— Это ужасно. Мне очень жаль, Пьюк. Сочувствует? Ему? — Хватит болтать. — Что сделано, то сделано, и он не почувствует себя виноватым. Нет, он не станет. — Пойдём. — Решившись, он поднял её и, удерживая за руку, повёл. — Чем дольше я здесь, тем дольше вы будете разлучены с Уильямом. — Слова ударили сильнее, чем хлыст. — Ты придаёшь слишком большое значение нашим отношениям. У него сотни любовниц. Может, тысячи. Я всего лишь друг. Или, вернее, была. — Друзья лучше, чем любовники. Его отчаянное желание спасти тебя из моих зловещих лап будет только возрастать. Он с радостью выторгует твою свободу. — Хорошо. Допустим, ты прав, и я особенная, — сказала она. — Ты действительно думаешь, что он поможет тебе после всего, что ты сделал? — Да. Потому что для него, — «для меня?» — твоя безопасность важнее его гордости. — Просто… отпусти меня. — Теперь она казалась мёртвой. — Для тебя это плохо закончится. Пьюк остановился, повернулся и пристально посмотрел на неё, но тут его мысли оборвались. «Потрясающая. Ошеломляющая. Изысканная». «Дразнящая. Возбуждающая». «Моя». «Никогда не будет моей». Ей шло бессмертие. Ранее он украл для неё чистую одежду. Порыв ветра — лёгкое белое платье облепило одну сторону её прекрасного тела. Вокруг её утончённого лица развивались длинные пряди волос; когда солнечные лучи ласкали её, пряди блестели разными оттенками коричневого цвета: клён, умбра и корица. Одно прикосновение, и он… «Нужно сосредоточиться». — Уильям, может, и способен превзойти Сина, но твой мужчина никогда не одолеет меня. Мне нет равных. — Пьюк наклонился к ней, коснувшись своим кончиком носа её. — Возможно, ты недооцениваешь всё худшее во мне, потому что до сих пор видела только лучшее. Хочешь ощутить те ужасные вещи, которые я могу сделать? Она побледнела, но нашла в себе силы держаться. — Давай. Покажи тогда мне в себе худшее. Заставь меня тебя возненавидеть. Он выгнул бровь. — А ты ещё не ненавидишь? — Ещё нет, но уже близка. Если бы она ненавидела его, расстаться с ней было бы легче. Отлично. Пьюк замешкался на долю секунды, прежде чем вызвать новый слой льда и заморозить все эмоции. Сначала возникнет надежда, потом какое-то подобие нежности. Наконец, желание. Безжалостно он поднял руку и вытянул указательный палец. Лучше Джиллиан знать, как сложатся их отношения. Если угрожаете его победе любым способом, то пострадаете от последствий. — О, нет. Только не палец, — сказала она сухим тоном. Свободной рукой он сжал палец в кулак… и сломал кость, как веточку. Джиллиан вскрикнула и прижала раненую руку к груди. Её колени подогнулись, и она упала с агонией на лице, каждый вздох тяжело вырывался. Однако после нескольких минут боли рана зажила благодаря возрасту и опыту Пьюка. Она уставилась на него.? — Поздравляю, — сказала она спокойно. — Ты превзошёл мои ожидания. У тебя есть моя ненависть и бонусом к ней идёт недоверие. Ты социопат, готовый сломать девушке кость, чтобы доказать свою правоту. — Да, ты права. Я социопат. Я ничего не чувствую, ничего не хочу. — Лёд, детка, лёд[1], - пробормотала она. Может ли она чувствовать лёд через связь? — Вижу, мы понимаем друг друга, — сказал он. — Хочешь знать, что делает ситуацию ещё ужаснее? Иногда ты в какой-то степени оттаиваешь. Он? Оттаивает? Это шокирует. В глубине души разлилось тепло, инстинкт защищать её, никогда не причинять ей вреда. Но он всё равно сказал: — Если ты задержишь меня, я сломаю ещё одну кость. Если убежишь, я буду вырезать свои органы один за другим каждую минуту, пока ты не вернёшься. Из-за нашей связи и ты потеряешь органы. И чтобы ты знала, я никогда не угрожаю. Я даю обещания. И всегда их выполняю. Она зашипела в ответ. «Трата времени». Когда он двинулся вперёд, у неё был выбор: последовать за ним или задержаться и понести наказание. Джиллиан пошла за ним, хотя и неохотно. Тепло продолжало топить лёд, пока облегчение и чувство вины не просочились сквозь преграду. Он обнаружил, что говорит: — Ты будешь очень занята в моё отсутствие. Ты будешь готовить, убирать и шить, как и все другие женщины в Амарантии. — Мы богаты? — требовательно спросила она. — Очень даже. А что? — Тогда я заплачу кому-нибудь, чтобы он готовил, убирал и шил за меня. И когда мы разведёмся — а мы разведёмся — заберу половину твоего имущества. Сейчас ему захотелось искренне улыбнуться? Невероятно. — В Амарантии дверные проходы между реальностями вечно движутся. Я приказал своим людям ждать с транспортом в определённом месте, каждый день до моего возвращения, независимо от того, сколько