Он вздохнул, поднялся на ноги, сунул планшет в карман на спинке пилотского сиденья и встал рядом. Рамона искоса поглядела на него и отвернулась к мониторам. – Через два часа начнет темнеть, – сказала она. – Я бы советовала тебе поспать. Ночь может быть тревожной. – Почему? – Наши средства дальнего обнаружения и ночного наблюдения ограничены. Противник может реализовать свое преимущество. – А оно у него есть? – беспечно ляпнул Леха. Стоять рядом с Рамоной было настолько лучше, чем сидеть в углу далеко от нее, что Леха мигом размяк и расслабился. Какие-то она источает… Флюиды. Хотя скорее всего – банальные феромоны. Наверняка их выработка искусственно усилена. Интересно, а она может их выключить? Ну, временно усыпить железу, которая их производит? Ведь если мужчину рядом с ней так сурово колбасит, то караульные собаки должны чуять Рамону вообще за километр, а это не годится для диверсанта. Впрочем, что я о ней знаю? Она ведь не настоящая эскобарская гончая. Сказал же Ломакин: скорее всего, прототип. Может, Рамона – сексуальная бомба страшной убойной силы, и ничего больше. А ее воинские таланты объясняются тем, что она сделана на базе диверсионной модели. Такая же жертва эксперимента, как наша «Избушка». Отработала свое и обречена на забвение… – У противника есть всё, – веско сказала Рамона. – Потому что наш противник – все. – Извини, – Леха помотал головой. – Задумался. Да, ты права. Мы в кольце врагов. И если нас не облучают радаром… Это ведь тоже что-то значит? Нас ведут каким-то другим образом? Или ждут, когда сами подставимся? Выйдем в зону поражения? – Да, возможно всё перечисленное. Приятно знать, что ты учитываешь это. Каков твой план? – В разработке, – сухо буркнул Леха. Рамона снова на него покосилась. На этот раз не деловито, а очень живо, чуть ли не ехидно. Леха подумал, что если девушка сейчас едко пошутит, он это, безусловно, заслужил. – Хорошо, докладываю, – сдался он. – Только не смейся. У меня есть мечта. – Ничего смешного. – У тебя тоже есть? – Конечно. – А какая, если не секрет? Рамона молчала. Леха ждал. – Не знаю, – сухо произнесла она наконец. – Я вся – внимание. Лехе послышалась в ее голосе затаенная боль, и он мысленно выругал себя последними словами за бестактность. Что же они с тобой сделали, бедная девочка… – У меня есть мечта, – повторил он. – Чтобы прилетел конвертоплан, подхватил нас и отнес в русское консульство. Или на аэродром, где наш самолет. Но лучше сначала в консульство. Это территория России, и мы оттуда имеем право даже отстреливаться, если нападут. Но, думаю, до штурма не дойдет… Леха не просто так думал, а был твердо уверен. Вся уверенность строилась лишь на том, что он не мог себе представить аборигена, которому хватит дури напасть на Тёмкина. Это получится совсем неправильно и совершенно взломает картину мира. Даже в бушующем океане войны Шрёдингера должны быть свои островки безопасности. Леха подозревал, что стоит Тёмкину выглянуть из-за забора и бросить распоясавшимся местным: «А ну, кафры, вы мне это прекратите!», как те немедленно прекратят. – Короче, нам нужен транспорт. И пилот. Ты водишь тяжелые конвертопланы? – К сожалению, нет. Мои знания о пилотаже воздушного транспорта сугубо теоретические. Я, безусловно, смогу оторвать от земли любую технику и полететь в заданном направлении. Но больше ничего не гарантирую. Мне очень жаль. Прости. Она даже потупилась виновато. У Лехи в который раз защемило сердце. – Да что ты! – он погладил ее по плечу. – За что извиняться? Ты и так моя спасительница! – Сейчас не уверена, – сказала Рамона, глядя вниз. – Возможно, мое появление здесь было ошибкой. Возможно, друг неверно рассчитал последствия. – На дорогу гляди! – неожиданно для себя прикрикнул Леха. Девушка послушно дернулась и подняла глаза. – И ты мне это прекрати! Не надо мне… этого! Ты мне такая не нравишься! Отчитываю ее, будто ребенка, подумал Леха. Совсем уже сдурел. Какое я вообще имею право на нее гавкать? Рамона тем временем села прямее, расправила плечи и изобразила лицом глубокое искреннее внимание. Может, ей действительно надо было, чтобы на нее накричали. – Друг не ошибся, – сказал Леха твердо. – Я без тебя пропал бы. Слушай мой план. Мы ждем связи, ждем новостей. Если пока никто не звонит – значит, для нас ничего не придумали. Значит, берем инициативу на себя и сами ищем транспорт, чтобы улететь отсюда. Не найдем в Селеби-Пхикве, свернем на восток, к матабеле, посмотрим у них. Везде есть аэродромы, везде есть самолеты, а где самолеты, может быть и конвертоплан. А там и пилот отыщется… И охрана там будет, подумал он, но тут уж ничего не поделаешь. «А если удастся договориться по-хорошему? – размечтался Леха. – Вдруг встретится кто-нибудь, кто не хочет взять нас в плен, а хочет, чтобы мы убрались подальше. Устранить с карты