– Сначала с твоим уродцем разберусь. Но постепенно, за раз неинтересно будет. Тем более что часок в запасе у нас есть. А потом и тебя оформим. Чтобы, когда наша красава сюда заявится, сразу любимую тетьку и увидела. Я-то сам вон тама встану, – он ткнул ножиком в сторону пространства между стеной и входной дверью. – А тебя мы посадим аккурат напротив. Увидит тебя Никита и метнется прямехонько без лишних слов и размышлений веревки резать. Браслеты-то я сниму, зачем их пачкать. Я не дешевый понтярщик. Да и для тебя разницы особой уже не будет, ведь правда? – И он засмеялся. Раскатисто, с удовольствием. И, кажется, был счастлив. Посмеиваясь, он вновь отошел к стене, подальше от живой мишени. Шутеру легкий успех не нужен. Кайф будет полный, а победа сладкая, если все делать по чесноку. Разве может сравниться компьютерная стрелялка с реальной жизнью? Точнее – смертью. Не может, он знает, он сравнивал. Бандит примерился и метнул нож. Подобрал его с пола, снова отошел, примерился и метнул. И снова. Как же ненавидела Танзиля эту сволочь! Ужасаясь близкой смерти – ненавидела! И это все, что она могла сделать. Яшка пищал и метался на привязи под аккомпанемент обрывисто-резкого тюканья клинка о кафель, стол, холодильник… Танзиля не хотела смотреть, она не хотела слушать. Скорее бы все закончилось, что ли. Развернувшись на табурете боком, чтобы не видеть мерзости издевательства, она угнулась к коленям и спрятала лицо в ладони. И сквозь неплотно сжатые пальцы увидела электрошокер. Викин подарок. Мощный и стреляющий. Он выглядывал из-под низенькой тумбочки, местом прописки электрического чайника, тостера, прихваток и подставок. Разлегшись в путанице проводов на полу возле плинтуса, шокер спокойно и тихо заряжался от розетки. Всего в полутора метрах от ее ног. Как она могла про это забыть, глупая корова?! От нервного возбуждения заложило затылок, и пульс шарашил, казалось, уже во всем теле. Но иного шанса может не представиться, придется действовать с трясучкой под ложечкой и с задеревеневшими от страха мозгами. И затекшими от долгого сидения ногами. Ты же не намерена ждать, когда бандит тебя порешит, предварительно замучив до смерти крысу? Стараясь двигаться неслышно и плавно, Танзиля съехала на краешек табурета, перенеся тяжесть тела на обе ступни. Табурет заскрипел, зашатался, Усмановна замерла. Бандюган, если шум и услышал, то значения не придал, поглощенный живодерским процессом. Хоть бы Яшка продержался еще чуток! Держись, милый! Я скоро! Какая она все-таки дура, что попросилась сесть на табурет. Если бы валялась на полу, все было бы значительно проще. Осторожно косясь в сторону кайфующего отморозка, Танзиля начала медленно выдвигать ногу влево, опираясь плечом на подоконник, задернутый занавеской. Она выждет момент, когда бандит направится подбирать нож, и сделает бросок. Сейчас главное опору не потерять, не свалиться с грохотом, иначе… Кольца на карнизной штанге с сухим треском стукнулись друг о друга, и Бурундучина моментально развернулся как по команде «кругом». Он верно оценил застывшую в неудобной позе фигуру пленницы, балансирующей на табурете, и ее ногу, простертую к тумбочке, на которой громоздилась мелкая кухонная прилада. – Ты что-то затеяла, коза? – спросил он делано безразличным тоном и приблизился к объекту ее внимания. Танзиля потерянно молчала. – Отличная игрушка, – хмыкнул он, углядев шокер. – Теть, а тебе понравится. Я думаю, нужно оставить немного времени и для тебя. Рывком отодвинув тумбочку от стены, бандит навис над розеткой. Танзиля дернулась, чтобы помешать. Только как она собиралась это сделать? Ей даже до цветочного горшка не добраться. Но дернулась. Бандит ее движение почуял. Она поняла, что почуял. И сама почуяла, как наливается его поганое нутро бешенством, ликующим и рвущимся наружу. Сейчас он оттянется на славу. Уже сейчас. Яшка больше не пищал. Вика стояла возле выхода из метро «Люблино» и в срочном порядке решала, как ей быстрее добраться до Фаддеевки. Что предпочесть – заказать такси по телефону или поймать бомбилу? Свиридов мог бы отвезти, но в настоящий момент он дежурит возле временного прибежища Галактионова и определяет, не привел ли тот