«Никогда не был безразличен к этому, так, демон?» Даже сейчас существо рыскало в его голове, и каждый его шаг отдавался ударом кувалды, в ожидании ошибки Пьюка. Ему пришлось научиться хоронить и скрывать свои эмоции самостоятельно, покрывать их толстыми слоями воображаемого льда, вызванного магией, которую он всегда использовал. Магией, которой он мог владеть где угодно и когда угодно. Со льдом приходило онемение, с онемением — мир. Необходимый процесс. Ярость, ненависть, боль, беспокойство и надежда все ещё бурлили в нём. Он стал пороховой бочкой и однажды взорвется. Когда это произойдёт… Безразличие его убьёт? Пьюк примет смерть или станет бороться? По крайней мере, демон предупреждал его, когда эмоции вырывались на свободу. Рык приравнивался к удару по запястью. Рев означал, что Пьюк ступил на опасную почву. Когда он слышал мурлыканье, значит, слишком долго чувствовал, и ад вот-вот обрушится на него. Демон истощит его силы, оставив неподвижным на несколько дней. Практически в коме. Чтобы избежать наказания, Пьюк создал правила, которым неукоснительно следовал. «Никому никогда не доверяй. Помни, что все лгут». «Убивай всех, кто угрожает выживанию, и всегда мсти за минутное пренебрежение». «Ешь три раза в день и приобретай одежду и оружие, когда это возможно». «Всегда иди до конца». В какой-то момент Пьюк пересёкся с принцессой Аланной из Динджина. Она закричала и убежала в ужасе от монстра, которым он стал. О, ну ладно. Хотя магия все ещё клубилась внутри Пьюка, он потерял свою способность трансформироваться. Рога остались на его голове — две башни позора из слоновой кости. Мех и копыта на его ногах также продолжали вырастать; независимо от того, сколько раз он всё это срубал, думая, что, может быть, просто возможно, он смог бы освободить свой ум от Безразличия, если бы избавился от этих звериных атрибутов. За долгое время на него нападали разные воины, решившие убить опального принца Коннахта. Пьюк закалывали, поднимали на кол и вешали, растягивали на дыбе, четвертовали и сжигали в огне. Когда это было возможно, он сопротивлялся. Если он не мог сопротивляться из-за демона, то ждал, пока его тело исцелится, а затем безжалостно и беспощадно вершил возмездие, охваченный яростью, которую не мог контролировать. Конечно, Безразличие всегда наказывал его после. Однажды утром, когда Пьюк прогуливался по песчаным дюнам, которые он когда-то обожал, почувствовал пульсацию в ногах. Вернее, в копытах. Быстрый взгляд вниз доказал, что он получил множественные травмы и оставлял позади себя кровавые следы. Ему нужно было украсть и волшебным образом переделать пару туфель. И одежду. Он забыл одеться. Два золотых солнца осветили небольшой лагерь вдалеке. Идеально. Разная одежда качалась на верёвке, привязанной к вершинам двух ближайших палаток. Ветер разносил запах зажаренного кролика. Никто не сторожил снаружи, хотя в одной из палаток раздавались голоса. — …объявили сегодня утром. Принц Талиесин из Коннахта убил своего отца, пока тот спал. — Полагаю, это значит, что Талиесин теперь король, — раздалось ворчание. — Принц Нил должен был стать преемником, но, думаю, он мёртв. Пьюк застыл на месте. Син убил их отца? Они оба презирали мужчину, но хладнокровное убийство во время сна Коннахта? Это низко. Пьюк ждал всплеска удивления… отвращения… ярости… хоть чего-нибудь. Ни единого намёка на эмоции не просочилось мимо его льда. Когда он натянул пару слишком узких штанов из овчины, он задумался о том, что должен был почувствовать. Возможно, всё вышеперечисленное? Определённо, нужно остановить его брата. — Если принц Нил не умер, — один из мужчин заговорил, — он всё ещё чудовище. Нил — Пьюк. — Что лучше, чтобы Талиесин или зверь правили твоей семьей? — спросил другой мужчина. — Зверь, — хором ответили мужчины. Тот факт, что все хотели бы Пьюка вместо Сина… жители Коннахта должно быть в отчаянии. «Могу ли я действительно уйти и оставить свой клан в опасности?» Вдруг Син женился на женщине, которая его полюбила, тогда он убьёт Пьюка и объединит кланы? Амарантия, несомненно, рухнет. Син должен умереть. «Всегда иди до конца». Ну, тогда всё в порядке. Пьюк спасет Коннахт от