Вопреки моим ожиданиям, реакция блондинки была странной. Она мягко улыбнулась: — Фиктивный брак? Он легко может стать настоящим. — Даже если люди не любят друг друга? От внутреннего напряжения я прикусила изнутри щеку. Второй раз за день — выдержка никакая. — Любовь приходит, если люди уважают и чувствуют друг друга. Богиня Мать недаром соединяет мужчину и женщину в подобном союзе — так она дает шанс. То, что кажется зыбким, часто тверже гранита, и наоборот. Чтобы спасти от безумия, я своему супругу подходящую девушку искала, не подозревая, что каждый день вижу ее в зеркале. Но внезапно мечтательное выражение лица Изольды резко изменилось. — Погоди! Но если ваш брак станет настоящим, ты не сможешь пройти испытание? Ты войдешь в род мужа — и бабочка пропадет с твоего лица? Она не ошибалась. Призрачная бабочка — страховка от переворотов, смены правящей династии. Лоренс Первый, основатель династии Клаудианов, создал особый обряд, призванный не допустить покушений на его потомков. Если правитель передавал власть своему наследнику еще при жизни, испытания не проводились. Но если король умирал внезапно, не отрекшись от престола в пользу сына, аристократы, подходящие по определенным признакам, принудительно приглашались во дворец на ряд экзаменов. Магическая бабочка, которая отмечала чело избранника, жгла немилосердно кожу, если тот отказывался посетить дворец. От мужчин требовались лишь две вещи: подходящий возраст и наличие дара. Для женщин, которые состояли в родстве с первым королем, перечень был обширнее и жестче: возраст от семнадцати до сорока лет, сильный дар, отсутствие детей и супруга, в чей бы род она вошла. Однажды королевой Латории стала бездетная вдова. И, надо сказать, правила она мудро, лучше иных мужчин. Понятно, что испытания заканчивались смертью почти всех кандидатов. До сих пор нет точных сведений, — невезучие участники не прошли какие-то ловушки или же их уничтожили другие кандидаты. Ходила даже байка, что призрак Лоренса Первого лично душил неподходящих во сне… Поэтому я не преувеличивала, когда сказала кронпринцу о кровавой бойне. Флориан постарается заполучить трон любой ценой. — Да, если мы консумируем брак, я не смогу претендовать на корону Латории, — после некоторого молчания подтвердила я. — Вам нужно развестись, — печально подытожила Изольда. — Придется обратиться к нашему новому жрецу. — Сомневаюсь, что получится. Это ведь Нортем провел обряд. — Я не верю, что союз разрывать должен другой жрец — все упирается в силу служителя богини. — Возможно, ты и права. Осталось это сообщить Вебранду. — Что сообщить? — настороженно поинтересовался кромешник, входя в палату. Изольда вскочила с кровати и, робко улыбнувшись, протараторила: — Я поищу целителя, пусть осмотрит Габриэль, все же магические метки — это серьезно. Отважная жена лорда-хранителя Вьюги поспешно сбегала, оставляя меня со встревоженным кромешником наедине. Я бы и сама сделала ноги, лишь бы отсрочить объяснения. Когда за Изольдой захлопнулась дверь, Эрик плавно переместился к постели, словно тень мелькнула на стене. — Габриэль, ты хочешь стать королевой Латории? Неожиданный вопрос возмутил до глубины души: — Я?.. Это не та ноша, о которой я мечтала. — Хорошо. Тогда не верь всему, что тебе пытаются внушить, — мягко попросил он. — Ты не обязана делать то, что идет вразрез с твоими желаниями. — Не забывай, что избавиться от метки сложно, — ответила я осторожно. На какой-то миг показалось, что в зеленых глазах мужчины промелькнуло умиление. Это что, он смеется моей наивности? Нет, я тоже знала, как избавиться от бабочки, но нам это не подходило. Однозначно. — Я знаю, по крайней мере, один надежный способ избавления, — проникновенно произнес кромешник и скользнул взглядом по моему телу, словно лаская. Клянусь всеми богами, обычно я не так легко краснею! Сейчас же ощутила, как жар заливает лицо. Даже уши запылали. Взор молчащего мужчины будоражил, как будто ко мне прикасались на самом деле. Осторожно, нежно, бархатно прикасались. Во рту вмиг пересохло. Дыхание сбилось. Наваждение… Ошеломляющее, переворачивающее душу наваждение. Мне пришлось избавиться от него, вонзив ногти в ладони. Не дождавшись уточняющего вопроса, Эрик сказал: — Прямо сейчас ты можешь попросить принца о