хвоста. Убедившись в отсутствии такового, Семен вернется к брошенному «роверу», чтобы подогнать машину Клинкиной, куда Светик укажет. Если хвост все же обнаружится, Свиридов будет действовать по обстановке. Как именно – не уточнял. Начальник охраны нормальным мужиком оказался, хоть и с закидонами, а у кого их нет? Это неправильно, это дьявольски неправильно – вызволять заложницу в одиночку. Семен предлагал в помощь своих парней, чтобы те перекрыли преступнику пути отхода и в случае непредвиденных осложнений пришли на помощь, но Вика отказалась. Не обычный киллер ей выдвигает требования, а киллер продвинутый, коли умеет с завидной точностью поразить цель вслепую. Лишь невероятно счастливое стечение обстоятельств позволило Светкиному мужу остаться в живых. Где гарантия, что этот продвинутый не оснащен какой-нибудь крутой шнягой, которая сканирует периметр? В таком случае, обнаружив по закоулкам с десяток крепких мужиков с «калашами», преступник немедленно расправится с Танзилёй, не дожидаясь, когда Виктория переступит порог ее дома. Он клялся, что не снимал балаклаву. Интересно, за кого он Демидову держит? Но Вика притворилась, что поверила. Вопрос ехать или не ехать даже не рассматривался. К такому ходу событий она была готова, более того, сама стремилась в расставленный капкан, потому что иного способа спасти Танзилю не было. О возможной причине, по которой бандит не дал ей услышать голос Усмановны, Вика запретила себе думать. До тех пор, пока она не увидит Танзилю мертвую, для нее Танзиля живая. Киллер вынуждает Викторию приехать, чтобы прикончить, в этом она не сомневалась. Вероятнее всего, такой финал подразумевался с самого начала и при любом раскладе – выполнит «красава» его требование или откажется выполнять, она подлежит утилизации. Есть еще вариант. Если филера им обмануть не удалось, тот уже озвучил преступнику свои выводы, а преступник сделал свои. В этом случае Виктория бандиту нужна как заложница, чтобы прорваться сквозь кордон спецназа, который, по его предположениям, засел за соседними домами. Но из Танзили тоже мог бы получиться неплохой щит. Зачем ему еще и Вика? (Ответ смотри в пункте первом). Может, сбежала лихая Усмановна? Может, и сбежала. А может, пристрелена. Или прирезана, или придушена, или забита до смерти. Что станет делать Виктория, когда увидит ее изуродованный труп? «Убью подонка, – мрачно решила она, задернув до самого подбородка молнию старой, с чужого плеча куртки-ветровки, под которой скрывался пояс моджахеда. – Даже если меня потом посадят». Пояс был надет поверх тонкой футболки-безрукавки, грубые швы противно натирали кожу, а в тех местах, куда упирались твердыми ребрами штуковины, обозванные начальником охраны «тротиловые шашки», наверняка останутся синяки. От куртки несло табаком и застарелым мужским потом, к тому же носильная вещь усопшего свиридовского родственника была Вике здорово велика, хотя именно поэтому и пригодилась. Однако, если учесть жару, безветрие и бездождье, вид девушка имела странный. Пояс был не настоящий, а муляж. Где им было раздобыть в краткие сроки взрывчатку? Но разгрузочный жилет, отданный Семеном на растерзание, и дюжина баллончиков дезодоранта, доставленных Клинкиной в однушку вместе с прочими запрошенными вещами, весьма убедительно изобразили инфернальный девайс. Виктории придется действовать против правил. К дому следовало бы пробраться скрытно, а внутрь ворваться внезапно. Глупо переть отважно и во весь рост туда, где засел нелюдь, особенно если планы нелюдя на твой счет вполне определенны. Даже при наличии у него сканера территории лучше было бы перестраховаться, тем более что, может, никакого сканера и нет. Но каким способом можно незаметно пробраться в жилище с одним только входом и решетками на окнах? А никаким. Даже во двор незаметно проникнуть не получится. Со стороны соседних участков Вика не пойдет, опасаясь поднять переполох среди селян, из-за чего может пострадать Усмановна, преступник это понимает. Остается калитка, а значит, киллер успеет подготовиться к встрече, но для него станет безусловным сюрпризом зашедший попить чайку заряд в полкило тротилового эквивалента. Правда, этот аргумент