– Здесь это бывает. – Что – бывает? Что за тобой бежит толпа с загадочными намерениями? – За мной – нет, – очень серьезно ответила Рамона. Несколько секунд Леха думал, как бы половчее съязвить, но в голову лезли только сомнительные комплименты вроде: «За тобой-то ясно, с какими намерениями бежать!» – Послушай, – сказал он наконец, призвав на помощь всю доступную рассудительность. – Может, я не очень умный командир, но я хорошо знаю машину. Поэтому мне неуютно. «Избушка» не предназначена для боя с легкой пехотой… во всяком случае, когда противника так много, и он движется врассыпную. Взвод еще туда-сюда, но не целая рота… Я прошу тебя понять, мне не нравится, что враг так близко. Любая случайная остановка – и нас сразу догонят. Это просто опасно! Мы сейчас даже свернуть не можем – они заметят и срежут угол. – Полностью согласна, командир. – Тогда как нам отвязаться от них? – Если ты намерен и дальше идти прямо, решение простое. Надо подождать еще час, а лучше два, потом резко ускориться. К тому моменту преследователи устанут. Мы оторвемся и сможем изменить курс. Заодно узнаем, есть ли у них переносной радар. Пока они идут просто по нашим следам на почве. – Два часа… – простонал Леха. – Да за два часа может случиться что угодно… – Я понимаю твою озабоченность. Хорошо, если мы сейчас немного прибавим, хотя бы до двадцати километров в час, враги начнут отставать. Твое решение?.. Леха с тоской поглядел на индикатор батарей. Нет, рано прибавлять. Мало ли, что ждет впереди. Машина должна быть готова к полноценной драке, а значит, аккумуляторы надо «забить» как можно плотнее. На форсированных режимах «Избушка» выжирает их очень быстро, и генератор не успеет восстановить заряд. Главный козырь шагохода – подвижность. Худшее, что может случиться с БШМ в разгар боя, – если вдруг придется сбавить темп до пешего. Леха уже это пережил на своей шкуре и повторения не хотел. Удивительно, но еще лет сорок назад никто не предполагал, что шагоходы станут бегать, как укушенные. Когда в 2010-х американцы придумали четвероногий грузовик, они строили именно грузовик, тяжеловоз для минноопасных и труднодоступных районов. Его называли «робослоном». Считалось, что настоящие воины будущего – стремительные пехотинцы в боевых экзоскелетах, – а задачей «робослонов» станет таскать за ними оборудование и боеприпасы. Потом один из прототипов грузовика распилили пополам, чисто ради эксперимента, оставив две ноги и кабину пилота. Так проверяли алгоритмы поддержания устойчивости. И оказалось, что бортовой компьютер вполне уверенно ведет половинку машины по пересеченной местности. И движется она, пожалуй, куда веселее четвероногой. Пока американские инженеры гоняли свой демонстратор технологий по холмам и снимали о нем ролики, а в Пентагоне крутили пальцем у виска, русские насмешили весь мир, показав на международной военной выставке макет шагающего монстра по имени «Игорёк». Несуразная конструкция на двух негнущихся ногах выглядела так, будто вот-вот рухнет носом вниз. У нее не было ни двигателя, ни работающего шасси, ни сколько-нибудь внятной концепции боевого применения. Русские только делали загадочные лица, как они это умеют, и еще кто-то обмолвился, что нелепый фанерный страшила – перспективная инженерная машина. Но уже через два года, в 2020-м, всем стало не до шуток. Теперь по выставке резво носился «Игорёк-2», беспилотный, зато вооруженный и очень опасный. В следующие несколько лет «Игорьки» были замечены на любительских видео из «горячих точек», где они вовсю сбивали дроны и расстреливали «шахидмобили». В 2023-м группа шагоходов впервые приняла участие в параде на Красной площади и произвела фурор. Но в том же году резко вырвался вперед