Несмотря на то, что спать мы с Риной легли за полночь и, судя по тяжким вздохам подруги, еще долго маялись от совсем не радостных дум, я проснулась, когда стена напротив порозовела с рассветом. Привычку вставать с первыми лучами не изжить, да я и не пыталась. Ведь только домашние привычки помогали держаться, не захлебнуться от сосущего душу страха и сожалений о своей безжалостно и внезапно сломанной жизни. Чуточку полежав, нежась в тепле, я откинула край одеяла и свесила ноги. Впереди очередной трудный день. Только сегодня мне предстоит решать за двоих: за себя и Рину. Выглянув в окно, опять же, как обычно, полюбоваться на занимающийся рассвет, совершенно неожиданно увидела полуобнаженного парня, в штанах и ботинках. Он легко, без напряжения бежал в мою сторону. Вернее, в сторону общежития. Бегун не видел меня, а вот я уже более отчетливо его рассмотрела. Даже залюбовалась идеально сложенной, невысокой, но мускулистой фигурой. При каждом движении бегуна мышцы его спины плавно, с естественной грацией перекатывались, и я с удовольствием следила за этим «потоком». Каково же было мое изумление, когда в бегуне я разглядела Ивара?! Но совершенно другого, не такого, к какому привыкла за месяц. Этот Ивар-незнакомец остановился и начал делать упражнения, каких я еще не видела. Он птицей взвивался вверх, потом крутил кульбит и приземлялся, но не просто на ноги, а перекатывался по земле через плечо и уже тогда оказывался на ногах. Резко падал, отталкивался кончиками пальцев – и снова прыжок, кульбит, перекат. Я даже представить не могла, что человеческое тело может быть настолько пластичным, подвижным, ловким. А уж когда в руках Ивара едва уловимо глазу замелькали ветки с острыми обломанными концами, видимо, вместо ножей, чуть не растеклась по подоконнику от восхищения. И его лицо, сосредоточенное, суровое и оттого более взрослое и харизматичное, с горящими золотистыми глазами. Уф-ф… Красиво и страшно! Вчера я злилась на Ивара за то, что выбрал на полигоне не меня, а другую девушку, с трудом приняв его пояснение, что он друзьями не пользуется в корыстных целях для набора баллов. При знакомстве я, конечно, испугалась, когда услышала, что щуплый желтоглазый наглый парень из теней, но страх так же быстро испарился, ведь он вел себя по-дружески, необидно, даже обаятельно подначивал. Не хамил, не домогался, а именно развлекал и веселил как мог. На выращенного с рождения убийцу Ивар тогда точно не походил. Да я и не вспоминала, откуда Ивар и кто. Ведь он был рядом с нами ежедневно: невысокий, худощавый, болтливый дамский угодник. Только желтые кошачьи глаза выбивались из неприметного облика. И словно вылитое из стали тело под свободной одеждой не бросалось в глаза. Только в редких столкновениях и моментах, когда оказывалась к нему слишком близко, слегка недоумевала: «Когда же он стал таким каменным?» Но это быстро забывалось. Наш друг оказался совсем не прост. Вспомнила, как стоило Ивару оказаться рядом, становилось легче, проще, веселее, а бывало, что вскользь брошенные им резкие слова заставляли нас собраться и решительно бороться за место под солнцем в новой, совершенно чуждой для нас с Риной и Оллером действительности. Наверное, не только мы думали, что он балабол и бабник. А сейчас я увидела хищника: молодого, но смертельно опасного, уже научившегося если не убивать, то защищаться до последнего; кадета, нацеленного только на победу, на выживание и при этом, оказывается, красивого молодого мужчину, а не щуплого паренька… Кажется, почувствовав мой взгляд, Ивар резко посмотрел на наше окно. Я не стала отпрыгивать в сторону, только щеки запылали от смущения – меня застали за подглядыванием, и появилась абсолютная уверенность, что теневик легко рассмотрел мое восхищение им. Впрочем, Ивар почти сразу это подтвердил: подмигнул, хищно ухмыльнулся и крутанулся вокруг своей оси, красноречиво предлагая оценить его стать, мускулы и всего целиком, без рубашки. – Хвастун! – рассмеялась я. Уходить от окна не стала, наоборот, похлопала в ладоши и помахала платочком. Конечно, Ивар понял, что я в шутку, и тоже театрально схватился за сердце и медленно поклонился, одновременно следя за впечатлением от своей проказы. Но тут он явно кого-то услышал в парке и посмотрел туда, отвлекшись от меня. Затем послал мне воздушный поцелуй. Я фыркнула, закатила глаза, опустила их и… не увидела его. Одно слово, тень – словно сквозь землю провалился, а ведь я отвлеклась всего