беспокоящий фактор. Нет, ну может быть такое, а?» – Если бы еще эти марафонцы не висели на хвосте… – протянул он задумчиво, глядя на цепочку белых точек позади. – Надоели! Может, по мне не заметно, а я из-за них просто в бешенстве. – Не волнуйся. Они никак не помешают твоему плану. Мы хотели оторваться от них резко, но это не обязательно, если ты решил идти за транспортом. Думаю, примерно через час можно начать понемногу отклоняться вправо. Погоня не догадается срезать угол сразу, а когда поймет, что мы поворачиваем, будет уже поздно. Они выбьются из сил и не догонят нас, а мы успеем зарядить батареи и спокойно вернемся на базу, сделав полный круг. Хороший план, командир. – Погоди… Вернемся на базу? – переспросил Леха. – Естественно. Придется дать большой крюк через Матабелеленд, но так даже лучше. Это будет путь обмана. Очень долго никто не сможет поверить, что мы на самом деле пошли назад. – Но база… – Она сейчас фактически брошена. Техника, уцелевшая после боя с тобой, ушла оттуда, я только не поняла, куда. На юго-запад, в глубь Лимпопо. Если на базе кто-то оставил караул, им можно пренебречь, я возьму его на себя. У нас не закрыт только вопрос с пилотом. Его придется решать тебе. Сожалею. Леха присел на корточки рядом с креслом, держась за подлокотник, и уставился на Рамону во все глаза. – Тебе никто не говорил, что ты – сокровище? Он, видимо, так много разных смыслов вложил в эти слова, что девушка слегка зарделась. – Дорогая, я тебя верно понял? На базе есть то, что нам надо? – Транспортный конвертоплан «Ильюшин», модель тридцать пятого года, почти новый. Полностью исправен, полностью заправлен, проверен сегодня утром на случай эвакуации по воздуху лимузина Директора Буки… – Да пошлют ему духи долгую жизнь, и так далее… – перебил Леха хрипло. Отчего-то вдруг пересохло горло. Он подался вперед, неловко обнял Рамону и припал губами к ее губам так жадно, будто хотел напиться, и так нежно, словно боялся испугать. Всё вокруг исчезло – машина, Африка, планета Земля, – осталось только ослепительно яркое, почти болезненное счастье прикосновения к женщине, созданной для него. К девушке чистой и светлой, потому что помыслы ее таковы. К девственнице, у которой никого не было, потому что ее никогда не любили… – МИНЫ, – сообщила распроклятая тетка. Машина плавно сбросила ход и встала. Рамона деликатно отстранилась, Леха с трудом оторвался от нее. Некоторое время оба молча глядели на мониторы, переводя дух. У Лехи в голове крутилось множество вопросов личного характера, а привычная здравая идея «Не будь идиотом!» куда-то улетучилась. Он попытался собраться с мыслями. Не хватало сейчас застрять на минном поле. Это, мягко говоря, не лучшее, что может случиться, когда за тобой бежит сотня очень злых негров с противотанковым вооружением. – А почему так… Насыпано? – спросил он просто чтобы не молчать дурак дураком. Если верить датчикам, мины лежали совершенно бессистемно. Начиналась россыпь метров за десять от машины; вовремя «Избушка» встала. Захотелось выглянуть из люка и посмотреть вперед глазами. Камеры внешнего обзора показывали всё тот же буш: редкие деревца, а в основном кусты и еще раз кусты, чрезвычайно недружелюбные на вид. Злые даже. И узкие проходы между ними. Наверное, мы уже всю краску с ног ободрали об колючки. – Возможно, это еще не минное поле, а дополнительная полоса перед ним. Она всегда ставится так. Надо продвинуться вперед и проверить. – Вперед – это уже по минам… – Ничего страшного, – сказала Рамона мягко. – Я справлюсь. Но если хочешь, я отдам управление… машине, – закончила она после секундной паузы. – Давайте вы как-нибудь вместе, – попросил Леха и поежился. Рамона медленно тронула «Избушку» вперед. Буквально через несколько шагов на мониторе стали появляться новые красные точки. Теперь – в четком шахматном порядке. – Смешанное защитное поле, очень плотное. Напоминает стандартное минное поле НАТО. Глубину можем проверить только опытным путем, дальности сенсоров не хватает. Но если это стандарт, тогда перед нами три-четыре ряда общей глубиной не меньше ста метров… – Допрыгались… – буркнул Леха по-русски. – А я говорил! А я предупреждал! Ну и куда нам теперь?.. Захотелось треснуть кулаком по столу, но стола не было, только пульт. – Извини, не понимаю. – Это ты меня извини. А сколько тут в ширину?.. Рамона выразительно покачала головой. Мол, откуда же мне знать. – Ну и куда нам идти? – с тоской спросил Леха. – Да не идти уже, бежать! Направо? Налево? Проклятье… Такое серьезное поле – зачем оно здесь? Оно должно прикрывать какой-то объект, разве нет? Рамона молча включила радар. На мониторе отобразилась мутная картинка. Неясные размытые пятна. Луч отражался от препятствий, но как-то вяло, словно ему не за что зацепиться. Строго говоря, впереди было почти совсем пусто.