«Протяни руку. Прикоснись к ней. Утоли свой голод…» Нет! Он вообще не должен испытывать голод. «Уйди. Оставь её желать большего». — Я вернусь, когда ты привыкнешь к этой мысли. «И после этого я успокоюсь». Он открыл рот, чтобы сказать ей, что найдет способ спасти её… чтобы дать надежду, но глаза Джиллиан уже закрылись. Она заснула. Она, должно быть, чувствовала себя в безопасности с ним, по крайней мере, на каком-то уровне. В противном случае, адреналин держал бы её в сознании. «Победа в моих руках». Хоть каждый шаг, который увеличивал расстояние между ними, казался особой разновидностью ада, учитывая его страсть к ней, но он вернулся на балкон, намереваясь следить за ней до конца ночи. — Так, так, так, — раздался позади него знакомый голос. — Кто у нас здесь? Глава 6 Прежде чем Пьюк успел обернуться, твёрдые пальцы сжали его волосы и дёрнули, сбросив с балкона. Одна из бритв в прядях порезала щеку, когда он врезался в крону деревьев. Кора и песок разлетелись во все стороны. За секунду, пока он лежал на земле, в его разуме пронеслось воспоминание. После особенно ужасного дня тренировок он с Сином собрались вместе, поедая грызунов, которых им удалось поймать, потому что солдаты сами добывали себе еду. Если ты не охотился, то не ел. «Я бы хотел, чтобы ты остался с мамой, Син, но рад, что ты со мной». «Ты мой самый любимый человек во всех мирах, Пьюк. Я буду с тобой всегда». Но «всегда» длилось недолго, не так ли? Пьюк проглотил горький комок в горле и выбросил прошлое из головы. Сделав вдох, он вскочил на ноги. В вихре чёрного дыма прямо перед ним появился Гадес. — Так. Это ты одержим Безразличием. Я всё думал о том неудачливом простофиле, которому она его подарила много столетий тому назад. Пьюк обнажил кинжал, металл сверкнул на солнце. — Если ты имеешь в виду Киликаель… Кили… то она передала Безразличие моему брату, а он отдал демона мне. Отдал. Такое красивое слово для такого ужасного предательства. Затем пришло осознание. Гадес знал правду об одержимости Пьюка. Другие полагали, что он получил Безразличие, пока был заперт в Тартаре, тюрьме для бессмертных. Что было очевидной ошибкой. Давным-давно, когда Зевс правил горой Олимп, двенадцать членов его элитной армии украли и открыли ларец Пандоры… ящик, очень похожий на тот, в котором содержался Безразличие. Только тот выпустил бесчисленных демонов в ничего не подозревающий мир, худших из худших. Солдаты были наказаны за свой бессмысленный поступок и стали хранителями демонов, как и Пьюк. Однако демонов было намного больше, чем солдат, и оставшееся нуждались в хозяевах. Выбор пал на заключённых. Гадес холодно улыбнулся. — Кили ничего не делает, не замыслив грандиозный финал. Киликаель… Кили… Подруга Джиллиан была печально известной Красной Королевой. — Зачем ей вмешиваться в мою жизнь? Почему она подселила ко мне демона? Пьюк не сделал ей ничего плохого. Он даже не знал о её существовании, пока она не столкнулась с ним. — Чтобы спасти моего сына. Кили и я были помолвлены в то время, и она знала, что я сделаю всё — и я имею в виду абсолютно всё — чтобы обеспечить его безопасность. Заставив Пьюка принять Безразличие, она как-то спасла жизнь Уильяма? Смешно! Он подозревал, что Гадес видел прошлое сквозь призму своей гордыни. Но в любом случае Гадес ясно дал понять, что планирует уничтожить того, кто встанет на пути его сына. «Убей всех, кто угрожает моему выживанию, и всегда мсти за неуважение». Безразличие рявкнул, и Пьюка охватила ярость. Вдох, выдох. Пьюк призвал лёд… безрезультатно, как будто князь заблокировал его единственную защиту. Или его эмоции уже невозможно заглушить. — Хотел бы ты освободиться? — спросил Гадес. — Однажды я правил демонами. Я могу избавить тебя от Безразличия, без проблем… но есть вероятность навредить тебе в процессе. Это привилегия, так как мне нравится причинять вред другим. Ярость усиливалась. — Я пас. — Тогда слушай сюда, маленький