На станции суперинтенданту сказали, что поезд Кромвеля задерживается. В миле отсюда кто-то положил на рельсы шпалу, и дизель врезался в нее. — Хорошо, что вообще не сошел с рельсов. Мы отправили туда паровоз. Скоро поезд будет здесь. Наконец в целости и сохранности прибыл Кромвель. С дизелем, вроде, все было в порядке, и машинист паровоза издевался над машинистом дизеля: — Тебе нужен нормальный двигатель. Литтлджон был рад снова видеть Кромвеля. Ему надоело пахать в одиночку. Сержант нес чемодан, который он всегда брал с собой на выезды, и где было все: от юридических справочников до наручников и оборудования для снятия отпечатков пальцев. Они поймали заблудившееся такси, доехали до «Лебедя с двумя шеями», уклонились от Хэка, обустроили Кромвеля в комнате и заказали ужин на «через час». Затем они отправились в участок, где Литтлджон представил Кромвеля местному персоналу: сержанту, констеблю и репортеру местной газеты, составлявшему протоколы дел, рассмотренных на дневном заседании суда. Остальной персонал отправился в ратушу на полицейский бал. Дежурный сержант с трудом дождался Литтлджона. — Инспектор Наизбитт просил, как только вы придете, немедленно послать за ним в ратушу. У него для вас новости. — Если он танцует на балу, зачем его беспокоить. — Он мне специально повторил, чтобы я вызвал его. Бэнкс! Подбежавший констебль отдал честь, что слегка напугало не привыкшего к такому сержанта. Бэнкс разыгрывал представление для Литтлджона и Кромвеля. — Бэнкс, отправляйтесь и приведите инспектора. — Инспектор будет рад прийти. Он ненавидит танцы, но должен туда ходить. Взносы в полицейские благотворительные организации. Мэр уже ушел, и там сейчас полный рок-н-ролл. Жена инспектора моложе его и любит такие развлечения. Наизбитт появился на пороге, сияя от радости. На нем был смокинг, а черный галстук на шее наполовину развязан. Казалось, инспектор бежал. В ратуше оркестр начал играть «Knocking and Rocking My Baby». Загремели саксофоны, и в окно было видно, как пары бросились друг к другу. Наизбитт поправил галстук и пригладил волосы. — Проходите, сэр. Сержант дунул в усы. Со стороны инспектора нехорошо было рассказывать суперинтенданту новости за закрытыми дверями. В комнате инспектора было холодно, и ему не сразу удалось зажечь газовое отопление, которое почему-то хотело гореть желтым, а не синим пламенем. Литтлджон представил Кромвеля. После этого Наизбитт нашел гостям пару стульев, а сам сел за свой потертый стол и потер руки. — У меня для вас есть новости, сэр. На пороге появился сержант с чайным подносом, что весьма удивило инспектора: обычно сержант посылал принести чай кого-то из своих подчиненных. Теперь же он надеялся задержаться и услышать новости. Но ему помешали: констебли притащили в дежурную комнату буйного выпивоху, и сержанту пришлось отправиться туда разбираться. Выпивший посетитель участка орал во все горло: — На полицейском балу все пьют. Почему я не могу выпить? Один закон для богатых, а другой для … Внезапно настала тишина. Литтлджон очень хотел узнать, как его так быстро угомонили. Наизбитт был полон новостей. — Пришли некоторые ответы на ваш запрос о машине, Тисдейла, сэр. В сообщение говорилось, что полицейские заметили машину «номер как указано, описание согласно запросу» между Чаттерисом и Бенвиком на острове Эли. Наводнение размыло дорогу, и патрульный констебль остановил машину, чтобы объяснить объездной путь. — Машину точно вел не Тисдейл. Описание вообще не совпадает. Водитель всеми силами старался скрыть лицо. На нем была черная шляпа, он не сказал ни слова и сторонился света. В отчете говорится, что описание они составить