— Спасибо. Вы свободны. Когда Любовь Михайловна вышла из кабинета, Егор Трифонович начал первым: — Я пришлю вам все ксерокопии из архива. А вот это мой личный телефон. Можете звонить по нему в любое время, постараюсь помочь. — И он протянул Миронову свою визитку, на которой были указаны рабочие номера, а с другой стороны от руки записан личный мобильный телефон директора. — Прогоняете нас, — улыбнулся Виктор Демьянович. — Шучу. Понимаю, работа прежде всего. Спасибо за помощь. Будем ждать от вас новостей. МВД пропустил вперед смущенного Арсения, который за всю беседу не проронил ни слова и чувствовал себя в этом кабинете то ли вовсе не нужным, то ли каким-то сдерживающим буфером, а сам остановился на пороге и, сладко улыбнувшись, произнес: — Чудесный кабинет. Миронов и Сеня вышли на улицу. Если бы кто-то сейчас сфотографировал пейзаж, окружающий детский дом, то для распечатки фотографии вполне хватило бы черно-белого принтера — таким серым и унылым был этот день, только местами расположившиеся на земле островки снега добавляли сиротливой белизны в пейзаж. — Вот ведь странно, — заметил Арсений, — вроде приятный человек, ничего дурного не скажешь, а после разговора аж руки с мылом хочется помыть. МВД хмыкнул и добавил: — Аналогично… Погляди! — Он взглядом указал в сторону мальчишки лет двенадцати, который стоял в стороне, несколько отвернувшись, и раскачивался, переступая с ноги на ногу. — Что думаешь? — Как будто пытается привлечь наше внимание, — заключил Арсений, пристально присматриваясь. — Кто-то очень хочет с нами поговорить. Я засек этого парня еще в здании, он шел за нами по коридору. Кстати, ты заметил, что, когда мы пришли, в коридорах почти никого не было, хотя, как говорит директор, у них тут около двухсот детей? — сказал Миронов и направился в сторону мальчика. — Привет, тебя как зовут? — начал было Виктор Демьянович, но мальчик, метнув в его сторону испуганный взгляд, перебил следователя: — Они не должны видеть, что я с вами говорил. Сегодня ночью, через два часа после отбоя, ждите у забора с правой стороны, если хотите что-то узнать… — И он побежал прочь ко входу в дом. Ровно в полночь МВД и Арсений стояли у забора с правой стороны от детского дома и ждали. Их силуэты было непросто разглядеть в кромешной тьме зарослей деревьев, да это никому и не пришло бы в голову — пустые и темные глазницы окон детского дома сигнализировали о том, что все уже спят, а яркий «дневной» свет уличных фонарей освещал окружающую дом тишину. Спустя некоторое время маленькая черная тень вылезла из окна на козырек входной двери детского дома, спрыгнула с него на землю и, пригнувшись, побежала на противоположную от дома сторону к забору. Потом она пропала в зарослях кустарника, а еще через минуту очутилась прямо возле следователя по правую руку. — Здравствуйте, — тихо, но уверенно произнес мальчик. — Привет. Ты хотел нам что-то рассказать? — сразу перешел к сути Миронов. — Да. Но любая информация стоит денег, — с хитрецой в голосе промолвил мальчуган. — Я похож на идиота? — усмехнулся следователь. — У меня мало времени. Скоро ночной обход, — прошептала тень. Ребенок стоял так, что вся его фигура была скрыта от света фонарей и представляла собой абсолютно черное пятно. МВД издал еле слышный возглас негодования и достал из кармана несколько купюр. — Столько хватит? — по-детски обиженно произнес он. — Да, — отчеканил парень и по-деловому сунул деньги в карман. — Вы приходили искать того пацана из новостей? — Рассказывай, что знаешь. — На днях я заглянул в приоткрытую дверь комнаты отдыха наших нянек, там работал телевизор. Мы-то смотрим то, что нам разрешают смотреть, и только в определенное время. Показывали