Снова она все о том же. Ну разорятся – да и фиг с ними! Что ему было терять теперь, когда он и так уже все потерял? Уж точно не то, что ему никогда и не принадлежало вовсе. Срать он вообще хотел на эти её мастерские! Отхлебнув из бутылки, он смачно срыгнул и лениво бросил в ответ: - Катюх, ты давай это… кончай нудеть уже. Лучше иди пожрать приготовь! А то у меня даже чипсы уже закончились… От таких слов ее челюсть стремительно потянулась к полу, делая красивое лицо отталкивающим, неприятным… - Ты как со мной разговариваешь?! – завопила она. – Какая я тебе ещё Катюха?! Хочешь жрать – иди и приготовь сам! Я не эта овца Настька, я тебе прислуживать не собираюсь! Я и так пришла уставшая с работы, а ты, как свинья, весь день на диване провалялся! - Ну и приготовлю! Раз ты такая бездарная хозяйка! Он перекатился кое-как на бок, чтобы встать. Чуть пошатываясь, поднялся, поплелся на кухню. Там буквально бросил на плиту кастрюлю, которая жалобно звякнула от такого обращения, зажёг газ, налил воду… Но мегера не отставала. Продолжала бросаться в него обвинениями… - Посмотри, в кого ты превратился, Саша! Разве таким ты был на своём дне рождения, где все тебя превозносили до небес и все девки мечтали тебе в трусы залезть?! Он зло, резко, презрительно расхохотался. На том празднике, как, впрочем, и всю его жизнь, все видели лишь идеальную внешнюю оболочку, которую он так старательно создавал. Настя была права: ему нравилось выглядеть в глазах других крутым, успешным, идеальным семьянином. Но как только его семейная жизнь дала трещину, обнажилась вся истинная суть. То, каким он был на самом деле… мерзким, пустым… жалким. - Я именно такой и есть! – буквально выкрикнул он в ответ. – Всегда был! А ты ведь так меня хотела! Так хотела, что сделала все, чтобы пустить под откос мою жизнь, так что теперь на, наслаждайся плодом своих трудов! А не нравится – так просто вали отсюда! Услышав это, она стала нервно открывать и закрывать рот, как готовая сдохнуть рыба. И, в конце концов, гневно прошипела: - Мой ребёнок не будет расти без отца! - Так только в этом дело? Ты, значит, поэтому тут до сих пор торчишь? Так мы можем это исправить! Он подался к ней, толкнул – как ему самому казалось, совсем несильно, просто чтобы напугать, заставить отступить… Но она неожиданно покачнулась. Ударилась позвоночником о столешницу, и, не удержав равновесия, упала на пол… Её безумный крик пробрал его, кажется, до самых костей. Опустив взгляд вниз, он со стремительно набиравшим обороты ужасом смотрел, как под ней расплывается лужа крови… Сидя на полу, она то ли рыдала, то ли выла, то ли орала, то ли все это вместе… - Тварь! Что ты сделал?! Что ты со мной сделал?! Я никогда тебе этого не прощу! Ты за все заплатишь! Ненавижуууууу! Он медленно сделал от неё шаг прочь, в сторону. Затем ещё один… и ещё… А потом просто опрометью кинулся вон, как напуганный мальчишка, выбегая из дома в сгущавшиеся над землёй сумерки… *** Ноги сами собой принесли его в единственное место, где мог найти сейчас помощь и поддержку… Буквально взлетев по лестнице вверх, он сначала нажал на кнопку звонка, а затем бешено замолотил по двери кулаками, как остро нуждающийся в срочном укрытии человек… В ответ на устроенный им шум дверь отворилась. Но на пороге оказался совсем не тот человек, которого он рассчитывал увидеть… Неужели ошибся квартирой? В полутьме площадки он скосил взгляд в сторону… да нет же, вот знакомые цифры «сорок пять» над звонком, намалеванные красной краской… - Мама! – отчаянно завопил