Конечно, я не какой-то черствый сухарь, не умеющий любить. Нет, у меня когда-то была девушка, и между нам была влюбленность. Но это было давно, и наши пути разошлись. А сейчас мне двадцать девять лет, и я бы даже был не прочь влюбиться. Ведь как не крути, а продажные девчонки не согреют мою душу. Так… Лишь тело на одну ночь. А мне хотелось бы большего. Невесело вздохнув, тут же хмыкнул, не понимая своего настроя. Что-то я сегодня сопли на кулак мотаю. И вправду пора отдохнуть. А Байеру завтра позвоню. От упоминания фамилии перед глазами встало грустное лицо той девушки, и я почему-то на миг задумался, а могла бы она убить, или нет? Обязательно хочу в этом разобраться. Только вот меня пугает один вопрос. А что, если она и вправду виновата? Решив подумать об этом завтра, я все же купил маме букет ромашек. Эх, жаль, что завтра не воскресенье… — Господи, сынок! Ну, наконец-то! Наконец-то ты приехал, родной мой, — тут же выскочила мама за ворота, и я крепко обнял ее, вдыхая любимый запах. Так пахла только мама. — Привет, мамулечка. Прости, что вчера не перезвонил. Я был очень уставший. А сегодня я не стал набирать тебя, потому что знал, что ты с судочками примчишься ко мне на работу. А я хотел тебе сюрприз сделать. — У тебя получилось, сынок. Еще как получилось, — прошептала она сквозь слезы счастья в область моей груди. Она была маленькой и очень нежной, и я всеми силами старался ее оберегать. Мама была мне по грудь, и я порой удивлялся, как она могла родить такого кабана в метр девяносто, как я. — Так, ты не плачь, а то я волноваться стану. — Это я от счастья, Игнатушка, от счастья. Ты молодец, что приехал. — Я не мог не приехать. — Ты же с ночевкой? Останешься, правда? — с надеждой в голосе спросила она, а я, довольно улыбнувшись, кивнул и услышал счастливый вздох. — Останусь. Только пустишь в дом? Мама забавно шлепнула себя по лбу, и мы вместе зашли во двор. Я открыл ворота, загнал автомобиль под деревянный навес, и достал с заднего сиденья мамины любимые ромашки. — Приезжай почаще, родной мой. И даже без ромашек, — искренне попросила она. Я знал, что ей меня не хватает, и глядя в ее счастливые от моего приезда глаза, я решил, что буду приезжать теперь чаще. — Обещаю, мамуль, а теперь покормишь? — Так, как ты приехал без звонка, особых блюд у меня нет, но я что-нибудь придумаю. А на вечер, что пожелаешь приготовлю. — А я помогу тебе! Позже тогда за продуктами в поселок съедим. Что-то я сглупил, и из города не привез. — Да и не надо, милый! Мы здесь у своих натуральное берем. — Ну, не все же можно купить у своих. Вот, например торт! — Я тебе сама испеку! Знаю я, какой ты любишь, — улыбнулась она, и снова прильнула ко мне. Вот я идиот. Маме действительно меня не хватает. — Хорошо, мамулечка. Договорились. Так, я сейчас ворота закрою, и к тебе. — Не задерживайся, я на стол накрывать начну. — Я мигом, — произнес я, и поцеловав ее в висок, отправился к воротам. Когда закрыл их на щеколду, в кармане зазвенел телефон. Вот блин, забыл выключить. Достав мобильный, увидел неизвестный номер, и решив ответить на последний на сегодня звонок, сдвинул в сторону зеленую кнопку. — Градецкий, слушаю! — Добрый день, Игнат Николаевич, Дамир Байер говорит. — Добрый день, — я если честно удивился такому звонку, ведь сам собирался завтра с утра ему набрать. — Не знаю, передавали ли вам о моем визите к вам в офис, но у меня нет сил ждать вашего звонка, — его голос был строгий и в то же время грустный. И я мог его понять. — Передали, и я собирался утром вас набрать. — Игнат Николаевич, я знаю, что вы лучший в своем деле, а у меня нет времени искать кого-то похожего в работе