принц, потому что пришло время для истории. — Гадес обошёл его, излучая угрозу. — Красная Королева также сказала мне, что моя жизнь изменится в тот день, когда я наткнусь на воина непревзойдённой силы и свирепости, который поможет мне решить проблему моего любимого сына. Если я буду хорошим мальчиком и не убью его. Сейчас ты здесь, разнюхиваешь всё вокруг моего сына и его проблемы. Непревзойдённая сила и свирепость… «похоже на меня». — У этой проблемы есть имя? — Она. Она. Джиллиан. — Она может быть проблемой для Уильяма, но она — решение для меня. Я не покину без неё эту реальность. — Не хочешь? — Гадес выгнул тёмную бровь. — Уже одержим ей, несмотря на то, что только что встретил. Несмотря на Безразличие. Считай, что моё любопытство немного задето. Вообще-то, чуть меньше чем немного. Капельку. Если Гадес решит удержать Пьюка от его будущей жены — от его будущего, решено — Гадес умрёт. — Твоя сила и свирепость сильнее моей? — спросил Гадес. Нет необходимости размышлять. — Да. — Давай узнаем наверняка? Секунду назад Гадес стоял в стороне, а в следующую — его дыхание коснулось лица Пьюка. Пьюк один за другим заблокировал первый, второй и третий удары, спасая свой нос от перелома. Но Гадес не без причины считался мастером стратегии и явно ожидал сопротивления; заставив Пьюка защищаться, он смог свободной рукой украсть другой кинжал, вложенный в ножны на талии Пьюка. Удар, удар, удар. Гадес ударил ножом в его почку, печень и кишечник. Любой из этих ударов мог убить человека. Все три? Верная смерть. Хотя мучительная боль пронзила Пьюка, тёплая кровь потекла по его ногам, ослабляя его, он оставался невозмутимым. Не скованный необходимостью сражаться честно, он ударил коленом между ног Гадеса. «Яйца, наслаждайтесь встречей и приветствуйте в горле хозяина». Когда князь нагнулся, хватая ртом воздух, Пьюк ударил его в челюсть. Гадес споткнулся, его разъярённый рёв эхом разнёсся по всей реальности. Когда он выпрямился, его прищуренный взгляд сосредоточился на Пьюке. Когда раны Пьюка затянулись, он проверил свои кутикулы. Да. Их не помешало бы подрезать. Теперь Гадес искренне рассмеялся. — Ты думаешь, что победил меня, не так ли? Не хочу тебя расстраивать — кого я обманываю? Мне нравится расстраивать, и я с радостью расстрою тебя. Я выигрывал битвы, когда ты пачкал свои подгузники. Тебе не выиграть. Особенно, когда я знаю Безразличие лучше, чем ты когда-либо узнаешь. Насмешкой намеревался вызвать страх и выбить Пьюка из игры? Очень плохо. Используя сверхъестественную врождённую скорость, он сократил дистанцию и ударил Гадеса в живот. Князь оступился, и Пьюк набросился на него, сбивая с ног. Они упали. В воздухе Гадес попытался оказаться сверху… и потерпел неудачу. «Бум!» Удар. Из лёгких мужчины вылетел весь воздух, на мгновение его обездвижив. Пьюк не страдал от таких повреждений, и в полной мере воспользовалась этим, выдернув бритву из волос и полоснув по глазам противника, временно его ослепив. С рёвом Гадес набросился на Пьюка, сломав ему скулу, челюсть и трахею. Он тысячу раз испытывал худшую боль и боролся с новыми волнами жгучей боли, неоднократно ударяя по лицу князя. Кровь полилась из множества рваных ран. В то же время Пьюк использовал свою свободную руку, чтобы вернуть кинжал, который стащил Гадес. Но князь ожидал это и направил клинок так, чтобы пронзить ладонь Пьюка. Плоть и мышцы разорвались. Кость треснула. Гадес ударил кулаком его в челюсть. Только зажившие суставы были вывихнуты. Звездочки замигали перед его глазами, и к общему празднику присоединилась очередная волна жгучей боли. Но ни словом, ни делом Пьюк не показал этого. Он просто передвинулся и стукнул ботинком по носу Гадеса, ломая хрящ. «Подождите». Он вставил челюсть на место. «Так лучше». Когда он поднял ногу для второго удара, Гадес схватил его за лодыжку и опрокинул. Приземлившись, Пьюк перекатился подальше и поднялся на ноги вдалеке.