Эксперт-криминалист Элмквист взял их для анализа. Его первое впечатление было следующим: При осмотре невооруженным глазом предмет, описанный как высушенная кожа, больше похож на кусок плавника большой рыбы или пластика. Возможно, постороннему человеку находки волонтеров, детективов-любителей, покажутся смешными. Всю их деятельность можно назвать погоней за призраками и тенями, выдуманными убийцами и преступлениями, которые существуют только в их фантазиях. Люди без специального образования и знаний, как вести расследование, решили поиграть в полицию и считали, что это что-то значит. К тому же их вмешательство привлекало внимание прессы и только раздувало фантазии, в том числе и у жителей деревни, которым больше не к кому было обратиться. Но Missing People продолжали, ведь у Терезы «всегда было свое мнение». Все расследование в Северной Фёрлёсе тоже началось с некого чувства полицейского Йонаса Блумгрена, которому показалось, что Сара и Мартин при встрече с ним реагировали не так, как это обычно делают родственники пропавшего. Такое неясное чувство, о котором он даже не стал писать в формальном отчете. На следующей ступени расследования, когда комиссар криминальной полиции Ульф Мартинссон с коллегами обсуждали дело, чувства тоже сыграли большую роль. С ощущений началось предварительное расследование. Оно же двигало Терезой, дополненное личностными факторами и амбициями, что у Missing People в Кальмаре не должно быть нераскрытых дел. Кроме того, родственники пропавшего рассказывали волонтерам больше, чем полиции. Обстоятельства дела изменились с тех пор, как полиция провела первое расследование зимой 2012 года и дополнительные позже. К весне 2014 года многие из тех, кого затронуло исчезновение Йорана, успели подумать, посоветоваться друг с другом и сопоставить факты. В то же время на подозреваемых сказалось и влияние окружающих, и друг друга. Всего через несколько дней после поиска вокруг пруда и разговора с Мартином и Сарой уверенность Терезы в ее правоте по поводу виновного в пропаже Йорана укрепилась. – Мы собирались провести поиск на последнем в тот день месте, за фермой Боаторпет. Когда прибыли на место, Мартин приехал туда на тракторе. Тереза уже говорила четко и открыто, что считает, будто труп зарыт где-то в округе, а запах, который почуяли собаки, распространяется по дренажным водостокам. На самом деле это практически вечное занятие – искать закопанные трубы и каналы, которые прокладывали десятилетиями, а на карте не отмечали. Она с коллегами выехала с фермы и отправилась на восток, в сторону Шутелунда. Фредрик двигался к лесу, туда, где одна из собак ранее подала знак. А Тереза и Мари-Луиз составили компанию Мартину. – Он очень нервничал и с трудом мог усидеть на месте, но все равно проговорил с нами больше часа, – рассказала Мари-Луиз. – Дергал себя за ухо, чесал руку, не встречался с нами взглядом. Я не врач, но выглядел парень нездоровым. У него было что-то в глазах, но что именно, не могу сказать. Мари-Луиз держалась в стороне, наблюдала, пока Тереза вела беседу. Разговор был достаточно отвратительным, хотя говорили они сдержанно, сухим и нейтральным тоном: обсуждали, правда ли трупы разлагаются в хранилищах для навоза, на каких предметах легче отыскать отпечатки пальцев, как работает охотничье ружье. – Я несла разную чепуху о том, что думаю, но вставляла какие-то высказывания и о том, что знаю точно. И заметила, что Мартин мне поверил, – поведала Тереза. К примеру, Швейцария и миллионы Йорана. – Я выдумала, что мой отец тоже хранил там деньги, но перевел их в другой зарубежный банк, потому что из Швейцарии очень трудно вывести средства. В этот момент вернулся Фредрик, услышал меня и вставил что-то на тему того, что есть люди, которые еще со времен Второй мировой борются за то, чтобы получить деньги родственников со швейцарских счетов. Его спонтанная реплика добавила достоверности моим словам. Они видели, как заработала мысль в голове протрясенного Мартина, 23-летнего молодого человека без образования и опыта жизни за пределами квадратного километра, на котором находилась Северная Фёрлёса. Тереза поняла, что им легко манипулировать, можно внушить нужные мысли, во всяком случае, пока она держится в пределах правдоподобия. – Я объяснила, что наша активность в деревне связана с данными о том, что