— Я думала, ты сказал, что собираешься… трахнуть меня жестко. Непристойное слово прозвучало еще более непристойно в моих устах. Казалось, этого было достаточно, чтобы разбудить его демона внутри. Почему я хотела, чтобы этот демон так сосредоточился на мне? Это не мог быть токсин Обезьяны, потому что я почувствовала бы какие-то другие эмоции, кроме восторженного предвкушения и чувственного блаженства. И мне не нужен был просто какой-то демон. Я хотела Доммиэля. Ответное рычание позади меня и его грубое, темное, как полночь: «О, детка», было всем предупреждением, которое у меня было, прежде чем он врезался в меня всей своей длинной, раскачивая мое тело вперед. Резко вздохнув, я поймала себя на том, что упираюсь обеими руками в прохладное дерево комода. — Да, — выдавил он, сжимая мое другое бедро в собственническом захвате. Затем он дал мне то, что обещал. Выскользнув, он врезался обратно, используя свою хватку на моих бедрах, чтобы оттянуть меня назад, когда он входил в меня. Увеличивая толчок за толчком, его рычание становилось все громче, он врезался в меня. Моя грудь подпрыгивала с каждым ударом, притягивая его демонический взгляд. Когда я закрыла глаза, то услышала его резкий тон: — Открой глаза, детка. Я так и сделала, наблюдая за его отражением, изгибом его груди и живота, выпуклостью его бицепсов, когда он сосредоточил все свое внимание на мне. Чернила на нем, казалось, двигались в гармонии с нашими горящими телами, сливающимися вместе, созвездия ярче в тени, его прекрасное тело — произведение искусства. Когда его взгляд покинул меня, опустившись, чтобы посмотреть на то место, где мы соединились, скользя вместе с горячей кульминацией, я застонала и задохнулась. — Мне так чертовски хорошо. Я захныкала в ответ, соглашаясь, но не в силах произнести ни слова. Его размашистый толчок с каждым разом становился все глубже, и я чувствовала растущее напряжение в том месте экстаза, которое только Доммиэль когда-либо приносил мне. С отрывистым рычанием он отпустил мои бедра и подтянул мое туловище вверх. Обхватив своей металлической рукой мое левое плечо, где его ладонь легла на мою правую грудь, другая его рука исследовала складочки моего лона, находя мой набухший клитор, где он кружил, продолжая страстно вбиваться в мое тело. Теперь медленнее, но не мягче. Его бедра терлись о мою задницу в конце каждого толчка, ощущение было таким чувственным, что я знала, что скоро развалюсь на части. Его губы были у моего уха. — Ты так чертовски хорошо чувствуешься, Аня. — Он не сводил с меня рубинового взгляда в зеркале. Я протянула руки назад, выпятив грудь, и схватила его за ягодицы. Чтобы почувствовать интенсивность его мышц, двигающихся под моими пальцами, сила, стоящая за его вниманием к моему телу, послала меня выше к этой вершине. — Я мог бы трахать тебя вечно, детка. — Он зарылся лицом в мою шею, сильно облизывая и посасывая. Острое жало его сосания отправило меня за край, моя плоть затрепетала от дикого оргазма, я закричала, прижимаясь головой к его плечу. — Да, детка. Кончай жестко на мой член. — Он продолжал гладить, удерживая большую часть себя внутри меня, покачивая своим прекрасным телом напротив меня. Я впилась ногтями в его ягодицы. — Я хочу почувствовать, как ты входишь в меня, Доммиэль. Как будто я полностью контролировала его тело, его член дернулся, затем запульсировал, выстреливая горячими струями в мое тело. Он застонал, уткнувшись лицом в изгиб моей шеи. — Господи, — прорычал он себе под нос, держа свое тело напряженным, крепко сжимая мою грудь и мою задницу. Держа меня сейчас с полным, собственническим владением. Мурлыкающий рокот прокатился по его груди и горлу, где он провел губами по моей шее, целуя меня вдоль челюсти, покусывая мою мочку. — Я никогда не отпущу тебя, ангел. Он сжал меня крепче, как будто знал, что я отвергну такое требование, как будто его крепкая хватка на моих самых женских частях удержит мое подчинение, удержит меня привязанной к нему. В этом не было необходимости. Я повернула голову, положила руку ему на затылок и притянула его губы к своим. — Я не хочу, чтобы ты меня отпускал. В вихре конечностей и крыльев я лежала на спине на кровати, прижатая к матрасу под его весом, его обжигающее тело покрывало меня от груди до бедер. Он сжал кулак в моих волосах, останавливаясь, прежде чем они загорелись, и накрыл мой рот своим, погружаясь глубоко. Он не смягчился, крепко целуя меня чувственным облизыванием языка. Мой собственный язык щелкнул по его клыку. Я застонала, чувствуя опасность в мужчине, которого я выбрала в качестве любовника, и снова крепко прижалась к нему. Он отстранился, медленно облизывая линию по шву моих губ, покусывая мой зад, затем снова скользнул по нему своим талантливым языком. — Что мне с тобой делать, Аня? Я согнула бедра, пока он полностью не сел между ними, его полу возбуждённый член прижался к моему бедру. — Держи меня, — прошептала я, зная, что отчаяние пронизало мой голос. Я поцеловала его прекрасные губы, хотя он оставался неподвижным, ошеломленный на мгновение. Прикусив его губу так же, как он делал это со мной, я повторила его поцелуй, облизывая шов. Наполовину стон, наполовину смешок вибрировал у меня в груди. Затем я качнулась вверх, показывая ему, чего я хочу. Снова. — Черт возьми. — Он подчинился, скользя своей длиной вниз между моих бедер, теперь полностью твердый. — Ты самая горячая