на секунд-другую! Как такое возможно – ума не приложу! Пока я пыталась разглядеть среди кустов и деревьев Ивара, на тропинку выбежал еще один… ранняя птица. Я сразу узнала во втором бегуне лерра Лерио. По полурасправленным крыльям, ставшим моим наваждением. И вновь замерла, растерянно разглядывая почему-то босого защитника в свободных черных рубахе и штанах. На той же вытоптанной полянке, что и Ивар минуту назад, Лерио взмахнул огромными крыльями, а затем – держите меня семеро! – взлетел на пару метров и сделал пару боевых выпадов ногами и руками, кувыркнулся и приземлился на ноги. Даже на миг не сбил свое дыхание! И в том же темпе побежал дальше. У меня перед глазами еще несколько мгновений стояли его взметнувшиеся черные волосы, невероятные крылья, кружившиеся в воздухе травинки с листьями… Как можно быть таким восхитительным?! Хотела посмотреть на лерра еще немного, но он, как Ивар, тоже исчез из поля зрения. Будто мне просто показалось… – Ника, что ты там увидела? – привел меня в чувство хриплый спросонья голос Рины. – Да так, ходят тут всякие, – буркнула я быстро и почему-то смущенно, даже не знаю почему, честное слово! Пока Рина потягивалась в кровати, видимо уговаривая себя встать, я сходила в душ, проверила расписание и собрала тетради в сумку. Посмотрев на подругу, плетущуюся в душ с поникшими плечами, собрала и ее сумку, заодно выложила на застеленную кровать форму. Когда Рина наконец вышла из душа, я отметила, что сегодня она сама на себя не похожа. Словно стала еще красивее, применив неизвестную магию. Густые каштановые волосы подруга заплела в косу и уложила корзинкой вокруг макушки, открыв лицо, от чего выглядела ранимой и при этом одухотворенно прекрасной. Золотистая кожа сияла, розовые губы чуть припухли со сна, добавляя чувственности образу. Карие глаза стали более выразительными за счет неожиданно почерневших длинных ресниц – скорее всего из-за еще не высохших слез. – Рина, ты сегодня красотка! – похвалила я с улыбкой, стараясь подбодрить ее. – Второкурсники однозначно тебя заметят. Но подруга, одернув полы формы с грустью призналась: – Я не для них старалась. О чем я и так догадалась и говорить что-то еще не стала. Конечно, все ее старания ради Оллера. И про себя взмолилась высшим силам помочь этой паре, ведь видно же, что уже любят друг друга. За что им такая несправедливость? Парней у библиотеки мы ждать не стали – сразу направились завтракать. Легко сбежав по центральной лестнице на первый этаж, около двустворчатых дверей в столовую мы услышали непривычный многоголосый гул. Нервно переглянувшись, одновременно толкнули двери и шагнули вперед – Оп-па! – встретило нас чужое радостное восклицание. Благодаря боевой подготовке я ушла от столкновения с широкой мужской грудью в черной форме защитника со светло-серой нашивкой. Про себя тут же оценила: «Слабый защитник, зато, судя по мускулистому, развитому торсу, весьма сильный мужчина». Затем подняла глаза на мощную шею, упрямый, квадратный, покрытый едва заметной щетиной подбородок, тонкие, четко очерченные губы, приоткрывшие в легкой усмешке жемчужно-белые зубы, ямочки на щеках, нос с горбинкой, которая скорее хищности придавала, чем портила внешность. И наконец, сделав шаг назад, рассмотрела незнакомца целиком – вот просто на редкость притягательного, мужественного, харизматичного и самого-самого потрясающего парня, которого только можно представить. И даже чуточку растерялась. Уж очень необычная у него внешность для нашего королевства: от природы смуглая кожа, золотое колечко в ухе, желто-зеленые глаза или, как говорят, ореховые, с золотистыми искорками, свойственные жителям Южной Мараты. Это королевство очень далеко от Солверса, торговцы оттуда возят различные пряности и ткани. Еще и волосы у этого маратца необычные, хоть подобные и свойственны южанам: медная рыжина под определенным углом отливает зеленоватым цветом. – Простите, – вырвал меня из восхищенного ступора растерянный лепет Катерины. – Только с одним условием, моя прекрасная добыча, если вы согласитесь с нами позавтракать, – с чувственной хрипотцой, мелкими будоражащими царапками пробежавшейся по моей коже, ответил незнакомец. – Мы здесь не одни, – запротестовала Катерина, – и хорошо бы вы нас пропустили. Ко мне наконец вернулась ясность мысли, хоть и не сразу: красавец-то, оказывается, интересуется вовсе не мной, а подругой и крепко держит ее за локоть. – Ой, какая удивительная удача, и я тут с