— Ага. Она хороша в том, чтобы убедить любого пойти ее путем. Аня улыбнулась той понимающей улыбкой, которая вселила в меня страх. — Я верю, что дело не только в этом. — Да? А во что ты веришь? — Она тебе нравится. Она ошибалась. И все же Женевьева пробудила идею, мысль, которая так долго дремала. Та, что была опасна для демона вроде меня, глупая идея, похожая на надежду. И этот ангел раздувал пламя, в то время как я пытался погасить свет своим собственным плащом цинизма и сомнения. — Я у нее в долгу. Ничего больше. — Я вложил в свои слова всю серьезность, чтобы она знала, что я говорю правду. Ее губы сжались в тонкую линию. Я хотел смягчить их своими собственным, убрать это мрачное выражение, которое она носила. Ее взгляд метнулся к полке позади меня, прежде чем она села на край кровати и начала надевать ботинки. — А что за история с чашей? Даже не взглянув, я улыбнулся. — Это была чаша, из которой пил король Генрих VIII на коронационном пиру в Вестминстер-холле вскоре после того, как женился на Екатерине Арагонской. Морщинка прорезала середину ее лба. — Зачем тебе собирать что-то подобное? Я пожал плечами. — Это был символ великого царя до того, как он пал. Довольно ироничная часть истории, ведь тот день был началом конца для него. — Из того, что я знаю о человеческой истории, он был процветающим королем. Я усмехнулся. — Возможно. Но какой ценой? Ее брови изогнулись в ответ на тот самый вопрос, который она задала мне несколько минут назад. — Он был предателем. Все просто. Она нахмурилась еще сильнее, но снова посмотрела на полку над моей головой. — А как насчет римского кинжала? Просто случайный симпатичный клинок, который ты захотел? Мелодичность ее вопроса говорила о том, что она вовсе не верит в случайность. «Умно, мой ангел». — Этот кинжал принадлежал Квинту Сервилию Цепиону Бруту. Он также носил имя Марк Юний Брут. Когда-нибудь слышала о нем? Она, казалось, задумалась, ища воспоминания о римской истории, наконец, остановившись на самой важной части обоих этих имен. — Брут? Тот, кто предал Цезаря? — Тот самый. — Я вздернул подбородок, словно собираясь кивнуть. — Это тот самый кинжал, которым он убил человека, которого любил как отца. Ее красивые глаза округлились, остекленев от волнения. — Похоже, у тебя есть склонность к предательству. Встав, я взял со стола черную теплую рубашку с длинными рукавами и натянул ее. С шипением, когда рубашка задела мою наполовину зажившую рану, я пристегнул плечевой ремень. — Мне нравится вспоминать, что каждый человек, любой человек, рано или поздно становится жертвой собственных пороков. Жажда похоти, власти, богатства. — Я сунул свой «Глок», полностью заряженный эфирными патронами, в кобуру и натянул кожаную куртку. — Ни один человек не может быть переданным тебе всю жизнь. Они все предают, рано или поздно, потому что у каждого есть свои пороки. Она зашнуровала ботинки и встала рядом со мной, но ее быстрое сердцебиение пульсировало в воздухе, привлекая мои хищные чувства. — Доммиэль. Я не верю… Сотрясающий землю взрыв сотряс здание, потолок задрожал и осыпался пылью. Прежде чем я успел понять, кто или что напало на нас, я прижал Аню к земле, обхватив ее голову руками. Ее широко раскрытые глаза встретились с моими за секунду до того, как еще один взрыв потряс здание и разбил окна, отбросив нас в пыльную темноту. Глава 12 Аня Провалившись в темноту, несколько искр от пожара, вызванного взрывом, все еще потрескивали после того, как их погасило рушащееся здание. Я с удивлением обнаружила, что мы с Доммиэлем целы и невредимы. Для человека, который утверждал, что не заботится ни о ком, кроме себя, он спасал меня уже дважды за последний вечер. Или возможно, он просто оказался рядом. Все, что я знала, это то, что вес его тела, которым он меня защищал, ощущался правильным. Крики с улицы наверху и звуки выстрелов сделали очевидным, что попадание в это здание было совпадением, а не прямой целью. — Пошли, — прорычал он мне в ухо. — Давай выбираться отсюда, пока крыша не обвалилась. Мы не можем просеяться, пока не окажемся за пределами моих комнат. Рывком подняв меня на ноги, он поспешил к своему столу в полутьме и запихнул патроны в сумку, прежде чем схватить охотничий нож и засунуть его в сапог. Он схватил еще несколько вещей и быстро затолкал их тоже в сумку. Яркая вспышка молнии пронзила разбитое окно, высветив его мрачный решительный взгляд, когда он в последний раз окинул взглядом разрушенную комнату. Его античная греческая ваза валялась на земле в осколках. — Пойдем. Несмотря на то, Доммиэль явно наслаждался своими коллекционными вещами и, казалось, не хотел оставлять их позади, он бросился к короткой лестнице и внешней двери. Я быстро побежала за ним. — Куда мы теперь? — Обратно в Германию, где Аксель сказал, что я найду ведьму Надю. Он сказал, что она может дать нам информацию, необходимую для проникновения во дворец Лизабет в Эстонии. Он открыл стальную дверь, все еще совершенно неповрежденную, проверил переулок с пистолетом наготове. — Да ладно тебе. Оказавшись снаружи, повторяющаяся вспышка эфирных боеприпасов, проносящихся мимо переулка, привлекла мой взгляд, когда люди побежали к огню. Еще одна вспышка молнии, затем раскат грома. — Ах, черт возьми, — Доммиэль вздохнул, когда мимо пробежали крупные вооруженные люди. — В чем дело? — Похоже, те «Двенадцатые», с которыми я работал, наконец-то подрались с людьми Короля Генриха. Затем рядом прошла знакомая высокая худощавая фигура с револьвером в руке. Ксандер. Я добежала до конца переулка и осторожно выглянула из-за угла. Доммиэль был рядом со мной. — Мы уходим, Аня. Я посмотрела на него. — Нет. Не уходим. Это Ксандер, он один из охотников Уриэля. И сначала мы должны ему помочь. — Господи, женщина. Это будет второй раз, когда демоны будут сражаться против меня за последние двадцать четыре часа. — Тогда не помогай. Оставайся здесь, в переулке, и жди меня. Я выскочила из-за угла, обнажая свои длинные кинжалы, не обращая внимания на яростное проклятие Доммиэля, когда я скользнула в драку. Демоны взорвали приближающихся бойцов сопротивления. За линией и в кругу демонических стражников стояли на коленях около сотни людей со связанными за спиной руками. Некоторые были одеты в черное одеяние «двенадцатых», но большинство были обычными женщинами и детьми. Я подошла к Ксандеру, прячась за грузовиком, пока он стрелял по демонам. Бросив быстрый взгляд на меня, он снова посмотрел поверх капота. — Привет, дорогая. Решила присоединиться к нам еще на один день веселья? Я думал, ты уехала из Лондона. Его всегда непринужденный диалог, даже перед лицом смерти, произнесенный с аристократическим английским акцентом, всегда, казалось вызывал у меня улыбку. Несмотря на вероятность неминуемой смерти. — Да, я так и сделала, — ответила я. — Я ищу Уриэля. Его небрежный взгляд оценивал меня с ног до головы. — Интересно. Потому что мне кажется, что ты сидишь за стареньким маленьким седаном в южной части Лондона, лицом к лицу с теми из ада, которых мы оба люто ненавидим.