Она прикоснулась ко мне. Не только ко мне, она коснулась моего члена. Эмоции, которые я последние десять лет хоронил в темноте, начали пробиваться на поверхность, разрушая все на своем пути. Я хотел сломать ее, сжать руку вокруг ее тонкого маленького горла и заставить ее умолять меня дышать, пока слезы струились по ее красивому лицу. Все в ней напоминало мне обо всем, что я ненавидел. Мои собственные демоны душили меня. Мое собственное тело предавало меня, потому что в то же самое время я хотел сорвать эти шорты с ее маленького тугого тела и трахать ее, пока она не закричит. А потом она извинилась. Никто в моей жизни никогда не извинялся передо мной. Эти придурки, которые молили о пощаде, пока я держал пистолет у их головы или нож у их горла, не в счет. Прости меня. Это были два слова, но с таким же успехом она могла набросить лассо на мой член. Один взгляд на нее. Один намек на ее сладкий голос, и меня потянуло к ней, затянуло, как плот в водоворот. Она продолжала смотреть на меня своими большими невинными глазами, и все, о чем я мог думать, это о том, как сильно я хотел разрушить ее — так же, как разрушили меня. Но потом я повторил ее извинения. Это был порочный круг, повторяющийся снова и снова. В моей голове был хаос. Я должен был уйти, пока это не свело меня с ума. Я могу сломать ее. Я бы сломал ее. Когда я вернулся, Шпилька все еще была забита. Ничего удивительного. Между клиентами, приходящими в обеденный перерыв, людьми, приходящими после работы, и теми, кто приходит после ужина с женой и детьми, в клубе редко бывало «медленное» время. Мои лучшие девушки были на своих сценах, мой лучший обслуживающий персонал раздавал напитки, а мой лучший бармен их готовил. Мне не нужно было здесь находиться. Обычно в это время я расслаблялся дома с пивом в одной руке и игрой по телевизору — бейсбол, футбол, баскетбол, неважно. Все они приносили мне деньги. Организованные соревнования были инвестициями, а я любил следить за своими инвестициями. По пути к лестнице я заглянул в бар: — Пришли Шайнер Бок (прим. название пива) в мой офис. Барменша подняла бровь, посмотрев на меня. Да, я работаю допоздна. Ну и хрен с ним. — Что? У нас уже закончилось пиво? Она ухмыльнулась: — Нет. — Хорошо, — я начал уходить, потом оглянулся через плечо. — Тогда пусть будет два. На верху лестницы был чердак, с которого открывался вид на главный этаж. Иногда я стоял здесь, опираясь локтями на стальные перила, и наблюдал за всем происходящим внизу. Как король, наблюдающий за своим королевством. Или бог, наблюдающий за своими владениями. Сегодня у меня не было желания наблюдать. Сегодня мне нужно было побыть одному. Все мои клиенты, делающие ставки, завели счета в Интернете на нашей платформе в Европе. Все они использовали псевдонимы, и доступ к их счетам можно было получить круглосуточно из любого места: с телефонов, планшетов, компьютеров. Лео взломал систему Vegas и получил линии, а я управлял всем с главной приборной панели. К счастью для меня, это сделало азартные игры круглосуточным бизнесом. Обычно я оставлял это дерьмо в покое на ночь и проверял сбои каждое утро. Сейчас же я выдвигал свое кресло за столом и запускал Mac, готовясь к долгой ночи за цифрами. Не самый лучший способ провести вторник, но это, блядь, было лучше альтернативы. Пульс клубной музыки бился в стены моего офиса. Тумп. Тумп. Тумп. Не было ни одной песни, которую бы я не узнал. Это была T.I. «Private Show». Дверь открылась, и вошел Лео с бутылкой пива в каждой руке. Я откинулся на спинку своего кожаного кресла. Он ухмыльнулся: — Что? Ты ждал кого-то другого? — Он закрыл дверь ногой, затем подошел и поставил пиво на мой стол. — Кого-то с большими сиськами, ростом метр шестьдесят и блондинку? — Почему ты все еще здесь? — Почему ты здесь? Я взял пиво и позволил пенистой жидкости охладить горло. — Потому что мое имя стоит в документах, — я сделал еще один глоток, затем поставил бутылку обратно на стол. — А это значит, что мне не нужно ничье гребаное разрешение, чтобы приходить и уходить, когда мне заблагорассудится. Он