– Что значит «зачем»? Я хочу тебя поцеловать. Эрика подошла к кровати и села на краешек подле него. Он обнял ее одной рукой. – Нам надо установить определенные границы, – произнесла она. Он вскинул брови. – Ночью я что-то не заметил между нами каких-либо границ. – Я не шучу. Ведь я твой начальник. Будет проще, если мы не станем говорить об этом на работе. – Проклятье. А я так хотел встать посреди отдела и всем объявить, что ты чертовски великолепна в постели… – Питерсон. – И ведь ты чертовски великолепна в постели, – повторил он, подмигнув ей. Она смотрела на него. – Разумеется, я не стану ничего говорить… – Вот и хорошо. – Не хочешь еще раз? – Не знаю. Давай так: мы провели вместе прекрасную ночь. Провели и забыли, хорошо? – Забыли? Эрика встала, высматривая на полу свои носки. – А что ты хочешь? Завести со мной роман? – Нет. – Вот и чудесно. Мне романы совершенно ни к чему. – Ты это ясно дала понять. – Он сел в постели. – Отлично. Это был разовый случай, мы получили удовольствие, и все вернулось на круги своя… – Ладно. Хорошо. Увидимся на работе. – Он слез с кровати и прошел мимо нее в ванную, захлопнув за собой дверь. Эрика последовала за ним из спальни и в нерешительности остановилась перед ванной, собираясь постучать. Потом, передумав, отправилась в гостиную, взяла там блузку и бюстгальтер. Она аккуратно сложила футболку, что дал ей Питерсон, положила ее на спинку дивана и покинула его жилище. Глава 61 По дороге из Сиднэма Эрика заехала в «Макдоналдс», заказала сэндвич с яйцом и колбасой и стакан кофе. Когда хотела расплатиться, увидела, что у нее с собой нет ни телефона, ни бумажника. Пришлось лезть в бардачок за мелочью, которую она держала для оплаты парковки. Брезжил холодный синий рассвет. В начале восьмого Эрика свернула на Манор-Маунт и, заметив у своего дома два полицейских автомобиля, почувствовала, как у нее участился пульс. Она припарковалась на гравии рядом с ними и бегом кинулась в подъезд. Сердце все сильнее билось в груди, когда она увидела, что дверь в ее квартиру открыта и вход охраняет патрульный. Из квартиры появился высокий эксперт-криминалист в синем комбинезоне. Он нес длинный прозрачный пакет с металлической трубкой от пылесоса, на которой запеклась кровь, измазавшая изнутри и сам полиэтилен. В другой руке он держал одно из ее гостевых полотенец, тоже в пятнах крови. – Простите, вы кто? – спросил патрульный, рукой перегораживая ей проход в квартиру. Эрика увидела, что он очень молод, с худощавым лицом и сильным раздражением на коже от бритвы. – Я здесь живу. Где моя сестра и ее дети? – Сама не своя от беспокойства, она попыталась протиснуться мимо него. – Это место преступления, – сказал он, по-прежнему не давая ей пройти. – Я – сотрудник полиции, только сейчас при себе у меня нет удостоверения. Откуда здесь кровь? Где моя сестра и ее дети? – Охваченная безумной паникой, она напрочь утратила самообладание. Сердце бешено колотилось, глаза щипало от слез. Поразительно, как быстро она примерила на себя роль жертвы. А потом из ее квартиры вышел полицейский, которого она меньше всего хотела бы видеть. Суперинтендант Спаркс откинул капюшон синего комбинезона и обнажил голову с зачесанными назад сальными волосами, открывавшими его высокий лоб. Он обратил к ней свое изрытое оспинами лицо. – Эрика? – Спаркс, что происходит? Это – моя квартира. Где моя сестра и трое детей? – со слезами в голосе спросила она, позабыв про их прежние разногласия. Сейчас ей хотелось одного – узнать правду. – Сестра и ее дети живы-здоровы, – ответил он. – Они у соседей наверху. Полчаса назад нам удалось найти переводчика. Они перепуганы, но не пострадали. – Слава богу, – выдохнула Эрика, смахивая слезы. – Что случилось? Спаркс отвел ее в сторону. – В половине четвертого утра с вашего домашнего телефона поступил экстренный вызов… Диспетчер