другом. Глером! А тебя как зовут? – желто-зеленый огонь его глаз буквально обжег меня, одарив стремительным изучающим взглядом. А вот к Рине вернулся, чтобы облизать как самый сладкий карамельный леденец. – Катерина, – растерянно промямлила подруга, да под таким напором и я бы забылась. Потом, пару раз моргнув, видимо пытаясь сбросить наваждение, представила меня: – Это Вероника. – Это самые красивые имена, что я слышал, и очень вам подходят! – хриплой завораживающей патокой лил нам в уши комплименты этот неземной красавчик. – Меня зовут Блай, будем знакомы. Мы с Глером заняли самый удобный стол у окна с видом на парк и рассвет, уверен, вам понравится! Блай уже по-хозяйски обнял Рину за плечи и повел к столу. Мало того, мой локоть тоже оказался в его твердом захвате, невольно пришлось плестись с ними. От указанного Блаем столика, резко отодвинув стул, к нам направился еще один южанин, не такой красавчик, как его друг, хоть и со своими достоинствами. Зато не «слепил» сокрушительной мужественной красотой, путающей голову. Столовая непривычно бурлила гулом сотен голосов. Сегодня здесь собралось намного больше народу, чем обычно. Это прибыли обещанные второкурсники, уверенные в себе, выгодно выделяющиеся на нашем фоне. Мы, первачи, за месяц узнали друг друга, более-менее сносно общались, но все еще с огромным трудом постигали многочисленные предметы, тренировки, заполнившие наше время от рассвета до заката. На лицах большинства первокурсников сквозили растерянность и смятение. Большая часть столов была занята, в проходах между ними сновали одиночки или группы новеньких. Кадеты смеялись, ругались, гремела посуда, запахи гораздо гуще, обильнее. И словно десятки новых глаз впились в нас, первокурсников, изучали, оценивали, будто решали: присвоить или нет? Действовать сразу или немного подождать? Стало очень не по себе! Посмотрев на мужскую руку, нагло и бесцеремонно державшую меня за локоть, я опомнилась, остановилась и попыталась вырваться, освободиться из чужой лапы. Глер остановился напротив, склонил голову. Взглядом внимательно прошелся по мне, изучая с ног до головы, замедляясь на «стратегических» местах – стройных ногах и узкой талии, небольшой, но округлой груди. Дольше всего осматривал мою темно-серую нашивку, как у него самого, аж глаза полыхнули. Во второй раз желто-зеленые глаза «оценщика», такие же как у Блая, полыхнули, когда он увидел мои кружевные ромашки на заколках, которыми я убирала свои кудрявые русые волосы со лба. Сегодня я и буйную шевелюру собрала в пучок на затылке. Блай собрался что-то сказать, но его опередила Рина: – Простите, мы не одни и… – вроде как растерялась, а потом злобно прошипела: – Да прекрати ты меня держать! Вцепился клещом! В этот момент послышался заливистый звонкий смех, невольно привлекший внимание. Я обернулась и увидела входившего в столовую Оллера в компании двух ярких, невозможно красивых девиц, вцепившихся ему под локти, – самоуверенных второкурсниц. Ох, совсем плохо, у одной из них на форме красовалась черная нашивка. Под стать Оллеру… Я быстро перевела взгляд на подругу. Она сникла, смотрела и будто таяла на глазах. А та девица натурально повисла на Оллере, при этом громко заявляя: – Красавчик, прекрати убегать! Все равно догоню, ведь тебе тут нет равных. Приглашаю за свой столик, в нашу команду. Ты не пожалеешь! Обольстительно сверкая зелеными глазищами, напористая красотка прильнула полной грудью к руке Оллера и широко, завлекательно улыбнулась. – Девчонки, вы, конечно, бесподобны, но я не один. Простите… – Хочешь, чтобы я умоляла? – девушка демонстративно надула губки и затрепетала ресницами. Оллер рассмеялся. Вышло заразительно, как всегда. Вот только ни мне, ни тем более Рине было не до смеха. Подруга будто окаменела, во все глаза глядя на любимого парня, обвешанного голодными зубастыми щуками. Эх, у нас в Кинсборо, в реке, как раз такие и обитают, из них знатные рыбные котлеты и заливное выходило… – Девочки, милые, чего же мы стоим? Садитесь, сейчас нас вкусно покормят, а потом… На громко высказанное предложение Блая, в тон моим мыслям о котлетах, пришел черед оглянуться Оллеру. И он смеяться перестал. Увидев нас с незнакомыми парнями, оторопел, сверкнул черными омутами глаз. Бр-р, все же влияние темной стороны Аарона жутко на нем сказалось. Остается лишь гадать, отчего Рина буквально тает под его необычным взглядом. Ситуация дурацкая, неловкая, нарочно не придумаешь. Девицы давили