Китай. Он предъявил миру свою версию боевой машины нового типа, на фоне которой «Игорёк» смотрелся игрушкой. Китайцы сделали первую настоящую БШМ, лучше русской модели по всем статьям – крупнее, быстрее, мощнее, с пушечным вооружением, и наконец-то пилотируемую. Да, пока еще рабочий прототип, не бронированный, а из обычной конструкционной стали. Зато он прекрасно выглядел, мог бегать и даже немного прыгать. Американцы наблюдали за этой гонкой вооружений с такой нескрываемой обидой, словно у них украли любимую игрушку. Некоторые даже по старой привычке жаловались на русских хакеров. Россияне продолжали загадочно улыбаться, поскольку уже вовсю испытывали тяжелое двуногое шасси следующего поколения. Но тут внезапно и очень невовремя, как это часто бывает на Руси, кто-то важный и главный, увидав китайскую БШМ, расстроился: «А почему у нас нет такой машины?! Что значит – готовимся?! А как же престиж страны?!» Когда начальство говорит о престиже, конструкторы берут под козырек, понимая, что иначе с них не слезут. Через неделю на экспериментальное шасси нахлобучили сверху башню от «Тунгуски» и сказали, что так и было. В смысле – заявили, что готовы к серийному производству. Желающие могут удостовериться: никакого подвоха, машина реальная, а не консервная банка «мэйд ин чайна». Двадцать тонн, скорость «на рывке» до шестидесяти километров в час, автономность до пятисот, а как наша русская красавица убивает всё на своем пути – ну просто загляденье. По слухам, в китайском военном руководстве случился такой скандал, что даже кого-то расстреляли. Так появилась на свет «Избушка»; и между прочим, действительно была идея немедленно пустить ее в серию без доработок. Прямо в формате зенитки. Почему, никто уже не помнит, или притворяются, будто не помнят. Наверное, потому что башня «Тунгуски» встала на опытное шасси, как родная, а от добра добра не ищут. Но смысл двуногой зенитной установки, когда все кругом на колесах и гусеницах, надо объяснить, хотя бы себе. Легенда сохранила фразу некоего военного аналитика: «Она может присесть в кустах и спрятаться, а потом – ка-ак прыгнет!». Где тут связь с противовоздушной обороной, не вполне ясно. Может быть, никакой, и в этом мораль легенды. Или просто ее автор был сердит на военных аналитиков. В конечном счете «Избушка» осталась стоять в ангаре одна-одинешенька, первая и единственная в своем роде. Это не значит, что ее мало любили. Напротив, вот уж кому перепало любви сполна. Пока машину обкатывали и изучали, та сама шаг за шагом подсказывала концепцию боевого применения БШМ. Некоторые тактические приемы не пришли бы в голову даже ее конструкторам, и даже в ночном кошмаре. За это «Избушку» постоянно хвалили, называли умницей, говорили с ней, как с живой, и по старинному русскому обычаю кропили ее железные лапы водкой, чтобы отвести дурной глаз. В первую редакцию «Наставления по боевому применению боевых шагающих машин» сентиментальный Ломакин даже вписал посвящение: «Верной подруге Избушке от творческого коллектива». Его выкинули, конечно. Потому что серьезный документ, не положено. Да и сам заводской шифр проекта – да-да, именно «Избушка», – считался на тот момент совершенно секретным. Леха был знаком с «Наставлением» более чем поверхностно, зато краткий курс общения с Ломакиным даром для него не прошел. Человек с железными нервами умел передать ученику действительно важный минимум знаний, да еще таким тоном, что печенкой чуешь: за словами пилота стоит опыт, без которого лучше обойтись. Живее будешь. Делай как надо – и обойдешься. Главное – всегда держи аккумуляторы заряженными под пробку… – Не надо пока разгоняться, – сказал Леха. – Подождем. Он уткнулся в планшет, снова изучая карту. Идти