женщина, которую я когда-либо знал. — Обхватив мою голову руками, его локти были выше моих плеч, он наблюдал за мной с тем напряженным вниманием, когда на этот раз нежно толкался в мое тело. — И я, кажется, не могу перестать хотеть тебя. — Тогда не надо, — прошептала я, прежде чем крепко поцеловать его, показывая, что его любовь равна моей. Он любил меня нежно, не спеша во второй раз. И гораздо дольше. Мы двигались, словно в трансе, просто чувствуя идеальное единение наших тел, которые скользили и создавали собственную музыку. Мы почти не разговаривали, если не считать мягких заверений в том, что происходящее между нами было возвышенным. Он был прав. И я не сомневался, что так оно и было. Эта интимная связь была больше, чем секс, признавал он это или нет. Я ни о чем не жалела. Никаких опасений за то, что я отдам свое тело — свое сердце — на попечение этого демона, Доммиэля. Потому что он не был похож на себе подобных. Такие, как он, никогда не уберут потную прядь волос с моего виска и нежно прижмутся к ней губами в поцелуе. Его вид никогда не коснулся бы меня с таким почтением и обожанием. Такие, как он, никогда не произнесут тех слов, которые он сказал мне, когда мы были сыты и сонные, мое тело лежало поверх его. — Так вот на что это похоже, — пробормотал он, тяжело дыша и клонясь ко сну. — Что, на что похоже? — спросила я в темноту, лунный свет окрашивал покрывало в серебристый цвет. Я думала, что он совсем заснул, но потом услышала: — Трахнуть женщину, за которую я бы умер. Мое сердце сжалось. Я положила руку ему на шею и прижалась ближе, не желая, чтобы этот момент близости заканчивался. Я не хотела потерять своего демонического любовника. Зловещий шепот ужаса пробежал по моей коже, тошнотворное предчувствие говорило мне, что независимо от того, как все это закончится, я, безусловно, потеряю его. Глава 19 Аня Надя протянула мне нагрудник и кожаную экипировку, которую я должна была носить в боевой яме. Я уставилась на костюм, зная, что там было гораздо меньше материала, чем мне было удобно. — Это весь наряд? — У меня еще есть к этому соответствующие щитки для голени и на руки. Но да, чтобы сражаться, ты должна играть роль женщины-воина. — Женщина-воин была бы защищена с головы до ног, не открывая так много… кожи. Надя улыбнулась, становясь очень похожей на злую ведьму, хотя я знала, что это не так — по крайней мере, для меня. — Это ямы для сражений с демонами, а не поле битвы. Ты будешь сражаться, как любой настоящий воин, но ты всего лишь развлечение для черни. И толпа решает, достаточно ли ты хороша, чтобы продолжать сражаться в яме Лизабет. Следовательно, ты должна соблазнять не только своими клинками. Я взяла снаряжение, которое было тяжелее, чем казалось, и положила его на кровать, задаваясь вопросом, сработает ли это. У нас все еще не было плана, как мы выберемся из замка Лизабет, если у нас все-таки получится оказаться там. — Не волнуйся, Аня. — Она прошла в ванную, примыкающую к спальне, которую я делила с Доммиэлем прошлой ночью. — Ты ангел. Ты будешь очень соблазнительна для толпы. Услышав, как открылся кран, я последовала за ней. Она сидела на краю большой фарфоровой ванны с когтистыми ножками и открывала краны. — И этого достаточно? — спросила я. — Просто быть ангелом? Она кивнула и встала, чтобы открыть шкафчик, где обнаружились бутылочки масел с этикетками, помеченными от руки. Надя казалась почти нежной в своей потрясающей, прекрасной красоте, но ее всезнающие глаза заставили бы остерегаться большинство врагов. В ее прямом взгляде было что-то почти хищное, как у дикой кошки, которая, несомненно, вцепится когтями, если ее загнать в угол. — О, да. Лизабет любит ангелов, — последнее она произнесла с угрозой и некоторой печалью. — Ты видела Уриэля, когда он был там. Ты когда-нибудь говорила с ним? Она покачала головой и провела указательным пальцем вдоль ряда, затем открыла четвертый флакон и повернулась, встретившись со мной взглядом. — Нет. Я никогда с ним не разговаривала. Но я видела его. И он увидел меня. Она откупорила пробку и налила немного в ванну. В воздухе витал приятный сладкий и пряный аромат. — Что значит «он тебя увидел»? — Он был… как бы это сказать… под чарами Лизабет, ее темной сущности. Он не всегда был в своем уме. Однажды я увидела его и то, что делала с ним Лизабет, и я просто не могла… Она яростно покачала головой, закупоривая бутылку и возвращая ее на полку, стекло звякнуло. — Пожалуйста, — взмолилась я. — Ты должна мне сказать. Мне нужно подготовиться к тому, что я найду, когда доберусь туда. Надя повернулась ко мне, сложив руки. — Она била его, и делала это довольно часто. Я сглотнула подступившую к горлу желчь. — Это было одним из ее способов развлечь придворных. Он уже… подвергался насилию в тот день, и я видела, что он впадал в бессознательное состояние, поэтому я остановила это. Потрясенная от ее слов, я в замешательстве спросила: — Ты противостояла Лизабет? — О, нет. Это было бы самоубийством. — Она покачала головой, ее блестящие платиновые волосы скользнули в такт движению. — Я подожгла столы в соседней столовой, — она снова одарила меня той злой улыбкой, смешанной с некоторой гордостью. — Пока они бегали вокруг, я сняла с него цепи и помогла добраться до спальни, чтобы дать ему немного отдохнуть. Выходя из комнаты, я услышала, как он хрипло произнес: «Спасибо». Прозрачные глаза Нади наполнились слезами.