в 2015 году правило о сроках объявления пропавшего человека мертвым изменят: продлят до 15 лет. Для Мартина это была важная информация. Пока Йоран значился пропавшим, а не умершим, его состояние в размере 50 млн крон для них с Сарой недоступно. Варианта только два: либо найти тело, либо дожидаться признания судом его смерти. Само по себе то, что рассказала Тереза – правда. К примеру, в деле о финансисте Карле Бьёркегрене, исчезнувшем из своего шикарного дома в лене Скона в 1994 году, прошел 21 год, прежде чем Стокгольмский суд признал факт смерти. Терезу было бы легко уличить во лжи, если знать, где искать информацию. Согласно закону 2005:130 об объявлении умершим, пропавший человек может быть признан таковым незамедлительно при наличии ряда обстоятельств – как, например, природная катастрофа или масштабный несчастный случай. В прочих случаях вопрос поднимается через 5 лет. Весной 2014 года в департамент юстиции никаких поправок не поступало. – Я сказала, что этот срок пересмотрят еще раз в 2017 году и, возможно, еще увеличат. Мартина это возмутило. «Какого черта, почему, мы и так страдаем», – сказал он и заговорил о криминальных кругах, где люди постоянно друг друга убивают. В таких случаях все понятно. Но при чем здесь они, Йоран ведь просто исчез! Почему им не дают жить дальше? Полиция не помогает, а, наоборот, делает все, чтобы испортить жизнь. Тереза продолжила строить в его воспаленном воображении собственный образ прожженного частного детектива, знающего чуть больше, чем остальные. Женщина, которая способна предугадывать события и видеть, что ждет за поворотом. Определить, из какого ружья был совершен выстрел дробью, практически невозможно, сказала она в ответ на вопрос о ружьях, не удивляясь, насколько подозрительно звучит от него подобный вопрос. То же самое с отпечатками пальцев: по прошествии долгого времени их едва ли можно обнаружить на теле или вокруг. Это была попытка успокоить и подсказать выход. Кто, кроме убийцы или его сообщника, станет спрашивать об отпечатках пальцев и способах определить, из какого оружия был совершен выстрел? Мартин попал на крючок. Очевидно, ему не с кем было обсудить такие темы, а говорить о них нужно, чтобы поразмыслить и спланировать дальнейшие действия. И тут под руку подвернулась Тереза. В такой ситуации он может еще много чего рассказать. Единственный способ войти в доверие – сообщить больше о себе, дать детали, пищу для размышлений, упомянуть мимолетом счета отца в швейцарском банке, создать атмосферу сочувствия. – Я была удивлена, как много Тереза рассказала Мартину о себе, какие личные вещи ему открыла, – говорила Мари-Луиз. Лучшая ложь всегда та, в которой есть зерно правды, ее проще запомнить. На тот момент нужно было продолжать выбивать данные, он уже был готов. Стоя там, на обочине дороги между полей, посыпанной гравием, женщина еще не знала, насколько близка к разгадке, даже территориально. И насколько Мартин был близок к тому, чтобы сломаться под грузом безысходности. 15. Никто не должен знать Я хотел бы поговорить с тобой, но никто не должен об этом знать. Никто. 17 июня 2014 года. Когда телефон Терезы завибрировал и она увидела сообщение, на часах было ровно 22 часа и 48 секунд. Все дела были закончены. Она с младшими детьми лежала в спальне в кровати и готовилась ко сну. Было действительно поздно, но июньские вечера светлые, начались летние каникулы, так что иногда можно было лечь попозже и не вставать до полудня. Они расположились на большой кровати среди подушек и одеял и потихоньку разговаривали. День постепенно сменялся ночью, веки тяжелели. Полусонное, расслабленное состояние. Увидев сообщение, Тереза моментально проснулась и встала. Произошедшее могло означать только одно: Мартин готов признаться, это победа. Ощущение, будто чувствуешь запах миллионов, стирая защитный слой на выигрышном лотерейном билете. Может быть, «победа» пока слишком сильное слово. В любом случае он хотел что-то рассказать. Оставался последний шаг – вытащить самую важную информацию: место могилы. Две недели назад, за день до решающего разговора возле трактора, Мартин добавил ее в друзья в «Фейсбуке». Тереза сделала вывод, что к этому времени он выяснил о ней все необходимое. Она не делала из своей жизни тайны, напротив, долгое время демонстрировала себя и свою