- Ну а в-третьих… - продолжил было Роман, но тут Саша резко очнулся. - А он какого хрена тут делает?! – снова набросился на меня муж. Я ощутила, что вся эта ситуация уже достала меня до чёртиков. Да будет вообще этому конец? Впрочем, ответ я знала – нет. Потому что это было только начало. - Ты меня спрашиваешь? – огрызнулась устало. Роман снова вступил в диалог. Новым тоном, ещё мне незнакомым, с жёстким сарказмом заметил: - Ну конечно. Ведь спросить меня он брезгует… или просто трусит? Я заметила, как на скулах мужа гневно заходили желваки. Но он молчал… - Ну а в-третьих, - как ни в чем не бывало продолжил Роман, - я не хотел бросать тут вас одну с этим экземпляром… - Я могу за себя постоять, - отмахнулась слабо на эти слова. - Ладно. Но кое-что я сделать просто обязан. Уж извините… И с этими словами он так быстро и резко замахнулся, что я осознала происходящее только тогда, когда моя туфля, которую Роман все ещё держал в руке, врезалась аккурат мужу в лоб. - Это тебе твоя совесть передавала, Шурик, - коротко прокомментировал Роман. Я тихо охнула, а Саша окончательно вышел из себя. Бросившись на Романа, он попытался повалить его на землю, но тот ловко подставил подножку и на земле, в грязи, оказался в одно мгновение сам Саша… - Ну, мне пора, - спокойно заметил Роман. – Спасибо за гостеприимство, Настя. До свидания. И с совершенно невозмутимым видом пошёл прочь. В то время, как муж неловко ерзал по земле, пытаясь встать, но каждый раз неуклюже поскальзываясь… - Может, поможешь мне, в конце концов?! – проревел он гневно. Я посмотрела на него сверху вниз: - Зачем? Грязь тебе очень к лицу. Терпеть все это и дальше не было ни сил, ни особого смысла. Поэтому я тоже развернулась и зашагала прочь, к дому – там меня ждали дети… А позади меня раздавались ругательства одно смачнее и цветастее другого – это Саша все ещё пытался встать на ноги… Но в конечном итоге ему это все же удалось. Потому что вскоре он меня нагнал, вцепился грязными руками в рукав моего платья… - Значит, защитничка себе уже нашла?! – зло выплюнул мне практически в лицо. – О чем вы тут шушукались, пока я там извинялся перед гостями за твоё поведение?! Я с отвращением попыталась вырвать у него свою руку, но не тут-то было. - Я его видела впервые в жизни, - отрезала хлёстко. – И знаешь что? Меня достало слушать твои бредни! Так что убери от меня свои грязные лапы и выметайся отсюда ко всем чертям собачьим! Он опешил. А потом яростно дернул меня на себя, выдохнул сквозь зубы… - Это, вообще-то, мой дом. И все тут – моё! Не забывай об этом, Настенька! Я с невиданной для себя силой оттолкнула его и звук рвущейся ткани прошёлся по нервам, как разряд тока. С оторванным рукавом и, что хуже всего – с разодранной в клочья душой, я произнесла напоследок только одно: - Это мы ещё посмотрим. И, не оглядываясь, торопливо направилась к дому. Не в силах поверить, что именно с этим человеком прожила столько долгих и, как казалось, счастливых лет… Может, все, что сегодня случилось – это просто кошмарный сон? Но боль, поселившаяся слева, за грудиной, была настоящей. Так могло болеть только в реальности… И с этим мне как-то предстояло отныне жить. *** Глава 6 Первым делом я направилась к летнему душу, чтобы наскоро ополоснуться, несмотря на прохладу, опустившуюся на землю вместе с ночной темью. Хотелось смыть с себя всю грязь этого дня – не только физическую, но и ту, невидимую, но такую ощутимую, в которую меня безжалостно окунули самые близкие, как я думала, люди. Я зло терла кожу грубой мочалкой, но ощущала – от поселившегося внутри отвращения, от стоящего в горле омерзения мне не избавиться уже, наверно, никогда. Он и