новости, а там тот парень. Он был с нами совсем недолго, говорил, что за ним приедет мама, что заберет его. — И что на это отвечали взрослые? — А что они могли отвечать? Тут все новички через это проходят. За каждым вторым должна приехать мама, но ведь никто не приезжает. — Что было дальше? — Потом он пропал. Это было несколько месяцев назад. Нам сказали, что сбежал. Но я знаю, что это не так. Их точно куда-то увозят. Бывает, по ночам к нам приходят люди, они смотрят на нас, пока мы спим. А примерно раз-два в месяц ночью приезжает черный минивэн с тонированными стеклами. Я не знаю зачем, но мне кажется, что тот парень из новостей не сбегал. Я думаю, что он уехал в одной из этих машин. Возможно, я следующий. А всем потом расскажут, что я сбежал за хорошей жизнью… — как-то по-взрослому усмехнулся паренек. — А ты уверен в том, что говоришь? — Абсолютно. — Он? — МВД вытащил из кармана фотографию и повернул ее к холодному свету ночных фонарей. — Да, — произнес мальчик и нервно повернул голову в сторону дома: там зажегся свет в одном из окон на первом этаже. — Мне пора! — добавил он и исчез. Спустя несколько секунд дверь здания отворилась, и из нее показалась тень человека, по-видимому, одной из нянь. Темная фигура поднесла к губам сигарету, зажгла ее и, медленно затягиваясь, стала вглядываться куда-то вдаль. Арсений и МВД стояли не двигаясь и даже боялись дышать. Спустя несколько мгновений фигура затушила сигарету об урну и скрылась из виду в дверях Детского дома № 3. — Что вы об этом думаете, Виктор Демьянович? — начал Арсений после того, как они отошли от интерната на достаточное расстояние и зашагали по асфальту одной из близлежащих улиц. — Думаю, что этот парень любит пофантазировать, особенно если можно подзаработать. — Серьезно? — воскликнул Арсений. — Вы не верите в историю этого мальчика? — Сеня, я не исключаю возможности, что все сказанное им — правда, но я стараюсь мыслить критически, не принимая на веру каждое непроверенное слово… — Романов был немало удивлен. — Но за этим детским домом мы будем пристально наблюдать, чтобы проверить версию, доволен? Судмедэксперт одобрительно кивнул. Ночью Виктору Демьяновичу не спалось — его мучила совесть. Он не мог организовать слежку за интернатом вот так, с кондачка. Во всяком случае, этой ночью. Следователь бранил себя за медлительность и нерасторопность, порывался сам отправиться дежурить у казенного учреждения, но голос здравого рассудка напоминал, что нельзя себя настолько сильно загонять — так до нервного и физического истощения недалеко. Часа через два после того, как все легли спать, Миронов не заметил, как наконец отрубился, а вернее сказать, впал в забытье. Теплый весенний воздух хлынул потоком прямо в лицо следователю. Пахло зеленью и сырой землей. Перед глазами мелькали развевающиеся на ветру листья кустарников и деревьев. Миронов не помнил, как очутился здесь. Казалось, он шел уже целую вечность, ноги тяжелели с каждым шагом, а вся рубашка под расстегнутым пиджаком была пропитана потом. Что он искал? Куда шел? Лес не пугал, сегодня он был приветливо светел. Солнечные лучи пробивались сквозь верхушки деревьев, прожигая стволы и высвечивая тонкие прожилки листвы. Было хорошо, свежо, даже почти по-летнему жарко. МВД шел куда-то сквозь деревья. Ноги сами его несли, ему даже не приходилось прикладывать какие-то усилия, чтобы направить себя в нужную сторону. Он просто шел. Может, потому что не знал, какая из сторон и есть та самая нужная. Через мгновение он услышал кукушку, и как только обернулся на ее звук, увидел на дереве надпись «Н» белой краской. Казалось, что это написали очень давно, потому что краска основательно стерлась, а буква красовалась