Джеймс Тисдейл должен был быть похоронен на семейном участке. Выглядело так, словно жена, узнав о неурядицах его жизни, возвращала мужа его прежней семье, надеясь со временем упокоиться подальше от него. Надгробие было уже снято с могилы и лежало рядом. «Реджинальд Тисдейл умер в 1934 году в возрасте 66 лет. Мод Элизабет Тисдейл, его жена, умерла в 1942 году в возрасте 68 лет.» и имена их трех детей, умерших в раннем возрасте. Майора Скотт-Харриса среди скорбящих не было. Присутствовали члены семьи самого Джеймса Тисдейла и семьи жены, дальние родственники, глухой старик, которого, похоже, никто не знал, и толпа любопытных горожан, никогда раньше не бывавших на похоронах убитого. Литтлджон и Кромвель стояли с краю. Суперинтендант всегда ходил на такие похороны: никогда не знаешь, что там можно увидеть или услышать. В большинстве своем, убитый вызывал у местных жителей симпатию, и они недоумевали, зачем кому-то потребовалось убивать Джеймса Тисдейла. Отсутствие Скотт-Харриса вызвало волну критики: ему следовало быть здесь. Если кто-то говорил, что он инвалид, ему резко возражали, что майор, когда ему лично это требовалось, вполне был способен передвигаться. Дочери в траурных платьях собрались вокруг миссис Тисдейл. Было видно, что с ней что-то не в порядке. Она не плакала, но пребывала в состоянии глубокого упадка сил. Когда гроб опускали в могилу, миссис Тисдейл упала в обморок, и ее отнесли в церковь, чтобы привести в чувство. Литтлджон не упустил из виду выражение страха, почти ужаса, на ее лице как раз перед тем, как она потеряла сознание. Вдова как будто ожидала, что мертвый восстанет и упрекнет ее. Священник и викарий приходской церкви продолжили погребальную службу. Именно в этот момент Литтлджон заметил женщину в черном, стоявшую на краю толпы. Это была Марта Гомм. Заметив, что суперинтендант смотрит на нее, она заколебалась и закрыла лицо носовым платком. Больше суперинтендант Марту не видел: она растворилась в начавшей расходиться толпе. Она проехала длинный путь, чтобы поприсутствовать на похоронах. Перед отъездом с кладбища Бертран, осматривая венки, обнаружил букет красных гвоздик с карточкой «Джеймсу. С любовью». — От кого они? — спросил он жену. Они неуверенно переглянулись. Бертрану цветы явно не понравились, и он аккуратно вынес их с могилы, сказав при этом могильщику: — Должно быть, они с других похорон. Уберите их. Могильщик, торопившийся получить от гробовщика деньги на выпивку, не нашел лучшего решения, чем просто бросить цветы в открытую могилу. Красные гвоздики Марты Гомм лежали на крышке гроба, когда на него упала последняя земля. Миссис Тисдейл привели в чувство. Провожающие расселись по машинам и уехали. Оркестр поначалу растерялся, а затем, вслед за пожарными, отправился выпить в паб «Кладбищенский отель». Толпа начала рассеиваться: кто-то пошел на автобус в город, другие разбрелись среди могил. Литтлджон и Кромвель отправились к полицейской машине. — Простите. Мужчина в сером костюме с усталым серьезным лицом придержал Литтлджона за локоть. — Простите, вы детектив из Скотланд-Ярда? — Да, сэр. Чем я могу вам помочь? — Есть кое-что, о чем, думаю, вам следует знать. Он выглядел не так, словно его можно пригласить выпить и поговорить. — Вы не против проехать в полицейский участок, сэр? Там мы сможем спокойно поговорить. — Я могу вам рассказать здесь. Я должен вернуться на работу, поскольку отпросился только на несколько часов. Я считаю, что должен был пойти на похороны. Он всегда был нашим хорошим другом. Даже в тяжелые времена давал, что мог. — Вы из какого-то благотворительного общества, сэр? — Армии Спасения. Наша Цитадель находится в нескольких домах от дома майора Скотт-Харриса. Таких людей Литтлджон хорошо знал: серьезные, надежные, правдивые. Подходила следующая похоронная процессия. — Давайте тогда сядем в машину, сэр, и вы расскажете, что знаете. Мужчина сел на заднее сиденье машины. — Может, это и неважно, но в городе говорят, что Джеймс Тисдейл был убит не там, где его нашли. Об этом писали в одной из ежедневных газет. Писали, что его убили в Бэзильдене, а потом тело перевезли туда, где его обнаружили. Не хочу тратить ваше время, но думаю… Он стеснялся тратить время полиции на то, что вполне могло оказаться пустяком. — В прошлое воскресенье мы проводили нашу обычную вечернюю службу, и была моя очередь дежурить. Когда идет служба, один из нас стоит у двери и предлагает всем заинтересовавшимся проходящим зайти и присоединиться. Мы начинаем в 6.30 и заканчиваем в 7.30. После общего богослужения в восемь вечера проводится молитвенное собрание, и многие посетители остаются на него. Я стоял у двери с 6.15 до 7.30. Было холодно и мокро, поэтому я был в вестибюле, но регулярно выходил и осматривал улицу. На всякий случай, понимаете. — Я понимаю. Суперинтендант прекрасно понимал: один