— Что-то сверхъестественное, но не волнуйся, здесь лучшие бессмертные врачи, которые ищут лекарство. Пьюк скривил губы. Зачем скрывать от нее правду? Когда Джиллиан погрузилась в беспокойный сон, другой мужчина взял её за руку, возможно, пытаясь передать свою силу её хрупкому телу. Пьюк хотел ненавидеть мужика. Он был готов выйти со скамьи запасных. В какой-то момент появился отец Уильяма. Гадес, один из девяти князей Преисподней. Он был вежливым, но нецивилизованным. Высокий, как Уильям, мускулистый мужчина с бронзовой кожей, чёрными, как смоль, волосами и глазами такими тёмными, что в них виднелась бездна. У него было серебряное кольцо в носу и татуировки в виде звёздочек на костяшках пальцев. Сколько ещё татуировок было спрятано под его полосатым костюмом? — Что в ней такого особенного? — спросил Гадес. — Я не стану обсуждать ее с тобой, — огрызнулся Уильям. — Тогда я буду о ней говорить. Ты не можешь быть с ней. Как и ни с кем другим. Ты прекрасно знаешь, что твое счастье ходит рука об руку с твоей погибелью. — Я ищу способ разорвать… — Ты давно ищешь, — оборвал его Гадес. — Уже несколько веков. — Моя книга… — Это ерунда. Ловушка, чтобы заставить тебя надеяться на более сладкую кончину, чем будет на самом деле. Если книгу можно было расшифровать, то уже сделали бы это. Пьюк не был согласен с Гадесом. Во всех своих исследованиях он много слышал о книге кодов, призванной спасти Уильяма от смерти от руки возлюбленной. Многочисленные источники подтверждали достоверность книги. — Ты пришел сюда, чтобы меня позлить? — проворчал Уильям. — Разозлить тебя всего лишь бонус, — сказал Гадес. — Я пришел предупредить. — Ну, ты выполнил и то, и другое. — Нет, сын, не выполнил. — Голос Гадеса стал резче. — И вот предупреждение: если я решу, что ты влюбляешься в девчонку, то сам ее убью. Уильям напрягся. Пьюк наклонился, за одну секунду переходя от глубокого безразличия к пылающей ярости. «Убить Джиллиан, мой ключ? Попробуй и увидишь, что произойдёт». С боевым криком Уильям бросился на Гадеса. Последовала жестокая, кровавая битва, ничем не сдерживаемая. Удары в нос и зубы. Локтем в грудь и живот. Коленом в пах. И все же, ни один из противников не пытался убить другого. Они должно быть привязаны друг к другу, как Пьюк и Син… Нет. Не Син. Несмотря на провокации, любящий брат не стал бы обрекать другого на адскую вечность, заставляя его существовать, а не жить. «Я бы скорее умер, чем причинил ему боль. Теперь я готов умереть, чтобы причинить ему боль». Пока Пьюк ждал окончания боя, он старался успокоиться. Но странный гул вскоре начал вибрировать в глубине его сознания, и если бы не Безразличие, он бы обвинил в этом чувство нетерпения. Наконец, Гадес ушёл. Уильям погладил Джиллиан по голове, пробормотал что-то о поиске лучшего врача и вдруг переместился. Время для шоу. Пьюк легко вошёл в комнату, замер и подался вперед. Подождал. Он не забыл одеться сегодня? Быстрый взгляд вниз показал, что его штаны из овчины были разорваны так, что больше напоминали набедренную повязку. Неважно. Варварский шик действительно сделал его рога популярными и соответствовали всей мистике героя любовного романа, которую он надеялся передать. Он может даже сойти за прекрасного принца… ну, за принца, которому нужен поцелуй истинной любви. Пульс Пьюка ускорился, когда он добрался до кровати и незаметно посмотрел на свою будущую невесту. Он был не единственным сказочным персонажем в комнате. Спящая красавица лежала перед ним. Тёмные локоны разметались по бледно-розовой подушке. Глаза Джиллиан были закрыты, длинные чёрные ресницы отбрасывали тени на щёки. Румянец распространился по её нежным чертам, когда она разомкнула свои губы. «Практически умоляет о моём поцелуе». «Сосредоточься! Будь милым и сладким. Не говори, что Уильям может вернуться». — Джиллиан, — прохрипел он, удивленный осипшим тоном. От нее исходил сладкий аромат. Вдохнув, он обнаружил нотку мака, и его голова затуманивается. Его кровь вскипела. Татуировка бабочки зашипела на его теле, несомненно, плавя