— Ага. Я знаю. Но я только заставил тебя уснуть. Я положил руку ей на бедро и слегка сжал, чтобы привлечь ее внимание. — И это сработало. Что это был за кошмар? Закрывая глаза на вздох, она прошептала: — Ничего такого. — Верно. — Я встал, достал из холодильника бутылку воды, открутил крышку и протянул ей. — Мне показалось, ты сказала, что не лжешь. Она взяла воду и села, выпив ее залпом, прежде чем ответить. — Нет ничего такого, с чем я не могла бы справиться. — Угу. — Усевшись в кресло, я внимательно изучил ее. — Тот кошмар был воспоминанием. Не просто сном. — Острый взгляд. Я попал в цель. — Кто это был? Ее глаза расширились. — Кто был, кто? Я усмехнулся, откидываясь назад и меняя свою позицию, руки свободно лежали на моих бедрах. — Ублюдок, причиняющий тебе боль во сне. Ее взгляд блуждал по моей обнаженной груди. Будь я гребаным павлином, я бы расправил свои перья пошире и прихорашивался от такого восхищенного взгляда. Не говоря ни слова, она сделала еще глоток. Она не собиралась мне отвечать. Моя милая, маленькая не лгунья. Хорошо. У меня было еще много вопросов, на которые нужно было ответить. — Почему ты ушла из армии Максима? Поставив босые ноги на пол, потому что я взял на себя смелость снять с нее туфли, когда она заснула, она уставилась вниз, по-видимому, удивленная тем, что оказалась без обуви. Еще один украдкой брошенный взгляд. «Да, детка. Я их снял». И скольжение моих рук по ее стройным лодыжкам и изгибам каждой ступни было слишком эротичным событием для такого мужчины, как я, который привык к хлыстам, веревкам и пронзительным стонам. Прикосновение к чертовым ногам ангела не должно было так сильно меня возбуждать. Но это случилось. Это не имело никакого отношения к тому, что она была ангелом, но к тому, что она была Аней. Ясно, твердо и верно. Никаких игр. Никаких скрытых планов. Никаких загадочных слов, чтобы просеять и понять ее. Просто… Аня. Она не горела желанием отвечать. Теперь я действительно хотел знать. — Тебя кто-то вытолкнул? Заняли твое место у власти? Разозлили тебя? Этот ясный взгляд скользнул по мне, прежде чем она закатила глаза. — Тогда расскажи мне, на что это было похоже. Тяжелый вздох. Она снова сосредоточилась на огне. — Это случилось в Белфасте. — Она помолчала. Возможно, вспоминая. — Продолжай. Она кивнула, прочищая горло, не отрывая глаз от угасающего огня. — Максим получил сведения об опасной орде, растущей в численности в северной части. — Она небрежно сцепила пальцы на коленях. — Это был обычный боевой план. Разведка подтвердила, что огромная орда действительно полностью контролирует большую часть города. Такова была наша миссия в течение нескольких недель с тех пор, как открылись врата рая и ада. Чтобы сначала нацелиться на самые большие орды. Она сделала глубокий, дрожащий вдох, прежде чем продолжить. — Битва перекинулась с улицы в церковь. Ангелы могли перейти на священную землю, а демоны, конечно, не могли. — Она бросила на меня многозначительный взгляд. — Но их стрельба могла. — И что? Значит, они разрушили церковь? — я пожал плечами. — Там были женщины и дети, целые семьи, укрывшиеся в церкви. Ах, снова проявилось мягкое сердце моего ангела. Такая чувствительная душа. — Продолжай, — я подвинулся вперед, внимательно прислушиваясь. — Я закричала, чтобы солдаты-ангелы ушли. Они делали людей мишенью, подвергая их жизни опасности. — Но они не слушали. — Нет, — ее волшебные глаза вспыхнули голубой яростью. — Они проигнорировали меня и продолжили огонь, используя собор как боевую крепость, чтобы сразиться с демонами, толпящимися на церковном дворе. Лучники стреляли потоками непрерывных стрел эфирного огня из открытых дверей, в то время как демоны сыпали пулями. Я не могла доставить людей в безопасное место, — она с трудом сглотнула. — Там была маленькая девочка с красной лентой в волосах, смотревшая на меня из-под опрокинутой скамьи широко раскрытыми от страха глазами. Только что я смотрела на нее, а в следующую