раз он был на такой службе, разыскивая решившего найти там убежище преступника. — Хотел вам сказать, что тем вечером в доме Скотт-Харриса — он прямо напротив Цитадели — были какие-то странные перемещения. — Просто расскажите, что вы видели, а мой коллега это запишет. Литтлджон предложил ему сигарету, но мужчина покачал головой. — Спасибо. Я не курю. Во-первых, сразу после семи подъехали Тисдейлы на машине. Я бы ее везде узнал. Они приезжали каждое воскресенье в это время. Я часто видел их, когда была моя очередь дежурить. Он привозил жену, оставался в доме минут десять, а потом уезжал по делам. Он был коммивояжером, как вы знаете. Скандал с Мартой Гомм и ярмарочными заботами Тисдейла еще не стал достоянием общественности. Гарри Вуд, вероятно, говорил правду и приберег информацию для собственных целей. — Но тем вечером он оставался в доме дольше. Пока он был внутри, пришел еще один посетитель. Его я тоже узнал. Это Гарри Вуд. Он певец и иногда выступает в Цитадели. Это было примерно минут через десять после приезда Тисдейлов. Через стекло машины Литтлджон мог видеть завершение вторых похорон. Не такие тщательные. Вероятно, третий класс. Была лишь горстка скорбящих, выглядевших вполне счастливо. — Через двадцать минут, примерно в 7.30, Вуд вышел и куда-то поспешно ушел. После этого мое дежурство закончилось, но мой друг Гримс, дежуривший после, рассказал, что примерно в 8.30 слуга мистера Скотт-Харриса… я забыл его имя… — Райдер. — Точно, Райдер. Он повел машину Тисдейла по улице сбоку от дома. Это просто тупик, ведущий к старому каретному сараю. Когда Армия Спасения впервые появилась в Бэзильдене, майор сдал ей эти конюшни. Их очистили и использовали какое-то время в качестве Цитадели, но потом майор заявил, что стало очень шумно и разорвал арендный договор. Тогда у Армии было немного денег, а арендная плата была низкой. — Спасибо вам, сэр. Это очень полезная информация. — Это еще не все, подождите. Простите, что трачу так много вашего времени. Может, это все бесполезно, но вам решать… — Пожалуйста, продолжайте, мистер… — Смит. Джон Смит. — Ваш адрес, сэр? Мистер Смит осознал, что рядом находится Кромвель, и слегка удивился. — Дуддл-стрит пятнадцать. Мне продолжать? — Конечно, сэр. — В девять тридцать мы уже уходили из Цитадели, и я увидел, как машина Тисдейла выехала из этого тупика и уехала. — Вы видели самого Тисдейла? — Нет. Уже было темно. Горел только фонарь перед воротами дома Скотт-Харриса, и было немного света из наших окон. — Вы не могли видеть, кто сидел в машине? — Нет. В салоне свет не горел. Я это все запомнил потому, что у машины было что-то с задними огнями: они то включались, то отключались. Правильно! Позже ночью они выключились совсем. — Это все, сэр? — Боюсь, что да. Не уверен, будет ли это полезно, но в свете убийства… — Это очень полезные сведения, сэр. А сейчас мы отвезем вас в город. Когда они вернулись назад, был уже полдень. Ярмарка продолжалась, и теперь была заполнена работающими, проводившими здесь обеденный перерыв. Собака снова отиралась возле лавки, ловя шанс стащить еще одного цыпленка. Хозяин лавки, не подозревавший о прежнем собачьем коварстве, кормил ее кусочками сырной корки, которые она жевала весьма неохотно. В участке новостей о Райдере не было. Проверка автобусов, такси и поездов результатов не принесла. — А чем вообще занимается Гарри Вуд? Инспектор Наизбитт удивился. — А он здесь при чем? — Он видел Тисдейла на ярмарке в Ловестофте и рассказал об этом Райдеру. Его видели входящим в дом Скотт-Харриса и выходящим оттуда в прошлое воскресенье, когда Тисдейл тоже был в доме. Инспектор присвистнул. — Хм. А мне он всегда казался добропорядочным гражданином. Но нельзя знать наверняка. Он кассир на местном кожевенном заводе. Лучше его задержать, если хотите допросить. Встреча с ним на рабочем месте — то еще испытание. Вонь там ужасная. — Пошлете за ним кого-нибудь? Мы пообедаем в «Лебеде» и к двум тридцати вернемся. Кстати, Скотт-Харриса на похоронах не было. — Нечему удивляться. Он терпеть не мог Тисдейла. Может, счел это для себя унизительным. Послать кого-нибудь в Рангун? — Думаю, не стоит. Лучше мы отправимся туда сами после того, как повидаем Гарри Вуда. Кстати, а каково здоровье Скотт-Харриса? — Неплохо. Тяжелый человек, но двигается вполне. Одышка и красное лицо, но что вы хотите. Боюсь, однажды он упадет замертво в каком-нибудь неудобном месте, чем доставит всем массу хлопот. Я слышал, он был вне дома в половине двенадцатого. — Интересно, зачем. Если он мог добраться до города, то был вполне здоров для того, чтобы присутствовать на похоронах. — В это время открываются магазины акцизных товаров. Он покупал виски. С тех пор, как Райдер исчез, ему приходится заниматься этим самому. Вероятно, выпил все свои запасы, отмечая избавление от Тисдейла. — То есть он ездил в магазины?