на уровне вытянутой вверх руки — совсем неудобное место для рисунка. Рядом со стволом, на котором была сделана надпись, лежали ржавые консервные банки, от времени наполовину скрывшиеся в земле, как будто вросшие в нее. «Подальше от дома… Подальше от дома!» — вертелось в голове МВД как будто рой назойливой мошкары. Почему он вспомнил это именно сейчас? Слуха следователя коснулось что-то легкое, еще более нежное, чем шелест листвы, еле слышное за шумным весенним лесом. Это было журчание воды. Как только Миронов догадался, что это звуки реки или ручья, он понял, что здесь делает. Это был тот самый лес, а значит, сейчас именно тот момент, когда можно узнать об этом месте как можно больше подробностей. Буква «Н» белой краской на стволе. Консервные банки. Не хвоя, а листья. Положение солнца, хотя бы примерное. Зафиксировав все наблюдения как можно более подробно, Виктор Демьянович стремительно помчался на звуки журчания воды. Через пять минут бега он подбежал к небольшому обрыву, спустившись по которому можно было оказаться у кромки водной глади. МВД так и поступил. Не жалея костюма и собственных ног, он быстро спустился вниз к небольшой речке и своими кожаными ботинками ступил в воду, которая оказалась до невероятности холодной. Но сейчас, после долгой прогулки, ее поток охлаждал ноги, а от ног прохлада переходила к голове, давая ей возможность мыслить несколько более здраво и рассудительно. Миронов вошел по колено, это была почти середина этой мелкой речушки. Он стал осматриваться по сторонам. Позади речке пытались преградить путь несколько поваленных грозой стволов, но ржавая от торфа вода обтекала препятствия и продолжала свой путь. Впереди же река делала изгиб, а до него ветки деревьев свисали над водой, словно дикие животные, пришедшие на водопой и склонившие свои головы для утоления жажды. Место шагах в пятидесяти в сторону изгиба, против течения, показалось МВД знакомым. Как будто он видел его раньше. Когда он сделал первый шаг в сторону этого места, ему послышался в лесу отчетливый хруст сухих веток. Через несколько секунд к речке выбежал ребенок, осмотрелся по сторонам и, упав на колени, стал жадно пить воду. Миронов двинулся в сторону мальчика, но вода не пускала. Каждый шаг давался с таким трудом, словно он стоял по колено не в воде, а в мазуте или грязи. Еще через мгновение паренек обернулся и испуганно посмотрел в сторону леса. Виктор Демьянович сделал то же самое. Ему, как и мальчику, показалось, что в деревьях мелькнула какая-то тень. Ребенок стал пятиться назад. Миронов знал, что еще немного — и мальчик упадет, поэтому сделал над собой усилие и изо всех сил устремился в сторону берега, чтобы идти или бежать было удобнее. Он знал, что не в силах помочь, но отказывался в это верить, хотел хотя бы попытаться. Когда МВД оставалось еще несколько шагов в сторону берега, мальчик пошатнулся и стал падать. Следователь дернулся в его сторону, как будто всем своим телом пытаясь подхватить ребенка, несмотря на расстояние между ними, затем сам наступил на скользкий камень и рухнул в воду. Голову обожгло ударом, и на какой-то миг Виктор Демьянович потерял контроль над телом. Голова, словно чугунная, тянула его ко дну, и хотя глубина была всего пару десятков сантиметров, этого хватило, чтобы вода начала затекать в рот, уши, нос и глаза. Он пытался кричать, но слышал только сам себя. Он пытался встать, но не мог оторвать голову от земли. Еще мгновение. Перед глазами яркое солнце, преломляющееся сквозь призму водной глади. Вдох, вода пошла в легкие. Все тело передернуло в омерзительной конвульсии. И все. Дальше была тьма. Миронов подскочил на кровати от прикосновения чего-то очень холодного. Это