не могут. — Когда это случилось? — В четыре пятнадцать утра. — Время совпадает. — А вот второй отчет гораздо интереснее. Из Грентхема сообщают, что в два часа ночи полисмен в Лонг-Беннингтоне остановил машину с погашенными задними фарами. Что-то с проводкой. Когда водитель их пошевелил, они снова загорелись. Констебль сообщил об этом, но сказал, что водитель объяснил, что ему очень нужно попасть в Кембридж, а наводнение на севере и так его задержало. Констебль разрешил ему ехать. Очень жаль, поскольку водитель, скорее всего, назвал вымышленные имя и адрес, но констеблю удалось хорошо его рассмотреть. Как вы думаете, на кого похоже описание? Ни в коем случае ни на Тисдейла. — На Райдера. Наизбитт выглядел крайне разочарованным. — Вы все это время знали? — Я предполагал. Это не мог быть Тисдейл. В два часа ночи он был уже мертв. Вероятно, его тело лежало в багажнике, а умер он еще здесь, в городе. Ужин еще не успел перевариться. Если бы он был жив в Лонг-Беннингтоне, он бы переварился. Наизбитт почесал голову. — Я не очень силен в анатомии, сэр. — В любом случае, хорошая работа, Наизбитт. Спасибо за помощь. — Это еще не все. Никто не видел Райдера и не слышал о нем. Выглядит все так, словно он пропал с лица земли. Но есть одна странная вещь: его письма. — А что с ними? — Заместитель почтальона заходил сегодня днем. Он слышал, что мы расспрашиваем о Райдере. Каждое утро к открытию почты в восемь часов Райдер приходит за своими письмами «до востребования». Вероятно, он не хочет, чтобы старый Скотт-Харрис знал об этих письмах или совал в них нос. Как бы там ни было, Райдер не хочет, чтобы его корреспонденция доставлялась домой. Но вчера и этим утром случилось то, что никогда ранее не происходило: Райдер на почту не пришел. Его почта все еще там. Я не мог ее забрать, у нас нет разрешения суда, но я взглянул на нее. Четыре или пять конвертов. Два из них запечатаны и по внешнему виду связаны со ставками. Три не запечатаны: в одном — оплаченный счет, в двух других — купоны в бассейн. — То есть выдумаете, если бы Райдер планировал покинуть город, он бы забрал свою почту и договорился бы о ее пересылке в дальнейшем? — Да, сэр. Вы не согласны? — Согласен. А что выдумаете, Кромвель? — Согласен с вами обеими. Думаете, здесь какое-то жульничество? — Возможно. Нужно это выяснить. Но вот еще что. Если бы Райдер думал, что мы подозреваем его в смерти Тисдейла, он бы сбежал без почты и всего остального. Поход на почту мог привести его прямиком в наши руки. — Зачем Райдеру убивать Тисдейла? — Может он его шантажировал? Гарри Вуд встретил Тисдейла с его хуп-ла павильоном на ярмарке в Ловестофте и рассказал об этом Райдеру, а тот начал давить на Тисдейла. Кромвель потер подбородок. — Но Тисдейл хотел разъехаться или развестись с женой. Он сказал об этом Марте Гомм, а та обещала не торопить его. — Вероятно, Тисдейл пытался сдержать свое обещание, когда Райдер начал его шантажировать. — Но если Райдер его убил… Это все равно, что убить курицу, приносящую золотые яйца. — Может, Тисдейл напал на него и был убит в драке. Марта Гомм говорила, что у него был бесстрашный характер: он напал на ее мужа, который был в два раза крупнее и сильнее, и победил его. — Даже если так, зачем Райдеру везти тело к реке и сбрасывать его труда? — В карманном ежедневнике Тисдейла указано место, где он должен был быть на следующий день. Если бы тело осталось в Бэзильдене, это сильно бы сузило круг подозреваемых. Райдер подумал, что он поступает разумно. Он перевез тело туда, где оно должно было быть. Все бы подумали, что Тисдейла там и убили. Враги с ярмарки, банальный грабеж, да даже Марта Гомм. Это