его кожу. Безразличие рявкнул с ещё большей силой и царапнул его разум. Назревала беда. «Укрепить ледяную стену. Восстановить контроль». Джиллиан повернула к нему голову и быстро моргнула, прежде чем сосредоточиться. Паника заполнила её глаза цвета виски, прежде чем она отвела взгляд в сторону… куда угодно, но не на Пьюка. Её рот широко раскрылся, как будто она пыталась закричать. Раздался только писк. — Ничего такого не будет. — Чтобы доказать свою безобидность, он укрыл её одеялом, как это делал Уильям. — Я здесь не для того, чтобы навредить тебе. Истина. Движение заставило бритвы, вплетённые в его волосы, звякнуть друг о друга, привлекая её внимание. Взгляд упал на него и потемнел от шока и тревоги. Он проглотил проклятие. Герои любовных романов обычно не провозят оружие в волосах. «Нужно продолжить в любом случае». Пьюк не хотел расставаться со своими бритвами; они были его спасением. Всякий раз, когда ему бросали вызов, и у него не было меча или кинжала, он вырывал бритву и начинал резать. Слезы полились по щекам Джиллиан, и её подбородок задрожал. Такая ранимая. Такая разбитая. Укол… что-то поразил его грудь. Как можно мягче он вытер её слезы. «Кожа мягкая, как шёлк, и горячая, как солнце». Движение помогло ей расслабиться, тогда, как у него внутри затвердела каждая мышца. Её паника начала исчезать… пока взглядом не зацепилась за набедренную повязку. Вернее, возбужденный член под набедренной повязкой. С хныканьем она начала лупить по кровати в отчаянной попытке убежать. Подумала, что он возьмет то, что она не предложила? Никогда. — Подними глаза, девочка. Её взгляд поднялся вверх… она ахнула, как будто впервые заметила его лицо. Смущение исказило её черты, прежде чем щеки покрылись румянцем. Ей понравилось увиденное? — Мне сказали, что я могу тебе помочь. — И вновь он сказал правду. — Что мы можем помочь друг другу. Джиллиан нахмурилась, её замешательство усилилось. — Но не упомянули, что ты принадлежишь Уильяму Темному. — Необходимая ложь, против которой протестовал бы старый Пьюк. Одержимого Пьюка редко грызла совесть. Как и всё остальное, средства перестали иметь значение. Только конечный результат. — Или что ты больна. И человек, — добавил он. «Посмотри на меня, женщина. Такая невинная. Я ничего не знаю о тебе, но моё любопытство велико. Будь довольной, а не испуганной». — Что ты делаешь с мужчиной его… репутации? Вот. Посей сомнение. Тактика, которой он научился у Сина. — К-кто ты? — спросила она в ответ на его любопытство. Хороший знак, правильно? Он пропустил прядь её волос между пальцами, наслаждаясь гладкой текстурой. Наслаждался? Пьюк? «Что она делает со мной?» Безразличие огрызнулся. Он специально сосредоточился на её вопросе и на том, как лучше ответить… пока она не съежилась, словно от отвращения при его прикосновения. Другой укол, ещё острее, пронзил его, когда он отвёл руку в сторону. Он не был расстроен её реакцией. Не был! — Я Пьюкинн. Ты можешь звать меня Пьюк. Я хранитель Безразличия. — Он заставил себя задуматься, как будто ему нужно было время, чтобы обдумать свои следующие слова. — Не уверен, что ты можешь мне помочь, но думаю, что позволю тебе попробовать. Еще одна ложь. «Ты поможешь мне, женщина. Так или иначе». Она была заинтригована? Она промолчала, просто разглядывала его, как будто он был загадкой, которую она не могла решить. Ага. Заинтригована. Другой укол пронзил его грудь, создавая трещины во льду, позволяя эмоциям, которые он похоронил, подняться на поверхность его разума. Возбуждение. Голод. Нетерпеливость. Стремление. Ярость. Много возбуждения. Его тело, казалось, расширялось, чтобы приспособиться к наплыву чувств, татуировка бабочки снова задвигалась. Мышцы вздулись, округлились. Кожа натянулась. Капельки пота появились на его лбу и между лопатками. Безразличие готовился нанести удар. Нет, нет, нет. Не здесь, не сейчас. Сконцентрировавшись на дыхании, Пьюк переминался с одной ноги на другую, не позволяя своему телу занять воинствующую позу… хотя воины брали, что хотели и когда хотели.