Она взяла его бокал и так же, в один глоток, допила остаток. – Блин, а ты знаешь, что мы первый раз пьём с тобой пиво? Теперь понимаю почему: с тобой не попить, ты всё выдуваешь сама. – Думал, я вся такая «Шато Марго», только… – Я… – Да и вообще – плевать! Даже если он и догадывается, надоело прятаться. – Сейчас мы именно прячемся, – напомнил он. – Сейчас – да. Пока ты начал новую книгу. Я ведь знаю, какой ты, когда работаешь, по крайней мере, пока книга не перевалила за половину… Вешать на тебя сейчас и это… Он посмотрел на неё как-то странно. Они только что подошли к опасной теме, и он не знал, что сейчас услышал: внимание к его труду или сочувствие к его нерешительности. Но Ольга явно нервничает. Посетовал: – Лучше б мы летели в Цюрих, а твой Кирилл Сергеевич – в Красную Поляну. Там сейчас все невыездные собираются. – Не будь злым. Он неплохой человек. – Ладно. Прости. – Слушай, там прекрасный дом. Друзей. Пустой и полностью в нашем распоряжении. Тебе понравится. – Какой сегодня день недели? – Понедельник. Счастливый ты, можешь не наблюдать календаря. – Да я не об этом. Кирилл Сергеевич возвращается в пятницу. Значит, и нам придётся… – Лучше даже в четверг вечером. – Всего три дня, – вздохнул. – А что ты будешь делать, пока я буду работать? – В Поляне? Кататься на лыжах. Он с сомнением взглянул на её багаж, маленькую сумку. – Спокуха, – возразила Ольга. – Там полно прокатов. И ещё немного последнего снега. – За окошком Альпы, – усмехнулся. Посмотрел на неё серьёзно. – Дом друзей, затерянный в горах. Романтика. Но если Кирилл Сергеевич действительно нанял детектива… – Это мои друзья. Он об этом доме не знает. – Тогда почему ты нервничаешь? – По мне видно, да? Ну, может, потому что за мной никогда прежде не следили?! – Или ещё что-то случилось? – Случился ты! – Ольга… – Я не хотела делать ему ничего плохого. Но если он докатился до слежки, тем более плевать. – Это было только предположение. – Ну, а что, за мной следит КГБ? – усмехнулась; в этих её разноцветных глазах иногда искрилась детская наивность, иногда то, что он называл «инопланетностью», и очень редко такое одиночество, сквозь которое не пробиться, что ему становилось печально. Сейчас в них было что-то другое, и он впервые не мог определить что. – Ты о чём-то сожалеешь, – вдруг сказал он. – Нет, мой писака, я ни о чём не сожалею. Как Эдит Пиаф. Мы ведь ни от кого не сбегаем – просто решили провести три дня вместе. – Ну, уж собачки-шпионы нам точно не страшны. Она отмахнулась: – Не хочу больше об этом говорить, склонила голову, и в её взгляд вернулось выражение, которое он знал, – задорный интерес. – Значит, Пятикнижие? – Канон, – важно заявил он. – И точка? Кивнул: – Да, эта будет точно последней. И, наверное, лучшей. – Чёрт, а если девочка права? – Девочка? – Прекрати. Тебе надо было поговорить с её отцом. – О чём? Какая связь, кроме детских фантазий? – Ну а если… – Следователь Сухов при первом удобном случае надел бы на меня наручники, а ещё лучше – кандалы, и отправил на галеры. – В том, с чем она к тебе пришла, нет ничего смешного. – Нет. Но причём тут я?! – Ты начал новую книгу о Телефонисте. Извлёк его из своих сумасшедших картинок или откуда там… И если реальный Телефонист… это же чудовищно. – Это, безусловно, очень заманчиво звучит, – ухмыльнулся он, – но, к сожалению, в реальной жизни такого не бывает. Искусство, конечно, строит жизнь, но не настолько напрямую. – Но девочка… – Послушай, Ксения Сухова – вероятно, очень внимательный мой читатель, и по логике истории догадалась, что это ещё не конец. Даже раньше меня. Но как это ни парадоксально на первый взгляд, такое, как раз таки, бывает. Всё остальное – просто совпадение. О чём я ей и сообщил. – Она знала, что Тропарёвский, изловленный её отцом, – это ещё не всё. Откуда? – Вряд ли она что-то знала… Если убрать всякую мистику, то это – банальная ошибка познания, делать такие умозаключения. Совпадение по времени и по сути – всё-таки разные вещи. – Ну, наверное. – Вопреки. А не благодаря: войны выигрываются вопреки тупости военачальников, – развивал он свою мысль. – Экономика растёт вопреки алчности политиков, а ты ко мне… расположена вопреки моей непроходимой тупости, алчности и эгоизму. – Я слежу за тем, как ты исправляешься. – Взять ещё пива? – Ладно, не надо. Ольга вроде подуспокоилась. Всё же спросила: – Там маньяк или звонки с угрозами? – Мне почём знать! – удивился он. – Поэтому и сказала про подробности… – Послушай, любимая, – вздохнул он. – Я понимаю, что шила в мешке не утаишь, но иногда очень даже можно. Некоторое время. Про то, что я начал новую книгу, знают на сегодня, – он стал загибать пальцы, – мой издатель, но он под подпиской о неразглашении и не враг сам себе, деньги… Мадам, которая нема, как могила, к тому же уехала; и со вчерашнего дня ты. Ещё догадалась эта сверхпроницательная юная красотка. Кто из перечисленных особ больше всех подходит на роль маньяка? Только не поднимай руку первая. Улыбнулась. Спросила: – Ты назвал меня «любимая»? – Не знаю. Не заметил… К тому же, я пообещал Ксении не выдавать её Сухову. По-моему, она его как огня боится. И я её понимаю. – Ты назвал меня «любимая», – сказала Ольга. – Никогда больше не произноси этого с такой интонацией. Они стояли, закутавшись в пледы, на широченной деревянной террасе под косой крышей и смотрели, как с ночного неба падает снег. – Томбе ля неже, – сказал он.