времени прошло. — Как прекрасно для тебя. — Ты должна радоваться. Как только мы доберёмся до лагеря, ты избавишься от меня. По крайней мере, на некоторое время. Едва заметный намёк на нетерпение пробежал по их связи, и он вздрогнул. Её рвение? Его нетерпение? В нём вспыхнуло раздражение. Веками он без проблем игнорировал, хоронил и стирал эмоции. Теперь ему придётся сражаться со своими… и с её? — Ну. Чего же ты ждёшь? — Джиллиан вздёрнула подбородок. — Прибавь шагу, Пьюки, и постарайся не отставать. * * * Шагая рядом с Пьюком и стараясь не обращать внимания на демонические рычания в голове, Джиллиан изо всех сил пыталась сохранить самообладание. В течение часа её муж — «ненавижу это слово» — покинет королевство и оставит её, найдёт Уильяма и заключит какую-то сделку. Возможно. Если Уильям захочет поторговаться. Если нет, Пьюк попытается заставить Уильяма торговаться. Безжалостный человек! Он ожидает, что Уильям начнёт войну с его братом, Сином. Если Пьюк не смог победить его, то, как сможет Уильям? Её друг пострадает. Каким-то образом она должна незаметно уйти с Пьюком из Амарантии и предупредить Уильяма. — Расскажи мне больше о реальности, — попросила она. Чем больше она знала, тем лучше. — И о магии. К её удивлению Пьюк согласился. — Наши предки утверждают, что три Оракула создали Амарантию в качестве убежища для магов. — Даже безопасные гавани могут стать зоной боевых действий, да? Он пожал плечами. — Убив человека, овладеваешь его магией. На протяжении веков убивали целые кланы, чтобы украсть чужую магию. Жадность живёт во многих сердцах. Чтобы обрести собственную магию, ей придётся совершить убийство? Тьфу. Они взобрались на ещё одну песчаную дюну, и в поле зрения появились два человека и три верблюда. Должно быть, их отвезут в лагерь! Она прибавила шагу. Только когда она встала перед животными, у неё перехватило дыхание. Животные представляли собой что-то среднее между верблюдом, носорогом и кем-то более отвратительным и совершенно пугающим, с рядом рогов, идущих ото лба, вдоль задней части головы, к затылку. У каждого был полный рот острых зубов и смесь меха и чешуи, которые шли черными и белыми полосами, как у зебры. Одно из существ невзлюбило её с первого взгляда… именно то, на котором она должна поехать. Оно столкнуло её, когда Пьюк впервые усадил Джиллиан. Сплюнув песок, она встала. — Хватит дурачиться, — приказал он. Со всей грацией и мужской уверенностью, он устроился на спине существа и протянул руку. В непосредственной близости с Пьюком Лжецом, сидящим на монстре-динозавре? «Добро пожаловать в мой кошмар». Хотя она предпочла бы убежать с криком, но приняла его помощь без протеста. Зачем бороться с неизбежным? Он легко приподнял её, едва напрягшись, но она отказалась, категорически отказалась поражаться. Джиллиан ожидала, что поедет за ним. В конце концов, женщины в Ама-всё-для-мужчин-рантии готовили, убирали и шили, имели своё место. Но Пьюк усадил её перед собой. — Что это вообще за существо? — проворчала она. — Химера. — Одна мускулистая, загорелая рука обвилась вокруг талии, чтобы предотвратить очередное падение, и она напряглась. Если он почувствует… Она может смягчиться. Её тело уже покалывало. Но тогда она взорвётся от ярости! Точно. Наверное. Она не могла, не станет желать этого мужчину. Ни за что. Когда другая его рука потянулась вперёд, она приготовилась к драке… но его пальцы даже не коснулись её, а запутались в гриве существа, отправив химеру галопом. Удивлённый крик сорвался с губ Джиллиан, а окружающий пейзаж расплылся. Она вцепилась в руку Пьюка, почти уверенная, что её ногти режут и рвут кожу и мышцы. Необходимость, а также садистское удовольствие, несмотря на боль в собственной руке. Они двигались с невероятной скоростью, достигнув лагеря всего через несколько минут. Пьюк спрыгнул на землю, поднял её и поставил на ноги. Тошнота подступила к горлу. Голова закружилась, Джиллиан покачнулась… и упала. Её придурочный временный муж наблюдал, в очередной раз, даже не пытаясь помочь. «Встряхнись. Он уйдёт, а ты последуешь за ним. Ты победишь его в его собственной игре». Химера побежала прочь, намеренно наступив на руку Джиллиан. Когда кости сломались, она закричала. Острая боль пронзила её руку и сосредоточилась в плече. Рука Пьюка тоже сломалась, но его бесстрастное выражение лица не изменилось. Когда боль утихла, Джиллиан всхлипнула и прижала рану к груди, но не заплакала. Она больше не будет плакать из-за лечения здесь. «Ты можешь сломать мне кости, но тебе не сломить мой дух».