сначала не понял, что говорят, но, к счастью, один из его коллег знал словацкий. Спаркс затем сообщил, что злоумышленник пробрался в дом через стеклянную дверь, ведущую во внутренний дворик, но Ленка отбилась от него металлической трубкой от пылесоса. – Вместе с детьми она заперлась в ванной и набрала номер службы спасения «112», с которого, к счастью, вызов передается в экстренные службы «999». Тот, кто залез к вам, истекал кровью. Он попытался проникнуть в ванную – дверь сильно измазана его кровью. Но потом почему-то убежал. Мы прибыли в начале пятого, здесь уже никого не было. Эрика сползла по стене на пол. – Что-нибудь взяли? – спросила она. – Нет, насколько мы можем судить. – Спаркс, в квартире остались мой мобильник, удостоверение, сумка… Ноутбук. – Сидя на корточках, она опустила голову в ладони. Он возвышался над ней, не зная, что сказать. – Порядок вы знаете. Это место преступления… – Спаркс, не спорю, у нас с вами есть определенные разногласия, но прошу вас, давайте забудем о них на пару часов? Я бы обязательно пошла вам навстречу. Можно как-то поскорее вернуть мне мои вещи? – Я же сказал. Это – место преступления. Никто не пострадал. Подождете. – А вы-то вообще как здесь оказались? – полюбопытствовала Эрика. – Такая мелочь вам вроде как не по рангу. – Я приехал, потому что поступило сообщение о незаконном вторжении, предположительно с убийством. Нападение на женщину из Восточной Европы. – Все за громкими делами гоняетесь? Ну-ну. Как был лентяй, так им и остался. – По-моему, вы не совсем корректно ведете себя по отношению к старшему по званию, старший инспектор Фостер, – осклабился Спаркс, отступая от нее на шаг. – Сегодня утром я просто мисс Фостер. Пострадавшая, из налогов которой вы получаете свое жалованье. Где моя сестра? * * * Эрика прежде ни разу не встречала свою соседку с верхнего этажа – жизнерадостную неухоженную женщину сорока пяти лет с массой спутанных кудряшек на голове. Ее звали Элисон. – Привет, – поздоровалась она, открыв дверь Спарксу и Эрике. – Ваша сестра и дети в гостиной. Они очень перепугались. – В ее голосе слышался едва уловимый уэльсский акцент. На ней было цветастое платье. Квартира ее – просторнее, чем та, что снимала Эрика, – была уютно обставлена деревянной мебелью в стиле рустики; на стенах висели полки с книгами и семейные фотографии. Элисон провела их в гостиную, где на диване сидела Ленка со спящей Эвой на руках. Она беседовала по-словацки с высоким худым мужчиной в зеленом вельветовом костюме, сидевшим на журнальном столике напротив нее. Каролина с Якубом устроились на разных концах длинного дивана. Между ними разлегся огромный старый ротвейлер. Пес дремал, положив морду Каролине на колени. – Эрика! – воскликнула Ленка, увидев сестру. Эрика кинулась к ней, обняла. – Прости. Прости, что бросила вас – ушла и не вернулась, – извинилась она. – Это ты меня прости. Наговорила тебе бог знает чего. Я не хотела… – Не бери в голову. Главное – мы все целы, значит, все хорошо, и я люблю тебя, – успокоила сестру Эрика. Они снова обнялись. Потом Эрика подошла к детям, спросила, хорошо ли они себя чувствуют. Они кивнули с серьезным видом. Каролина почесывала за ухом большой собаке. Якуб наклонился в сторону, чтобы видеть мультик по телевизору: Эрика заслоняла собой экран. – Кто тот противный тип? Похожий на вампира? – спросила Ленка по-словацки, дернув головой в сторону Спаркса. Тот, в черном костюме, стоял в углу с враждебным выражением на лице. – Как в «Отеле “Трансильвания”», – добавил Якуб. – Что они говорят? – рявкнул Спаркс. Переводчик собрался было перевести, но Эрика положила руку ему на плечо. – Не беспокойтесь. Теперь я сама разберусь… Я просто поинтересовалась, как у них самочувствие. – Она повернулась к Ленке и, перейдя на словацкий, объяснила: – Это тот говнюк, про которого я тебе говорила.