прямо вроде бы ничего не мешало. Но неясные черточки и пятнышки в буше, замеченные еще в прошлый раз, начали беспокоить. Его теперь всё беспокоило. Что там? Все-таки царапины на мониторе – или реальные объекты? Недовольно хмыкнув, Леха поднял гибкую пластину на уровень глаз и посмотрел на нее под острым углом. Монитор и правда основательно затерт, давно пора купить новый планшет. Он подвигал карту туда-сюда. Увеличил до предела и снова подвигал. Непонятно. Но если там что-то и есть, вряд ли это серьезнее заброшенной дороги и развалин деревни аборигенов. Здесь же национальный парк, особая природная зона. Не нарваться бы на туристов, кстати… Хотя какие туристы в республике Селеби-Пхикве? Чего они тут забыли? У соседей всё лучше, больше, интереснее, комфортабельнее и респектабельнее. И ближе к аэропортам и шоссе. А здесь обстановка – самое милое дело для беглого шагохода. Только хотелось бы ориентироваться получше. Минуточку! Спорим, у Рамоны есть новейшая и подробнейшая карта Лимпопо и окрестностей, и она уже в памяти машины, а я тут как бедный родственник сижу… Леха чуть подвинулся, чтобы лучше видеть мониторы. – Почему ты не загрузишь свою карту? – удивился он. – Нет смысла. Она ничем не отличается от твоей. – Но… – Последний раз здесь делали аэрофотосъемку, когда еще были целы ЮАР, Ботсвана и Зимбабве. С началом раздробленности отношения между соседями испортились, и теперь хорошая карта – важный стратегический ресурс. Соседи мешают нам добыть его, мы мешаем им. Любой разведчик будет сбит, поэтому их давно уже не пытаются запускать. Подробно изучены только участки вдоль дорог. Буш, куда мы сейчас уходим, – практически терра инкогнита. – Потому и уходим, ха-ха… А почему бы вам не попросить влиятельных друзей сделать карту? Друзей, у которых есть военные спутники? – Влиятельные друзья не хотят, чтобы здесь начались серьезные боевые действия. Им это невыгодно. – Разумно. Я тоже не хочу боевых действий… – Я заметила. Это похвально. Леха фыркнул и снова уткнулся в планшет. Он прикинул расстояния. А что, неплохо. До ближайших поселков – километров двадцать, если взять резко влево, а если прямо – больше сорока. До более-менее приличной асфальтированной дороги – полста. Широко живем! В воздухе – никого. На земле – только эти легкоатлеты позади. И ни один радарный луч не коснулся «Избушки» с момента, как улетел штурмовик. Черт побери, а ведь давненько не было так свободно и спокойно. Мы не страдаем от жары, не голодны, в баке еще много топлива, и нас никто не пытается убить прямо сейчас! И даже в интернете за последний час – ни одной новой статьи про бесчинства русских в Лимпопо. А судя по местной прессе, в республике вообще ничего особенного не происходит. Ну, кроме появления на полигоне духа Черного Джонни Уокера. Леху отдельно поразило, что эта информация не обсуждалась никем и никак. Либо она по здешним меркам пустяки и дело житейское, либо официальные заявления офиса Директора Буки не принято комментировать во избежание знакомства с гвардией диктатора. Гвардейцы, может, и не выполняют полицейских задач, но наверняка способны чисто по-дружески зайти в гости и спросить, как дела… Леха отыскал новостные ленты сопредельных государств и увидел, что на английском и африкаанс там тоже абсолютно тихо и глухо, а блоги на языках группы банту плохо индексируются и не поддаются машинному переводу. Похоже на информационную блокаду. Пошумели – и дружно заткнулись. Это ведь неспроста. Снова захотелось позвонить консулу, еще острее, чем раньше, но тут Леха вспомнил, что у него нет в паспорте визы Селеби-Пхикве. Тёмкин, конечно, очень славный человек, но вряд ли обрадуется тому, что его соотечественник уже повинен в нарушении