сработает, когда Виктория его предъявит. Если предъявит. Калитку киллер, скорее всего, запер на задвижку, дабы предотвратить появление на временно подконтрольной ему территории случайных лиц, могущих создать ненужные проблемы. Значит, Вика перемахнет через ограду. Никто из местных не удивится, небось, привыкли уже. Потом совершит бросок через двор. Затем нужно будет без промедления ворваться в дом «с душой нараспашку». Проорать команду какую-нибудь. Главное, орать поистошнее. «Оружие на пол, мразь, руки в гору, или я тут все разнесу!» Виктория уверена, что свою роль она отыграет прекрасно, а фактор неожиданности сыграет свою. Но даже если бандит сообразит, что его поганой жизни ничего не угрожает, случится это не моментально, и несколько секунд его замешательства Вике гарантированы. Фора небольшая, но и этого будет достаточно, чтобы вытянуть из-за обшлага ветровки нанизанную на стальной тросик пригоршню медных советских пятаков с заточенной, словно лезвие скальпеля, кромкой и метнуть отморозку в рожу. Только бы шутер не вздумал пальнуть, когда она, спрыгнув с забора, окажется в дворовом пространстве. Пальнуть на голом рефлексе, забыв осторожность. Или потому, что отморожен настолько, что ему плевать на свидетелей, которые не замедлят поднять тревогу. Ну что же, значит, будем «качать маятник». Не дрейфь, прорвемся. И не паникуй раньше времени. На текущий момент первоочередная твоя задача – бомбилу тормознуть, потому как перед диспетчерами таксопарков сегодня лучше не светиться. Ожил телефон, застигнув Вику на кромке тротуара, куда она выдвинулась для ловли бомбилы. Звонила Клинкина, из которой горохом посыпались вопросы: как все прошло и так далее. Вика отвечала предельно лаконично, однако Светка, выслушав и попричитав на тему, как она вся изнервничалась и как теперь у нее отлегло, почти без перехода взялась излагать свое видение событий – что-то по поводу махинаций замдиректора Колесникова, покрывающего махинации уволенного Фатеева, который завскладом, а также про Панина, зама по науке, у которого на Германа зуб. По мнению Клинкиной выходило, что не тот, так другой, не другой, так третий, но кто-то из них непременно и есть инициатор покушения на ее мужа, то есть заказчик. Как только Вика в потоке слов, хлынувших из трубки, различила про завскладом Фатеева, в нюансы Светкиной стрекотни вникать перестала. Опять та за свое. Еще бы сплетню вспомнила про бабу, которая к Галактионову клеилась, как ее, Прокопьева, что ли. Но даже если в толчее умозаключений, которыми Клинкина спешила поделиться, присутствовало рациональное зерно, в настоящий момент ценность для Вики оно имело небольшую. По крайней мере, в настоящий момент. Могла ли Вика тут же заткнуть Клинкину, сославшись на срочность собственной миссии? Могла бы. Но малодушно не заткнула, а слушала в течение чуть ли не девять минут. На десятой ее терпение кончилось, и Светика она остановила. Предложила отложить разговор на потом и отсоединилась. Машину ей удалось поймать не сразу. По всей видимости, наличествовало в ее ауре нечто тревожно-пугающее, и это нечто заставляло пешеходов торопливо проходить мимо, а водителей авто, поддав газу, исчезать вдали. Смельчак, который согласился ее подобрать, сидел за рулем «жигулей» такой древней модели, какую Вика давно не видела на улицах Москвы. Парень лет девятнадцати купил транспортное средство, выложив двести «зеленых», чтобы отрабатывать на нем приемы вождения, как он весело сообщил пассажирке. Вика с рассеянной улыбкой кивнула в ответ и отвернулась к окну. Нужно еще раз повторить алгоритм всех шагов, перебрать варианты последствий. В нервозной спешке нынешнего дня многое пришлось решать впопыхах и действовать почти наудачу. Так не годится, но выхода другого не было и нет. Однако сосредоточиться не получилось. Совсем некстати и совсем напрасно она вспомнила сегодняшний сон. И следом вспомнила маму. И их последний разговор, который и разговором-то на самом деле не был. Были Викины выкрики и мамины попытки объясниться. Но у нее так ничего и не вышло, у мамы Кати. Не смогла она загасить шквал яростно-оскорбленного самолюбия, уносящего ее дочь за грань понимания, доверия и любви.