она… Воображение живо подкинуло картинку того, как они… вдвоём… возможно, даже у нас дома, когда меня там не было… развлекались, и ни у кого из них, видимо, не было по этому поводу ни малейших угрызений совести… В глазах закипели слезы от вопроса, всплывшего в голове помимо воли: почему я так мало значила для тех, кто значил для меня так много?.. Чувство тошноты усилилось. Проглотив его, я отбросила усилием воли все эти мысли и побежала в дом. Наскоро переоделась в самую простую одежду – старые джинсы и пуловер, и пошла туда, где я была сейчас нужнее всего… Лиза уже спала, свернувшись комочком, прильнув головой к коленям бабушки. Антон же поднял на меня взгляд и сердце моё заболело: столько тревоги, непонимания и вопросов там сейчас было… - Как ты тут? – спросила негромко, присаживаясь рядом с сыном на кровать. Он отложил в сторону книгу, которую держал в руках, и, глядя на меня чересчур серьёзными для своих одиннадцати лет глазами, спросил: - Папа теперь уйдёт к тете Кате? Я понимала: ему нужен конкретный и честный ответ. Но у меня его попросту не было. Я пока и сама ничего не знала толком, хотя все уже, наверно, понимала. Конечно, нам с мужем нужно будет нормально поговорить и все обсудить. Но сделать это мы сможем только тогда, когда оба будем готовы к нормальному диалогу. А не тогда, когда один набрасывается на другого с необоснованными, непонятными обвинениями. И, что самое поразительное во всей этой ситуации, обвинителем выступала вовсе не я. - Я не знаю, - сказала ему единственную правду, какая сейчас у меня была. – Но обещаю – мы с тобой все обсудим, как только мне будет, что сказать. Ладно? Сын кивнул. Конечно, мои слова ничуть его не успокоили, но что ещё я сейчас могла?.. - Я люблю тебя, - пробормотала, притягивая его к себе и целуя в макушку. – И это – главное. Мы посидели в обнимку некоторое время, пока я не почувствовала: нам всем пора уже отдохнуть от всего безумия этого проклятого вечера. - Мам, иди ложись, - произнесла я негромко. – Лиза спокойно проспит до утра. Склонившись над дочерью, я поцеловала её в щеку и вместе с мамой вышла из комнаты, которую делили между собой дети. Хотелось тоже упасть на кровать и просто уснуть. Но я знала, чувствовала: все, пережитое за последние часы, просто не даст мне этого сделать. Поэтому пошла не в спальню, а на кухню – мне казалось, где-то в аптечке должно быть успокоительное, которое, как я надеялась, хоть как-то поможет мне уснуть… Оно и чашка хорошего чая. Из кухни тянуло прохладной свежестью и ароматами майской ночи – давала о себе знать чуть приоткрытая дверь, которую мы оставляли в таком положении на случай, если наш кот все же соизволит прийти спать домой… Глубоко вдохнув, я зажгла небольшой светильник – так, чтобы свет был не слишком ярким, и едва не вскрикнула, когда повернулась к окну и обнаружила, что я здесь не одна. Муж сидел на табуретке, которую умело сколотил собственными руками – потерянный, понурый, кажущийся в этот момент абсолютно несчастным… - Настя! Он вскочил с места, сделал ко мне несколько шагов, я же, напротив, автоматически шагнула назад, неосознанно отстраняясь от того, кто причинил за один только вечер боли столько, что этого хватило бы и на целую жизнь… Он в немой мольбе протянул ко мне руки, но дотронуться уже не посмел. Лишь проговорил отчаянно: - Не уходи. Пожалуйста, не уходи. Я безмолвно на него смотрела, не двигаясь навстречу, но и не отступая больше, сама не зная, как хочу сейчас поступить… - Давай поговорим, - проговорил он быстро, горячо, словно боялся, что каждая секунда у него на счету. – Знаю, что повёл себя, как последнее дерьмо, но, умоляю тебя, давай нормально поговорим…