границы с применением бронетехники и не собирается останавливаться на достигнутом. М-да, неудобно получилось. Тут-то планшет и звякнул. – Ты почему не выключил телефон?! – грозно спросил Тёмкин. Леха сел прямее и постарался сделать максимально суровое лицо – хотя бы для себя, просто ради поднятия духа. – Не вижу такой необходимости. Зато если у вас что-то прояснится, вы сможете позвонить мне в любой момент. – Ну-ну… Ты где сейчас? Как обстановка? – Вам лучше не знать. Могу только доложить, что был один интересный контакт, и нас не тронули. – Ишь ты! – восхитился Тёмкин. – Контакт с севера, внушающий уважение, практически официальный, – рискнул уточнить Леха. – Мы, образно говоря, засвидетельствовали друг другу почтение и разошлись по-хорошему. Левыми бортами, – добавил он, сам уже не понимая, зачем. Наверное, чтобы напустить туману, если их подслушивают. Ну а что, можно ведь и так подумать. – Ишь ты! – повторил Тёмкин. – Народная дипломатия в действии. Вот же драть тебя некому! – Надеюсь, у вас всё в порядке? – поспешил свернуть с темы Леха. – Мы работаем над этим, – туманно сообщил консул. – Хорошо. Я жду вашего звонка, а пока… Тоже работаю по своему плану теми силами, что есть. Леха хотел добавить, что силы у него давно на исходе, и кое-кому стоило бы поспешить, но вовремя осекся. Во-первых, не так уж плохо он себя чувствовал. А во-вторых, если проявить в разговоре слабость, хотя бы одним неосторожным словом, ему напомнят, что надо быть послушным мальчиком, бросить «Избушку» и прятаться по кустам, лишь бы не угодить в плен вместе с машиной. – Слу-ушай, красавец, – протянул Тёмкин вкрадчиво. – Я правильно сейчас услышал, что если тебя попросят оставить имущество, ты можешь не согласиться?.. А если это прикажет твое начальство? – Мне отсюда виднее, – предельно сухо ответил Леха, стараясь, чтобы голос не дрогнул. Это было нелегко. Тёмкин вдруг заговорил до того приторно-ласково, что впору сразу повеситься. Наверное, таким тоном в Древнем Риме советовали выпить яду. Интересно, он нарочно так давит или у него это мимоходом получается? – Понял, – сказал Тёмкин. – Ладно, до связи, береги себя. Леха откинулся на стену, закрыл глаза и прикусил губу. Судя по всему, наши сейчас обсуждают вопрос, стоит ли бросать «Избушку» на произвол судьбы, и прикидывают, кто из африканцев первым до нее доберется. Или уговаривают «стратегических партнеров», чтобы те прихлопнули-таки машину ракетой – типа, не доставайся же ты никому. Во все эти расклады никак не вписывается некто Филимонов, засевший в «Избушке», будто она и вправду домик. Зачем нам маркетолог? Нам маркетолог не нужен… Пусть бежит от машины как можно дальше и выбирается из буша своим ходом. Заехал черт знает куда? Сам виноват. Меньше надо выпендриваться. Намек был яснее ясного: Леха – проблема. А то, что его слопает первая же стая гиен, как раз не проблема вовсе. Строго говоря, это будет грандиозное облегчение для всех. Несчастный случай в Африке, нормальное дело. Ладно, от гиен Рамона отстреляется, но есть еще львы, носороги, слоны, да тут каждой твари по паре… И вдобавок люди, которым нельзя доверять. «Избушка» – единственный шанс не подпустить всю эту братию, звериную и человечью, слишком близко. Леха открыл глаза и огляделся. Как уютно в башне. Полумрак, гул двигателя, разноцветные отсветы мониторов… Нет уж, дорогие мои, пока нет связи с Негром Васей, я лучше снова пойду в лобовую атаку на танки, чем оставлю машину. Даже не просите. «Я совсем не герой, просто очень хочу спастись. То, что я попутно спасу машину, – побочный эффект, скажем так. Не стоит даже задумываться об этом. Если буду строить из себя героя – наверняка убьемся. А разумная трусость – шанс для нас всех…».