было бы сложное дело, возможно, оставшееся бы нераскрытым. Райдер забыл только одну вещь, но ее забыть было очень легко. Он забыл о непереваренном ужине в желудке Тисдейла. Это возвращает расследование в Бэзильден. — Куда идем сейчас? — Кромвель и я идем в «Лебедь» ужинать. Хотите присоединиться? Шум из ратуши был неимоверен. Теперь там исполняли «Watching All the Girls Go By». — Это должно быть по служебной надобности, сэр. — Договорились. Когда позже Хэк Эванс зашел в обеденный зал, то аж остановился от удивления: инспектор Наизбитт в вечернем костюме ел холодный пирог «Мелтон-Моубрей» и пил «Хок» со своими двумя коллегами. Сам Хэк ускользнул с полицейского бала, чтобы проверить, все ли в порядке в гостинице. Он и его жена управляли баром на танцах. Хэк был в полном вечернем костюме, еще и надел черный галстук, чтобы выглядеть, как настоящий метр-д-отель. Но поскольку его пальто было на несколько размеров больше, чем требовалось, он выглядел как наемный рабочий. XII Похороны На улице было ясно, но погода стояла холодная и сырая. Когда Литтлджон и Кромвель садились в полицейскую машину, чтобы ехать на похороны Джеймса Тисдейла, часы на церкви прозвонили десять. В городе царила совсем не похоронная атмосфера. Был ярмарочный день, и на площади перед ратушей уже стояли прилавки. Буйные торговцы уже во всю расхваливали свои товары: в основном, продукты питания, но кое-где попадалась одежда и дешевые украшения. Площадь кипела жизнью. Над всем происходящим возвышалась бронзовая статуя епископа Даддла — единственного знаменитого человека, родившегося в Бэзильдене. Он был замучен и съеден каннибалами своей епархии в Южных морях и теперь стоял среди рыночного люда, указывая на небо — место, куда он отправился после всех злоключений. Через площадь проехал катафалк и остановился у двери магазина Тисдейла. Многие торговцы сняли из уважения головные уборы, зная, кого этот катафалк повезет в последний путь. Если семья жены мало думала о Джеймсе Тисдейле, то остальные думали. В более счастливые дни, похоже, Тисдейл был вундеркиндом городского оркестра. Он играл на тубе в тот незабываемый год, когда оркестр из Бэзильдена занял третье место на «Кристалл-пэлэс фестивал». Восемь свидетелей того успеха, одетые в униформу, собрались перед магазином с тромбонами и барабаном. Они выстроились по четыре в ряд перед катафалком и собирались сыграть на кладбище. Во время войны Тисдейл был вспомогательным членом пожарной бригады Бэзильдена. Четверо пожарных в форме присоединились к оркестру. К тому же Джеймс был масоном, хотя давно и не посещал ложу. Две машины братьев остановились за углом. Выглядело все так, словно они готовятся напасть на основную процессию. Если вдова надеялась на тихие похороны, ее ждал сюрприз. Прибыли гробовщики и, словно четверка наемных убийц, вошли в магазин. Вынесли гроб и венки. Вокруг собралась сочувственно бормочущая толпа. Хозяин лавки, где торговали сосисками, сыром и птицей, вытер руки о передник и побежал к остальным. Собака, крутившаяся рядом, немедленно воспользовалась подвернувшимся шансом: схватила тушку цыпленка и быстро скрылась. Появились провожающие, все в черном. Миссис Тисдейл в замешательстве посмотрела на толпу, а затем заколебалась, потрясенная видом оркестра, который выстраивался с инструментами наизготовку. — Кто все эти люди? Барбара была предупреждена о музыке и дала свое согласие, но забыла сказать об этом семье. Опасаясь сцены, она затолкнула мать в первую машину. Процессия тронулась со скоростью оркестра, игравшего «Похоронный марш» Генделя до самых ворот кладбища. К могиле процессия двигалась под «Похоронный марш» Шопена.