёзно сложив ракеты из-под продуктов в другой пакет из-под них же, повернулась к плите, чтобы вскипятить воду для чая. - А? – отозвалась она коротко, оборачиваясь к нему с таким видом, словно уже заподозрила нечто неладное. Он помолчал, мысленно подбирая слова. И ругая себя за то, что вообще завёл этот разговор… Он ведь давно уже был взрослым мужчиной и мамино одобрение в важных решениях ему совсем не требовалось. И все же… промолчать, скрыть от неё такую вещь ему казалось чем-то сродни смертному греху… Мама вырастила его одна. Она была ему и мать, и отец, и Господь Бог. Он не мог её обманывать – все казалось, что мама непременно это почует, обидится… А обижать её он не хотел. Где-то на подкорке сознания были словно выжжены её слова, которые она часто ему повторяла: женщин у тебя может быть много, а мама – только одна… Маму нужно беречь. Поэтому он все же не сказал ей, что прописал в подаренной ею квартире сына. Мама была против и этого, совершенно уверенная в том, что если он там кого-то пропишет – квартиру у него непременно отберут. Пусть даже речь шла о годовалом ребенке. - Ну, в общем… - проговорил неловко, так и не придумав, как лучше начать разговор. – Мы с Настей денег копили в последние годы, чтобы квартиру для Лизы купить и вот… накопилось. Так что… Он оборвался, потому что мамины глаза стали размером с блюдца и она испуганно схватилась за сердце. - Опять ты за старое! Ну как ты не видишь, что твоя жена делает?! - А что она делает? – спросил спокойно, хотя ответ уже предвидел. - Да развести она тебя хочет на имущество! То сначала выдумала, что ты должен сыну долю в своей квартире отписать, теперь ей вообще целую квартиру подавай! - Но это же не для неё, а для дочки… - Это она говорит так! А потом как уйдёт от тебя к другому мужику – и отхватит у тебя половину этой квартиры! Не вздумай даже такое делать! Слова о том, что Настя может уйти к другому, его даже насмешили. Она же такая невзрачная, простенькая… да кто вообще на неё позарится? И его она просто обожает. Так что такую вероятность он даже не рассматривал. Другое дело – Катя… при мысли о ней в груди привычно кольнуло. Он ведь уйдёт к ней однажды, так что, может, и впрямь не стоит сейчас никаких квартир покупать, чтобы с Настей потом не делить? Мамина ладонь накрыла его руку. - Но вообще-то, идея купить квартиру – правильная, - проговорила она задумчиво. – Алексей, ну который тётки твоей Антонины зять, недавно рассказывал, что сейчас самое время, чтобы недвижимость покупать… А знаешь давай как сделаем? Ты квартиру купишь, но на моё имя. Чтобы Насте при разводе, в случае чего, ничего не досталось. А уж потом, после моей смерти, все равно тебе все отойдёт, и ты тогда решишь, что с квартирой делать… Вдруг тоже женщину получше встретишь?.. Так они тогда и поступили. А лучшую, как потом оказалось, женщину он в итоге потерял. *** Настоящее время Я терпеливо дослушала этот рассказ, испытывая при этом только новый приступ жалости и презрения. Саша был безнадёжно ведомым человеком. Запутавшимся. Метающимся по жизни в бесконечных поисках чего-то лучшего, а в итоге рисковавшим остаться вообще ни с чем… И ни с кем. - Ты прав – тебя это совсем не оправдывает, - вынесла я свой вердикт в ответ на его полный мольбы, выжидающий взгляд. – Тебе не пять лет, Саша. Давно уже пора жить своим умом… или просто жить с мамой, раз уж без неё не научился. Не думала, что скажу такое после всего… но Катю мне даже жаль. А теперь, если ты закончил… Саша вдруг вскочил со своего места, метнулся ко мне, крепко вцепившись пальцами в плечи… - Да как ты не поймёшь – не хочу я к ней идти! Давно уже не хочу! И чем больше она настаивала, чтобы я развёлся, тем больше я понимал, что… с тобой хочу остаться. С детьми. Что, видимо, когда-то давно придумал себе мечту, грезил о ней, а на самом деле она никогда мне и не нужна была по-настоящему. Потому что мне с тобой было хорошо. И я не хотел этого терять… Я едва не рассмеялась в ответ на это признание. - Да ты прямо Скарлетт О'Хара, Саш! Давай, скажи ещё, что любишь меня! Он замер. Посмотрел мне в глаза… и негромко выдохнул: - Люблю… Я поняла вдруг, что слышу от него эти слова впервые в жизни. Он никогда не говорил такого вслух, а я наивно полагала, что он просто такой человек – закрытый… и пусть он не кричит о любви, но на самом деле, в глубине души, меня любит, раз мы вместе и у нас все хорошо... Выходило, в этом он и не лгал мне вовсе. Не любил – вот и не говорил. Я прислушалась к своим ощущениям. Внутри ничего не дрогнуло от его признания, ответом была лишь абсолютная, равнодушная пустота.