было смоченное в воде полотенце, которым Света накрыла лоб следователя. — Тише, милый, — мягко произнесла она. — Все в порядке. У тебя, кажется, жар. Я рядом. — Это не жар, Света, — хриплым голосом протянул Виктор Демьянович. — Это еще один сон. Я говорил, пока спал? — Говорил? — усмехнулась женщина. — Ты опять стонал, бормотал что-то. Я вначале перепугалась, но решила, что жар. — Нет, родная… Видимо, надо тебе кое-что рассказать. — МВД присел на край кровати, Светлана опустилась рядом. — Ты опять меня пугаешь, — шепотом промолвила она. — Честно говоря, я сам себя пугаю. С тех пор, как полгода назад в городе появился тот убийца в маске, я начал видеть сны. Да непростые сны… Они как живые. Словно видения. И им свойственно случаться в реальной жизни. Я как будто какой-то чертов ясновидящий. Знаю, звучит странно. Но это правда. Сейчас мне несколько раз в неделю снится один и тот же сон про мальчика. Я должен его спасти, но не знаю, как… — Он замолчал. Миронов не мог сейчас себе четко ответить, нужно ли ему какое-то одобрение от Светланы, нужно ли, чтобы кто-то ему верил? Сам он прекрасно понимал, что это не просто сны, что они с каждым разом развиваются, становятся подробнее, красочнее, словно бы вместе с продвижением расследования движется вперед и эта ночная история. Подсознание общалось с МВД, но он пока не мог наладить с ним конструктивный диалог. И никакой инструкции, к сожалению, не прилагалось. После некоторой паузы Светлана тихо и очень серьезно произнесла: — Я знаю, кто может тебе помочь. Собирайся. — Прямо сейчас? — Да. Теперь уже Света озадачила следователя. Ночи без того стали беспокойными — Миронов просыпался утром таким разбитым, словно бы и не спал вовсе, — а теперь нужно куда-то собираться, и все эти тайны, недосказанности начинали раздражать. Однако Светлана была настроена так решительно, что одно Виктор Демьянович понял точно: она ему верила и готова была оказать любую посильную помощь. Через десять минут они выскочили из дома и сели в старенький «опель», уже лет семь исправно служивший Свете верой и правдой. — Может наконец объяснишь, куда мы едем? — спросил МВД, когда они тронулись. — Теперь, наверное, ты сочтешь меня безумной идиоткой, — усмехнулась женщина, — но мы едем к одной старухе-ведьме… Миронов издал сдавленный смешок недоверия, но далее последовала тишина. — Ты сейчас серьезно? — глупо улыбаясь, произнес он. — Да, — решительно отозвалась Света. — То есть мы едем к одной из этих мошенниц, которые заговаривают фотографии на хранение овощей, наводят порчи и все в таком духе? — И это мне говорит человек, который пять минут назад утверждал, что у него бывают видения. — Я не требую, чтобы мне верили, но это… просто смешно. Света резко остановила автомобиль на красный сигнал светофора. — Миронов, слушай сюда! — Когда она называла Виктора Демьяновича по фамилии, это означало одно из двух: либо она злится, либо настроена крайне решительно. — Я верю тебе на все проценты, какие только существуют, и прошу поверить мне. Я устала просыпаться по ночам от твоих стонов. У меня кровь стынет в жилах, когда ты себе бормочешь что-то под нос или начинаешь ходить по комнате, не соображая, где ты и что с тобой происходит. У меня не было нормального мужика больше десяти лет. А эта бабуля, к которой мы направляемся, полгода назад сняла с меня порчу и сказала, что моего суженого в дом приведет мой сын и что он будет для всех сумасшедшим, ищущим то, о чем все забыли. Как думаешь, о ком она говорила? — И Света уставилась на МВД глазами полными слез. — Что она еще говорила? — тихо бросил Виктор Демьянович, смотря прямо в глаза своей спутнице. — Что я приду к нему во сне… Ты видел меня во сне, Витя?