сумасшедшего и всю реальность от разрушений… и, наконец, отомстит брату. Глубоко в сердце Пьюк хотел отомстить. За светлое будущее, которое он потерял, за любовь, которую Син так холодно уничтожил. Гнев Пьюка был заслуженным. Он имел на это право. Безразличие огрызнулся, предупреждая. Пьюк использовал магию, чтобы покрыть своё сердце и разум льдом. Когда ледяная логика вернулась, он начал размышлять: если демону удастся истощить его силы, Син его победит. «Он уже знает мою слабую сторону…» Пьюк сжал кулаки. Он должен найти слабое место Сина. Никто не даст лучшего наставления, чем Оракулы. Пьюк съел все кусочки кролика — правило есть правило — изменил с помощью волшебства проклятые сапоги и направился на восток. Оракулы жили в самой опасной части Амарантии, там, где мощная магия сгущала воздух, создавая порталы, которые вели в другие миры, в бесконечные ямы, в центр вулкана и даже на дно океана. Только самые отчаянные жители осмелились рискнуть прийти сюда. Только те, кто стремился спасти себя или любимого, короли, которые нуждались в руководстве при выборе наследника, или такие люди, как Пьюк, которым нечего терять. Путешествие заняло три дня пути. Ни привалов, ни еды, ни воды. По крайней мере, ему удалось избежать порталов. Наконец, он достиг самой высокой песчаной башни реальности. Оракулы жили наверху, с видом на… всё. Пьюк ослаб настолько, что не мог подняться, поэтому использовал последнюю свою магию, чтобы создать песчаную лестницу. Ему нужно было накопить больше магии, а значит, ему придется убить кого-то, и скоро. «Нужно ли убить одного из Оракулов?» История утверждала, что триада создала Амарантию в качестве убежища для тех, кто имеет магические способности. Их запас магии должен был быть безграничным, даже бесконечным. Когда-то мысль о том, чтобы причинить вред женщине, вызывала у него отвращение. Сейчас? «Причини его». Источник есть источник. Сначала дело. Когда он ступил на верхние ступеньки без поручней и стен, то обнаружил трёх женщин, стоящих вместе, каждая из которых была задрапирована от груди до бёдер в разноцветные шарфы. Замечательно, тёмный туман скрывал их лица. Вместо приветствия он сказал: — Вы знаете, почему я здесь. — Они должны. — Как мне вернуть свое? Свободу от демона. Корону Коннахта. Объединение кланов. Защиту моей реальности. Черное сердце Сина на золотом блюде. Принцессу Аланну. Её он примет как должное. Ветер усилился, и женщины одновременно заговорили. — Какое наше правило, Пьюк Непобедимый? Вся Амарантия знала их правило. «Ничего не даешь, ничего не получаешь». Чем более личным был подарок, тем более подробным был ответ. Что может быть ценнее его собственного чёрного сердца? «После этого не останется сил на убийство». «Оно того стоит». Он решительно вынул кинжал из ножен на талии и воткнул лезвие в грудную клетку. Теплая кровь полилась по его груди. Боль пожирала его силу с таким же упорством, как и Безразличие, обжигая каждый нерв в его теле. В конце концов, его колени ослабли. Но даже когда он упал, он продолжал рубить мышцы и кости. Наконец, успех. Раз он бессмертный, то сможет восстановиться… через какое-то время. Здесь и сейчас его разум останется в сознании в течение минуты, может быть, двух. Достаточно времени, чтобы получить желаемое. Син хорошо его научил: весь ход твоей жизни может измениться между двумя ударами сердца. Одним движением запястья он бросил бьющееся сердце Оракулам. Раздались крики одобрения, за которыми последовали голоса, один Оракул говорил за другим. — Ты любишь наш дом, наших людей, несмотря на твои… ограничения. Но сказанное когда-то нельзя отменить. Что должно произойти — произойдет. — Одно пророчество может работать совместно с другим и исправить предыдущее. — Чтобы спасти нас всех, женись на девушке, которая принадлежит Уильяму Тёмному… она — ключ… — Приведи свою жену в наши земли и последующую за ней тьму. Только мужчина, который готов жить или умереть за эту девушку, сможет свергнуть Сина Сумасшедшего. Когда Син заслужил прозвище «Сумасшедший»? — Только тогда ты получишь всё, что желаешь. — Но не забудь ножницы Ананке, они необходимы… Вместе оракулы прошептали: — Другого пути нет.