Чтобы отвлечь его, она сказала: — Я рассказала о себе, теперь ты расскажи о себе. Что ещё ты делал в мое отсутствие? И не смей говорить, что джентльмен никогда не проливают кровь. — Не буду, крошка. — Его голос звучал официально, как никогда раньше. — Даже джентльмены иногда кое-что проливают, и не всегда кровь. Смысл его слов был кристально ясен, и она покраснела, как девушка в двести шестнадцать лет. У Пьюка перехватило дыхание, как будто ему… что? Понравился её румянец? Или он просто хотел убить Уильяма за флирт? В любом случае, муррр. «Не буду смотреть». Любой жар исчезнет из его тёмных глаз со сверкающими звездами, и он будет смотреть на неё с холодным безразличием. — Кроме того, что я напивался до бесчувствия и сражался рядом с отцом в Преисподней? — Уильям вздохнул. — Устраивал истерики, искал тебя и обдумывал все способы наказания Пьюка. Ха! Мужчина-истеричка. Худший вид. А у Уильяма дела обстояли хуже всех! — И какой твой любимый способ? — спросил Пьюк. В его голосе не было ни любопытства, ни огорчения, ни даже особого интереса. — Это просто. — Уильям потёр руки, воплощая само зло. — Содрать с тебя кожу живьём, чтобы получился плащ из плоти, а потом надеть его, пока я буду кромсать тебя на куски. Медленно. Ты станешь поучительной историей. Мораль? Если кто-то хочет испытать ужасы ада на земле, свяжитесь с моей женщиной. Пьюк напрягся, язык его тела говорил больше, чем слова. Основной смысл: она вся моя, руки прочь или сломаю. По крайней мере, так поняла Джиллиан. И, чёрт побери, собственничество вроде как радовало её. Хотя это продолжалось недолго. — Я не твоя и не чья-то ещё, — сказала она Уильяму. — Ты мой друг, но… Уильям принял её отказ как должное, говоря: — Сегодня не моя… но станешь. Я позабочусь об этом. Она чуть не спросила о его проклятии. Или он думает, что её судьба убить его? Когда-то она была слишком слаба. Сейчас? Максимальная угроза. По какой-то причине она взглянула на Пьюка и… ахнула. Он смотрел на неё пронизывающим и напряженным взглядом. Даже агрессивным, как будто он уже мысленно её раздел. Дрожь пробежала по её спине. Её трусики промокли. — П-почему ты так уверен? — спросила она, заставляя себя сосредоточиться на Уильяме. Заикается? Она? Посмотрев на Пьюка, он сказал: — Я — полный пакет, дорогая. Красивый, умный, мускулистый. И предопределенный. Предопределенный. Другими словами «предначертанный судьбой». Другими словами «посланный по какой-то причине». Да, когда-то она была бы вне себя от радости, полагая, что принадлежит Уильяму. Сейчас? — Нет ничего предопределенного. — На протяжении столетий она наблюдала за общением пар, увлеченная их нюансами, как некоторые рушились при первых признаках беды, а другие процветали. — Есть притяжение, а затем, если хочешь сохранить отношения, нужно тяжело работать. — А как же первое впечатление, а? — спросил Уильям. — Если хочешь сказать, что первое впечатление все предопределяет, то тебе придется объяснить, почему притяжение иногда ослабевает. Он нахмурился. Потому что у него не было ответа. — Оракулы могут предсказать, кто как закончит и с кем, — резко сказал Пьюк. — Предсказание отличается от судьбы, — заметила она. — Судьба движет нами, — сказал Уильям. Тьфу. Он был одним из них. Людей, которые приписывали каждой беде сверхъестественную причину или обвиняли высшую силу. И была высшая сила. Абсолютно точно. Подруга Джиллиан, Оливия — бывшая подруга, предположила она, поскольку они не разговаривали более пятисот лет — была Посланником, вышедшим замуж за Аэрона, бывшего хранителя Гнева. Оливия часто рассказывала о сотворении Всевышним людей и других существ. Но не Всевышний вызывает трагедии. Им руководит любовь. Плохие вещи случаются, потому что люди оказались не в том месте и не в то время. Плохие вещи случаются, потому что зло существует. Потому что хорошие люди сделали плохой выбор. Потому что плохие люди делали плохие вещи. Единственная причина, по которой взрослый насилует ребенка. — Его собственные больные желания. Всё это дерьмо «я ничего не мог с собой поделать!» ложь. Её приёмные мучители должны были устоять перед искушением. Не то чтобы юная Джиллиан была искушением. Они сделали свой выбор. Они. Никто больше. Давайте допустим, женщина изменила своему мужчине. Она