работу. Портфолио модели и стилиста выложены в Сеть в открытом доступе, как и личные фотографии с детьми и мужем. Вся частная жизнь была описана в ее блогах о материнстве и свадьбах. Да, она их не обновляла, но вся предыдущая работа лежала где-то на просторах Интернета. Любой сколько-нибудь знакомый с сетями в курсе, что достаточно знать имя, примерную дату рождения и лен, где живет человек, чтобы выяснить его персональный номер и множество других личных данных всего за несколько минут. Сколько стоят дома соседей, за кого они голосуют, какие машины, какая самая распространенная кличка собаки в их квартале. Если у человека редкое имя, информацию найти еще легче. К примеру, Тереза Танг. Персональный номер открывает доступ ко всем общественным базам данных страны. Всю историю общения с властями и учреждениями можно получить меньше чем за день. История правонарушений: штрафы, суды, долги, доходы, пособия по болезни и даже отзыв человека о местной парикмахерской, который он, недовольный сервисом, отправил в комиссию по защите прав потребителей. Отвечая на сообщения этим вечером, она нервничала. Женщина предполагала, что у Мартина была вся информация, включая домашний адрес и имена детей. Он вполне мог писать, сидя в машине напротив ее дома. Теперь необходимо осторожно выбирать слова. Появился сталкер, которого она подозревала в убийстве. Тереза, в свою очередь, тоже много знала о нем и его ситуации. Гораздо больше того, что услышала от полиции, прочитала сама и что рассказали Сара и Мартин. Были свои источники. – Мне звонили постоянно и из Северной Фёрлёсы, и из Стигтомты. Жители обеих деревень делились всем, что видели и слышали за день. – Мы, черт возьми, больше похожи на детективов, чем на организацию по поиску пропавших, – написала Тереза в закрытой группе Missing People в «Фейсбуке». К тому времени она передала по запросу полиции запись состоявшегося у пруда разговора. Следующий организованный поиск Missing People планировали на выходные 19–20 июня. Информацию специально распространяли по округе, чтобы усилить давление на подозреваемых. 28 мая, добавив Терезу в друзья, Мартин позвонил ей и сказал, что знает медиума, который якобы видел тело Йорана возле каменной стены. По его словам, он мог знать что-то еще, но не хотел ни с кем встречаться, привлекать к себе внимание или попадать в поле зрения полиции. Парень поинтересовался, как быть в такой ситуации. Тереза ответила, что люди могут рассказать ей о своих мыслях анонимно, она с коллегами приедет на место и посмотрит, полицию привлекать не обязательно. Во всяком случае, пока обстоятельства не прояснятся до конца. Как было с прудом в Северной Фёрлёсе: получили информацию, выехали на место с собаками и провели поиск. Основываясь на опыте дела Линды Чен, Тереза сразу поняла, чем вызван подобный вопрос: главный подозреваемый заговорил об экстрасенсе, который умеет находить тела. После этой беседы в чате Missing People появилось сообщение: – Свершилось! Мартин готов разговаривать с нами через «медиума». Они у нас в руках. Стеллегорден, неделя до праздника середины лета «Мидсоммар», шум мотора, крики, на расстоянии слов не разобрать, но в возгласе слышно отчаяние. Кто знаком с ситуацией, понял бы, что это крик поражения. Со двора выехала машина с прицепом для перевозки лошадей – за рулем Сара, сын Винс рядом в детском кресле. По двору за автомобилем бежал Мартин. Его будущее исчезло вместе с Сарой, когда та повернула на дорогу в сторону шоссе Е22 на север, в сторону Стигтомты. Он замедлил бег, остановился и повернул обратно к дому. На дворе было 11 июня. Мужчина остался наедине со своими мыслями и фантазиями. Раньше их проблемы в отношениях легко было исправить. Несколько телефонных звонков, десяток СМС-сообщений – и Сара смягчалась. Ему всегда удавалось уговорить ее, убедить. Она снова начинала посылать ему сердечки и ласковые слова, снова становилась на его сторону: «Ты и я». Теперь этого оказалось недостаточно. Она ушла, по ее словам, на сей раз окончательно, потому что хотела жить дальше, хотела, чтобы ее оставили в покое. Она повторяла эту фразу, как заклинание, каждый раз, когда Мартин звонил и умолял вернуться. Тогда он решил ехать следом и добрался до Тенгсты в три часа ночи. Проехав 48 километров, Мартин был сильно взвинчен. В основном доме шел ремонт. Он