секунду скамья взорвалась, и ребенка разорвало на куски. Она крепко зажмурилась, видимо, пытаясь стереть образ. Хотя я никогда не заботился о людях, кроме как из-за дракулсов, которыми они могли бы заплатить мне за оказанные услуги, это было печально, пострадали невинные. Ангелы игнорировали их существование и их смерть, чтобы одержать победу. — Значит, тебе надоело сражаться, и ты покинул бой. — Не бой, — она усмехнулась с вызовом в глазах. — Легион. Армию Максима, которая стремилась уничтожить врага, не обращая внимания на людей, которых они убивали по пути. После битвы я негодовала по поводу инцидента в соборе и сказала об этом генералу, но он отмахнулся, сказав, что это просто следствие войны. Будто он ничего не мог с этим поделать. И не стал бы менять тактику. Собор предлагал укрытие и давал нам преимущество. — Значит, вы выиграли тот бой. — Да. — Она резко вскочила на ноги. — Мы победили, Доммиэль. Но какой ценой? Все мужчины, женщины и дети умерли в той церкви. В месте, которое они считали убежищем от крови и смерти. — Повернувшись лицом к огню, она снова закрыла глаза и прошептала с отчаянием в каждом слове: — Бедная маленькая девочка. У меня возникло странное желание обнять ее, успокоить боль, которую она испытывала. Сила ее эмоций, ее сострадание зажгли что-то внутри меня, вспыхнув с такой яростью, что больше напоминала молнию в бурю. Отказываясь поддаваться этим чувствам, я уперся руками в колени, удерживая себя на месте и держа рот на замке. Наконец она продолжила: — Именно тогда я поняла, что сражаюсь не за правое дело. — Ты сражалась с себе подобными. Этого было недостаточно? — Нет. — Она бросила на меня свирепый взгляд. — Этого недостаточно. Мы не убиваем невинных, чтобы одержать победу. Но, очевидно, Максим и его армия наплевали на это, — она пожала плечами. — И я ушла. — И ты нашла Уриэля. Один-единственный кивок. — Все знали, что Уриэль был единственным архангелом, который вмешивался в мир людей, помогая им на протяжении веков. Задолго до того, как началась Великая война. Пару раз я уже сталкивалась с его охотниками. Озадаченный, потому что для этого ей пришлось бы провести некоторое время на земле, я хотел спросить, но она меня опередила, ответив: — Прежде чем стать солдатом, я была стражем. Страж. Конечно. То, как она защищала тех уличных мальчишек в Венеции, то, как ее сердце сочувствовало мертвой девушке в Белфастской церкви, теперь все это имело смысл. — Ты была опекуном детей. Она повернулась ко мне, кончики ее голубых крыльев были окаймлены золотом. — Опекун сирот и безнадзорных детей, — пояснила она. Я встал, не в силах сдержать грубый смех. Как будто она могла стать еще более соблазнительной. Этот опытный воин с сердцем стража внутренне истекала кровью за невинных и потерянных. Во мне не было ничего, бл*ть, невинного. Как раз наоборот. Но я был навсегда потерян. Впервые за много веков у меня возникло желание протянуть руку и схватить ее, посмотреть, не удержит ли она меня в своих тонких руках. Посмотрим, не предложит ли она мне немного того бальзама сострадания, который она проливала на осиротевших детей мира. Потребность прикоснуться пересилила мою собственную волю. Подняв руку, чтобы обхватить ее щеку, я провел подушечкой большого пальца по ее закрытому рту. Такой сладкий рот. Не уста ангела-воина или стража. — Ты редкая порода, Аня. Она нежно обхватила пальцами мое запястье. Не для того, чтобы остановить меня, но все равно. Я опустил руку. — Что ты имеешь в виду? — спросила она тихим шепотом. — На самом деле тебе не все равно. Она неловко поерзала. — Есть и другие, кому не все равно. Уриэль и его охотники. Я снова сел и вытянул ногу, задрав носок ботинка. — Странный народ. Наклонив голову под углом, она сказала мягким голосом: — И тебе не все равно. Я усмехнулся. — Нет, детка. Я забочусь только о себе, — подтвердила я, постукивая себя по груди своей металлической рукой. — Но ты дал кровавую клятву Женевьеве, врагу демонов.