разрушила брак по любви, а не судьбу. Скажем, мужчина отважился пойти куда-то, куда не должен был идти, и умер. Его действия стали причиной смерти, а не судьба. — Кили или кто-то другой предсказал нас? — спросила она Уильяма. Он снова нахмурился. — Нет. Но здесь я уверен. — Он постучал себя по груди. Пьюк издал грубый звук. «Продолжай идти. Отключись от мужа». — Поверь мне, когда я договорю, ты не захочешь быть моим, — сказала она Уильяму. — Согласно оракулам, я убью мечты моего мужчины, буду выбирать между тем, что может быть, и тем, что будет, и никогда не испытаю счастливый конец. — Оракулы ошибаются, — ответил Уильям. — Возможно, они даже не сертифицированы как специалисты по предвидению. Э, такого ещё не было, верно? Пьюк верил в Оракулов, нет никаких сомнений. Она тоже… иногда, где-то очень глубоко. Но даже сейчас она оставалась непреклонной. Её жизнь будет такой, какой она пожелает. У неё будет счастливый конец, потому что меньшее неприемлемо. Она будет бороться, и бороться усердно, чтобы достичь своих целей. Ничто её не остановит. Она уже далеко зашла. — Джиллиан? — Тёплые мозолистые пальцы погладили её подбородок. Последовало покалывание. — Ты остановилась. Почему? Она быстро заморгала и вернулась в реальность как раз вовремя, чтобы увидеть, как Уильям отбросил руку Пьюка. Даже, когда её разум не осознавал этого, тело реагировало на мужа. Двое мужчин зарычали друг на друга. Мило. Кому же ей отдать свой голос? Красавцу или чудовищу? «Ты знаешь кому…» Решив, что отступление было бы её лучшим вариантом, она сказала: — Я расскажу всем, кто вы, ребята, так что не пострадаете. Не стесняйтесь, ходите, осматривайтесь, но не причиняйте никому вреда. Понятно? И не спите с моими солдатами. Если Пьюк ей изменит… Стиснув зубы, она добавила: — Увидимся вечером на пиру. — Высоко подняв голову, она удалилась прежде, чем кто-либо успел возразить. «Не буду оглядываться. Точно не буду». Она повернула за угол, отделив себя от парней домом и избавляясь от искушения. «С глаз долой, из сердца вон». Приклеив на лицо фальшивую улыбку, она направилась прямиком к Розалин, миниатюрной красавице с великолепной смуглой кожей, тёмными волосами и тёмными глазами. Она считалась бы безупречной, если бы не крест на лбу. Знак её бывшего «хозяина». Жестокий зверь постарался, чтобы его «кобылок» можно было опознать с одного взгляда, если им когда-нибудь удастся сбежать. — Удвоить охрану по периметру, — сказала Джиллиан. Уолши должны скоро узнать, что Шоузоны уничтожили аванпост, потому что она оставила свою любимую визитную карточку: выживших нет. Они нападут, и скоро. — И попроси наших лучших поваров приготовить пир, достойный королевы. Сегодня мы празднуем возвращение моего мужа и друга. — Добавить яд, чтобы ускорить конец вашего брака? И если да, то ты хочешь, чтобы он умер медленно или быстро? — совершенно серьезно спросила Розалин. — Правильные вопросы. — Она сделала вид, что обдумывает ответ. — Никакого яда. Завтра я провожу мужчин в крепость Коннахт. Винтер и Камерон пойдут с нами, я уверена, а это значит, что вы с Джоанной будете за главных. Розалин кивнула. — Будьте осторожны. Я встречалась с Сином Коннахтом только однажды, но он напугал меня на всю жизнь. В нём есть что-то опасное. — Мы победим его. Провал даже не рассматривался как вариант. Избегая остальных, Джиллиан направилась домой. Маленький каменный дом, который она помогала строить. Она никогда не интересовалась украшениями, поэтому стены остались неокрашенными. Единственные личные вещи — оружие, которое она вешала здесь, там, везде, и полка с банками, которые она заполняла трофеями, взятыми у самых жестоких из её жертв. Что подумают Пьюк и Уильям о её жилище? «С глаз долой, из сердца вон, помнишь?» За дверью её встретил абсолютный, полнейший хаос. Арахис закатил истерику. Он разорвал её диван, разнёс кухонный стол и оторвал ножку от стула, предназначенного для особых гостей. Единственное, что не испортил её питомец, была кровать, и только потому, что она спала на чердаке наверху, а он не смог подняться по лестнице. Внутри его не оказалось. Вздохнув, она вышла на задний двор. Забор отделял её огород и фруктовые деревья в горшках от конуры Арахиса. — Выходи, выходи, где бы ты ни был, — позвала она.