подданстве. С точки зрения закона, ты уже не являешься подданной Латории, но магии наплевать, если это на одном уровне — правовом. Однако если сам принц согласится принять твою присягу, знак Лоренса Первого исчезнет. Вот о чем говорил Вебранд, когда я очнулась! Присягнуть кронпринцу другой страны? Идеальный выход. Я стиснула зубы, с досадой понимая, что едва не опозорилась, когда поспешно хотела заявить, что не хочу консумировать наш брак. Никто и не собирался предлагать мне подобный выход. Чувственный взгляд пригрезился — кромешник не хотел меня как женщину, несмотря на приворот. И уж точно не желал, чтобы я стала его настоящей женой. Пожалуй, это и удерживает его от безумств. И что тут сказать? Насильно мил не будешь. Да и не нужно мне это — симпатии привороженного кромешника. Все-таки здорово, что у меня временно язык отнялся, и я не озвучила свой способ избавления от метки. Наклонив голову, чтобы выбившиеся из прически пряди хотя бы чуть-чуть прикрыли пылающее лицо, я от души поблагодарила: — Эрик, я очень признательна, что ты думал о моей судьбе. — Иначе и быть не могло, у нас договор. Отрезвляющие слова. И снова он избегает упоминать о нашем союзе. Странно все же. Или я опять придумываю, видя то, чего нет? — Итак, мы идем к его высочеству? Он сначала поупрямится, будет давить и уговаривать. Твердо стой на своем — и он сдастся, примет присягу. — Я благодарна за совет, Эрик, поверь. Но я должна выполнить свой долг — принять участие в испытаниях. И я надеюсь, что принц Джаред поможет избежать многочисленных жертв. Я не хочу повторения последнего испытания. Глаза кромешника потемнели — такое ощущение, что не просто зрачок расширился, а радужку затопила первозданная тьма. — Ядвига… — Он снова назвал меня прежним именем. — Габриэль, не соглашайся на роль героини, это неблагодарное занятие. Не ведись на провокации кронпринца, думай о том, чего желаешь ты. — Я всем сердцем желаю, чтобы не гибли люди. Возможно, с поддержкой ордена Кромешной Тьмы я помогу самому достойному кандидату, тому, кто будет хорошим королем Латории? — Габриэль, ты говоришь как зеленая девчонка, а не боевой маг! — На скулах Вебранда заиграли желваки. — Сомневаюсь, что это твои мысли. Вот как? В его глазах я похожа на флюгер, поворачивающийся туда, куда дует ветер? Вебранд считает, на меня повлияла речь принца? А сама я не могу желать спасти людей, не хочу благополучия для Латории? Хорошего же он мнения обо мне! И я еще щадила его чувства, переживала, как он воспримет новость! — Лорд Вебранд, мне очень приятно, что вы беспокоитесь. Правда. Но я отправляюсь в Квартен, потому что решила так сама. Прошу сегодня же пойти вместе со мной к жрецу, чтобы разорвать наш фиктивный союз. Внезапно нависнув надо мной, темный процедил сквозь зубы: — Габриэль, подумай хорошо. Не соглашайся на пустую авантюру. Тьма заполнила его глаза, в комнате заметно потемнело — с пугающим треском взорвались маглампы на стенах. — Ты женщина и не должна рисковать своей жизнью! — почти прорычал маг. Отведя с лица волосы, я встретила его жуткий взгляд и сердито отбрила Вебранда: — Я боевой маг и сейчас ничего никому не должна! — Ошибаешься… Бросок вперед — и я прижата твердым телом Эрика. Его губы алчно накрыли мои. Беззвучно взревела первозданная сила. Тьма взметнулась вокруг нас. Окутала, спрятав от остального мира. Столько эмоций в движениях губ, касаниях рук… Эрик целовал, покоряя, захватывая. Безудержный, жалящий поцелуй. Поцелуй с привкусом опасности. Горячие ладони дерзко путешествовали по моему телу, сминая одежду. Привороженный лорд сорвался? Я не испугалась. Ни капельки. Я охмелела в один миг. Его губы, его руки обжигали и дурманили. Он отстранился неожиданно. Я не сразу поняла, почему вдруг стало холодно и пусто в душе. Подняла взгляд — и оцепенела. Ни единой эмоции на каменном лице. Я сгорала от желания, а ему все равно? Но ведь такую страсть сыграть нельзя? Что это сейчас было? Проверка своих сил? Наказание за мое упрямство? — Леди Сола, прошу прощения за грубость. Я утратил контроль. За эти слова, произнесенные безупречно светским тоном остро захотелось ударить по холеной физиономии. — Я понимаю, что и кромешники срываются, особенно под приворотом. Я почти не слышала своих слов — ледяных, бездушных.