на Оллера, не позволяя ему вырваться из их хватки и подойти к нам, а нас с подругой сочли добычей и тоже не выпускали из рук. Помощь пришла, откуда не ждали. Явился Ивар. Секунда – и вот уже мы с Риной на свободе, а между нами и охотниками на плетельщиц-первокурсниц возникла непреодолимая стена. – Девочки заняты, вам же сказали, – голос Ивар был зловеще тихим, настолько непривычным, что меня до мурашек пробрало. Я даже шагнула ближе и заглянула за плечо нашего спасителя, просто убедиться, что это он. Не ошиблась. Он! Но вновь другой: не привычный весельчак и красавчик с гибким тренированным телом, а бесстрастный, опасный мужчина с острым, пронизывающим насквозь взглядом. Холодный стальной кинжал, а не человек, острая грань аж дрожит от голода, так ему хочется вкусить чьей-то жизни – того и гляди брызнет кровь… Я неосознанно положила ладонь на плечо Ивару. Сама не знаю, то ли успокаивая, то ли пытаясь спасти предприимчивых южан. Глер мой жест отметил, а Блай все еще разглядывал Катерину, точнее, следил за ее взглядом, устремленным на спешно приближавшегося Оллера. Благо тот наконец выпутался из рук захватчиц и несся к нам с видом летящей во врага стрелы. – Занятную четверку вы создали, – выдал не совсем мне понятное Глер с едва уловимым сожалением, переводя взгляд с Ивара на приблизившегося Оллера. – Какая есть, вся наша, – прорычал тот, глядя на парней, как на решивших поохотиться на чужой территории нахалов. Взял Рину под локоть, выдохнул и молча, исподлобья изучал их. Южане не боялись драки или ее последствий. Привычно оценили наших парней, явно высоко оценили, поскольку напряжены были, как натянутые луки перед боем. Академия слабаков не держит, здесь готовят воинов, защитников мира и весьма успешно вытравливают страх. Четверо парней, замершие друг напротив друга, не спешили разминать кулаки. Они словно вели безмолвный разговор. В результате каждый остался при своем. Южане, обольстительно улыбнувшись нам с Риной, ушли. Правда, Глер подмигнул, с явной надеждой на будущее. Вдруг наши парни облажаются? Мы вчетвером, провожаемые сотнями глаз, сходили за едой и заняли свободные места. Жаль, что сидеть пришлось рядом с Анжеикой. Сегодня, после этой неожиданной и дурацкой стычки со второкурсниками, наша королевишна смотрела на Ивара несколько иначе: как обычно, свысока, но в ее глазах загорелось что-то незнакомое, темное, заинтересованное. До сего дня дочь герцога Лангарского считала нас пылью под своими ногами, а Ивара, с бараньей упертостью раз за разом достававшего ее своими «ухаживаниями», – недостойным червем, утомляющим безмерно. Всяким там теневикам рядом с ней не место. И вдруг такая перемена… Я отвлеклась. Оказалось, ситуация, подобная нашей, была массовым явлением. Вернувшиеся с практики второкурсники, словно сорвавшиеся с цепи псы, атаковали растерянных первокурсниц яростным вниманием. А вот парни с нашего курса все еще хлопали глазами, не осознавая, что происходит и с чего вдруг такой ажиотаж. Некоторые оторопело разглядывали своих соседок, будто пытались понять: что же в них такого удивительного или прекрасного нашли парни всего на год старше. Те, кто посообразительнее, поняли быстрее. Вспомнили, видимо, как и я, вводную лекцию ректора, где он без околичностей заявил, что боевые пары защитник-плетельщица – это в будущем еще и супружеские пары. Ведь измененные, мутанты, которыми мы станем после прохождения экзамена у первых же пространственных дыр, способны устроить семью только с себе подобными. Сегодня стало особенно отчетливо заметно, что девушек среди кадетов в разы меньше, чем парней. Может кому-то и нравится повышенное мужское внимание и заинтересованность, но не мне. Пока раздумывала, рассматривала остальных, пропустила проблему, назревавшую за нашим столом. – Смотрю, ты нарасхват, – не смогла сдержать ревнивой обиды Рина, терзавшая горох ложкой. У подруги и вчера аппетита не было, и сегодня успели испортить. – Вы с Никой тоже, – сухо парировал Оллер, но в противовес неласковому тону придвинулся к Рине и наклонился, заглядывая ей в глаза: – Едва удалось вас отбить. – Угу, только на тебе сразу две красотки висели, липли будто мухи… – Настолько меня плохим считаешь, что только мухи в голову и пришли? – Оллер попытался пошутить, но грустинка в голосе говорила о многом. – Я считаю тебя лучшим. Ты даже слишком хорош… – сипло от обиды на судьбу-злодейку и терзаний выдохнула Рина и часто заморгала от подступивших слез.