был в курсе, поэтому направился к пристройке, где на нижнем этаже стояли станки для производства трубок, а на верхнем расположилась небольшая квартира. Мартин принялся колотить в дверь, потом обнаружил, что та не заперта. Сцена, разыгравшаяся дальше, похожа на эпизод из мелодрамы. Отвергнутый мужчина возникает на пороге посреди ночи, женщина с грудным ребенком, разбуженная бесцеремонным появлением, и любовник на диване в гостиной. Так все выглядело для Мартина. В квартире посреди ночи был Йонас Нюдаль, который работал у Сары в «Патенте». Она разрешила ему жить здесь в ее отсутствие в качестве благодарности за помощь в работе. Похоже, их отношения переросли в нечто большее. Где был Йонас на самом деле – непонятно. Он и Сара впоследствии утверждали, что мужчина действительно находился в гостиной. Хотя в тот момент, когда Мартин вошел в дом, уже был в дверях. Как ни странно, до драки не дошло. Сопровождаемый криками, Йонас вышел из квартиры и направился в дом родителей через дорогу. Он понимал, что Саре и Мартину нужно время поговорить и разобраться. Пара ссорилась и раньше, в последние месяцы довольно часто, но Сара никак не могла уйти. Она даже обращалась за советом к управделами, думала, что Лювенхауп может помочь: нужен был формальный запрет на нахождение сожителя рядом. Кнут объяснил, что его получить практически невозможно. Мартин не представлял для нее прямой угрозы и никогда не причинял физического вреда. С другой стороны, моральное преследование может быть основой для принятия судом подобного решения, но необходимы веские доказательства маниакального поведения человека, к примеру, настойчивые СМС, емейлы или что-то подобное. Дело осложнялось еще и тем, что был общий ребенок. Запрет на приближение легко наложить на человека, который, согласно закону, совершил «преступление против жизни, здоровья, свободы или спокойствия» другого. Мартин в юридическом плане был чист, как свежевыпавший снег. Даже то, что он значился подозреваемым по делу, находившемуся в расследовании, не являлось достаточным основанием. Поэтому приходилось выпутываться из отношений самостоятельно. Через несколько часов Мартин с сыном на руках постучался к соседям и попросил их присмотреть за ребенком: им с Сарой надо было решить некоторые вопросы. Когда он шел обратно, та выбежала со двора и бросилась в поле, пытаясь сбежать, парень кинулся следом. Сара пробежала метров сто и остановилась. Мартин догнал ее и принялся снова уговаривать. В очередной раз все та же надоевшая болтовня – о том, как они созданы друг для друга, как Мартин не может без нее жить. Раньше он плел что-то о совместном самоубийстве, чтобы быть вместе вечно. Но Сара выросла из этих отношений, у нее был новый круг общения, новая жизнь. Хотелось смотреть в будущее, а не жить прошлым. В последующие дни пара часами разговаривала. Многим, кто пережил развод, наверняка знакомы эти бесконечные обсуждения, как жить дальше, даже если ситуация не отягощена подозрениями в преступлении и пропажей мультимиллионера. Люди стараются более-менее рационально взвесить все за и против. Может, вспоминают первую встречу, первые прикосновения, первые объятия, первые поцелуи. Чувство единства, непобедимости: ты и я против всего мира, – как противопоставление всему, что со временем окаменело, покрылось пылью и сломалось, несдержанным обещаниям, жестоким словам. Позже тем же летом Сара говорила: – Отец меня предупреждал, что Мартин испортит мне жизнь, настроит против людей, использует меня. Наверное, надо было послушать. Но так ведь и бывает – когда любишь, не видишь недостатков. Через три дня женщина сдалась, по крайней мере, на словах. Единственный способ заставить Мартина убраться – пообещать вернуться в Северную Фёрлёсу. Сара сказала, что сделает это после того, как закончит дела: нужно было подготовить поставку трубок для Swedish Match. Добившись своего, он, наконец, уехал домой. Держать руль было больно, потому что он поранил руку – во время одного из долгих разговоров ударил кулаком в стену. Распухший ушиб, травма пусть и небольшая, остро напоминала о собственной беспомощности. В тот пасмурный июньский день накануне праздника середины лета «Мидсоммар» по дороге домой до Мартина стало доходить, что все кончено. Сара бросила его и всю их жизнь в Северной Фёрлёсе. Осталась только пустота.