он. – Мама! - Ты чего тут разорался?! – накинулся на него открывший дверь жердяй. – Ты кто вообще такой?! - Саша?.. Мама появилась из-за спины незнакомого мужика и с губ автоматически сорвалось рыдание – от облегчения, что она была здесь, от всего пережитого ужаса… - Саша, что случилось? – спросила мама, но как-то безразлично, отстраненно… Он попытался было пройти в квартиру, но жердяй мгновенно перегородил ему дорогу… - Мама, мне помощь нужна… Могу я войти? - Боюсь, у нас нет лишнего места, Сашенька… Он не сразу осознал произнесённые ею слова. Но главное, тем не менее, понял – в материнском доме для него больше не было места… Уперевшись пальцами в стену в поисках опоры – так сильно, что стало больно – он собрал в кулак остатки сил и выдохнул: - Ключи. Мама, дай мне ключи от квартиры, которую я тебе подарил. Ответом ему был смех – громкий и издевательский. Смеялся жердяй… - Хрен тебе, а не ключи, сынок. Квартирку ту мамка твоя мне уже отписала – по большой любви! Так что давай, вали-ка ты лучше отсюда с концами! Дверь захлопнулась прямо перед его носом, погрузив весь окружающий мир в абсолютную тьму… Показалось даже, что этот резкий хлопок положил конец всей его жизни… А последним, что он видел, было лицо матери, которое безо всяких слов ясно подтверждало: все, что сказал незнакомый мужик – правда… Без сил сползя на пол, Саша приземлился на верхнюю ступеньку лестницы и, прикрыв ставшие бесконечно тяжёлыми веки, прижался щекой к металлическим прутьям… Он действительно все потерял. Окончательно и бесповоротно… Глава 31 Женщина, сидевшая за столом напротив него, по-прежнему выглядела привлекательной и ухоженной, но что-то в ней необратимо изменилось с того единственного раза, что он видел её прежде. И дело было не в бледности её лица, не в тёмных кругах под глазами, которые она пыталась безуспешно замазать… Приглядевшись, он понял – ее облик почти до неузнаваемости менял совершенно потухший, опустевший взгляд. Его и прежде удивляло, как у Шурика хватило мозгов променять умную и преданную жену на красивую обёртку, но сейчас он поражался этому особенно. Потому что тоже невольно сравнивал. И сравнение это было совсем не в пользу Кати. - Итак, - взял он на себя инициативу в разговоре. – Мы практически обо всем уже договорились, но мне хотелось бы понимать… с чем связано ваше столь горячее желание избавиться от бизнеса? Дела идут не так плохо, но вы продаёте мастерские по цене, заведомо ниже той, что могли бы выручить и при этом… именно мне? Её губы дрогнули, изгибаясь в неприятную, неживую улыбку. - Я избавляюсь от прошлого. - Вы могли это сделать, продав бизнес кому-то другому. - Вам – приятнее. Потому что для него это больнее. А я хочу, чтобы он страдал… за все, что сделал. Роман догадывался, о чем она говорит. Нетрудно было сопоставить то, что видел перед собой – а именно, её словно бы сдувшийся живот – со словами, которые слышал. - Шурик к сделке прилагается? – уточнил он насмешливо. - Нет, он там больше не работает. - Но у него ведь была доля в деле… - Очень ничтожная. И половина её при разводе досталась Насте. Это он знал. Именно поэтому вообще откликнулся на сделанное ему предложение. - А где же тогда Шурик? – осторожно поинтересовался Роман. Она осклабилась, выказывая отвращение, но… При этом он видел: ей, кажется, даже было необходимо поговорить об этом хоть с кем-то. Пусть даже совершенно посторонним. - Надеюсь, вовсю развлекается на исправительных работах. Хотя он заслуживал худшего. Он забрал у меня… то, чего я хотела больше всего на свете.