поднял обе руки вверх в знак капитуляции, и плюхнулся своей большой задницей на мой стол: — Я видел, как Шарла поднималась наверх с двумя бутылками пива, и подумал, что ты решил трахнуть одну из этих сучек. Он знал, как я отношусь к смешению бизнеса и удовольствия. Я никогда не трахал и не буду трахать ни одну из своих девушек. Если я и занимался сексом, то это были отношения на одну ночь, да и то редко. — Тот факт, что ты называешь их сучками, многое говорит о том, почему ты одинок. — Я одинок, потому что, хотя мое сердце удовлетворяется блюдом, мой член предпочитает шведский стол, — он подчеркнул свои слова, поправляя член в штанах. Я набрал свой пароль, не обращая на него внимания. Он взял мое второе пиво — то, которое я еще не пил — и сделал большой глоток. — Знаешь, если ты сомневаешься, в какой команде играть, я бы дал тебе пососать мой член, — он снова поднес бутылку к губам и усмехнулся. — Я предоставляю равные возможности. — О чем ты вообще, блядь, говоришь? Какого хрена ты думаешь, что я хочу иметь что-то общее с твоим членом? Я трахал много девушек. Не так много, как Лео, но достаточно, чтобы знать, что у меня нет вопросов к моей команде. Он сглотнул и поставил бутылку: — Я просто говорю. Мы были друзьями чертовски долгое время, и я никогда не видел, чтобы ты бежал от чего-то так, как бежишь от нее. Я перевел свой Mac в спящий режим. Я никак не мог закончить работу сегодня вечером: — Я не бегу от нее. У меня было чертово дело. Лео встал и обошел мой стол, остановившись прямо возле моего кресла. — О, да? Например? — Мне нужно, чтобы ты проверил один сайт для меня, — я открыл ящик и достал блокнот и ручку. — Он называется «Багровый грех», — сказал я, написав название на листе, затем вырвал его из блокнота и передал ему. — Кто его хозяин? Локация? И тому подобное. — Я могу это сделать, — он пристально посмотрел на меня, молча называя меня дерьмом. Я отодвинул своё кресло от стола и встал: — Хорошо. Чем скорее, тем лучше. Лео хмыкнул, когда я прошел мимо него к двери. — Я, блядь, не убегаю, — сказал я и выключил свет, чтобы он знал, что пора убираться к чертовой матери. Остаток ночи я провел, лежа на диване в своем кабинете, глядя в темноту и прокручивая в голове весь день. Ее запах въелся в мою одежду. Я почти все еще чувствовал ее кожу под своими пальцами, силу, которая проникала в меня, когда я ощущал биение ее сердца в горле. Мои руки сжимались и разжимались, словно я все еще сжимал ее в объятиях. Я никогда раньше не чувствовал такой темноты. Это было похоже на сирену, которая звала меня, соблазняла, умоляла посмотреть, как далеко я зайду. Минет был только началом. Нет большего искушения, чем месть, и каждая секунда, проведенная с этой девушкой, заставляла меня чувствовать себя Адамом, смотрящим на это чертово яблоко. Принцесса не пугала меня. Я пугал себя тем, что хотел сделать с ней. ГЛАВА 16 Мама говорила мне, что поврежденные люди опасны, потому что для них ад — это дом. Чендлер был опасен. Это было очевидно. Меня беспокоило то, что он был прав, даже если его доводы были ошибочными. Меня тянуло к темноте в нем. Что, черт возьми, со мной было не так? Я съела половину пасты, прежде чем мне пришлось отказаться от этого. Даже голод не сделал эту еду вкусной. Я прибралась на кухне, вымыла посуду, а потом попыталась посмотреть телевизор. Дикие мысли продолжали звенеть в моей голове, как последствия взрыва. Чендлер не просто сделал ад своим домом. Он сделал его своим королевством, в котором мне не было места, потому что у меня было свое собственное. У меня была своя кровать, свой дворец, где мои брат и отец, вероятно, уже сильно волновались. Мне нужно было выбраться отсюда, не только ради себя, но и ради них. Желание сбежать схватило меня за грудь и начало душить. В его комнате не было ничего, что могло бы помочь. Дверь на пожарную лестницу имела металлическую пластину над защелкой, что делало невозможным трюк с ножом, который я проделала с дверью его спальни. Не было никакого способа узнать код лифта. Лифт. Вот дерьмо. Вот и все.