на вас. Вы возьметесь за дело? Вы поможете моей дочери? — Хорошо, я возьмусь, Дамир…. — Тимуровичу. — Хорошо. Я сделаю все, что в моих силах. — Наслышан о вашем уме и стратегиях. Вы наш единственный шанс. Можем сегодня вечером встретиться? — я скривился, как бы сильно мне не хотелось помогать девчонке, мама для меня была важнее. — Я искренне сожалею, но я мать не видел целый месяц. Отложим до завтра. Буду с девяти утра в офисе, приезжайте. — Понимаю. Мать — это святое. А я буду завтра в девять, — отчаянным голосом произнес Байер, и я мог только представить какую боль он сейчас испытывает. — Дамир Тимурович, — позвал я, когда тот собрался уже отключиться. — Да? — хриплым голосом. — Мы вытащим ее. Может не так скоро, как бы вам хотелось. Но я приложу усилия. — Проси что хочешь… — перешел он на «ты», но меня это не волновало. У него трагедия, у него и его семьи. — До завтра, Дамир Тимурович. Я отключился первый, и весь оставшийся вечер провел в мыслях о той нежной девчонке с шоколадными глазами, наполненными тревогой и страхом. Почему страхом? Фантазия нарисовала! Глава 7 — Доброе утро, Светланка. — Доброе утро, Игнат Николаевич. К вам здесь… — Здравствуйте, Игнат Николаевич, — услышал я со стороны приемной, и обернувшись, заметил мужчину в возрасте. — Извините, что я так рано. — Дамир Тимурович, значит? Доброе утро. Пройдемте в кабинет, — пригласил его, и указал рукой на дверь, а сам обернулся к секретарю. — Свет, сделай нам кофе. — Несколько минут, Игнат Николаевич. Мы вошли в кабинет, я сразу же открыл жалюзи, и жестом пригласил Байера присесть в свободное кресло. Сам снял пиджак, убрал его в шкаф, и усевшись за рабочий стол, включил ноутбук. Дамир все это время молчал, видимо дожидаясь, когда я буду готов его выслушать. И только я хотел заговорить, как в кабинет вошла Света с подносом в руках. Расставила чашки, сахарницу, и сливки, и так же молча снова оставила нас одних. — И так, я вас слушаю, Дамир Тимурович. — Спасите мою дочь, — всего-то и сказал он, а я наконец-то заглянул в его глаза. Страшно представить, что он сейчас переживал. А ведь у него есть жена, и какого ей сейчас знать, что одна из дочек находится на скамье подсудимых. — Расскажите, как все произошло? И какие в принципе были отношения у вашей дочери и ее мужа. — Даниэль Моретти мне никогда не нравился. Я хотел другого мужа для своей дочери, но она выбрала именно его. Конечно, он не любил ее так, как я свою жену люблю, или зять — мою старшую дочь. Не видел я той искренности. Перед свадьбой его хорошенько проверил. Зацепки были, но, так чтобы серьезно ухватиться… ничего. Легкие мошенничества. Любил девушек, причем так чтобы несколько сразу. С одной крупной фирмой махинации провернул. Но последнее — на словах, нет доказательств. Мужчина замолчал на несколько секунд, и тяжело вздохнув, посмотрел мне в глаза. Ему сложно давался разговор, а потому я не торопил его, прекрасно понимая, что теперь я полностью в этом деле. — Я не доверял ему никогда. И даже уговорил дочь, Оливию, на один обман. Она не сразу согласилась, но все же… Пошла на уступки. — О каком обмане речь? — решил уточнить я, и отпил свой кофе. — Оливия сказала Моретти, что их сын умер при рождении. Но на самом деле малыш жив. — И где он? — Он сейчас с нами. Тогда после родов, мы все обыграли так, словно усыновили его. — Зачем вам это надо было? Ведь это тоже не честно. — Я знаю. Но я пытался уберечь своего внука. Там, где махинации обязательно всплывает что-то, что может навредить в дальнейшем. Я не хотел, чтобы малыша использовали, или… навредили ему. — Кто знает об этом? О провернутом деле. — Моя семья. Из его родни никто.