Дверь открылась. И к нам заглянуло дуло пистолета. Мы всё ещё молчали. Через секунду испуганная Эрика издала слабый стон или приглушённый визг от страха. Я тоже произнесла непонятный никому звук. Всё прекратилось, когда человек вошёл в класс. Фил, стоявший теперь прямо передо мной, громко выругался, а Эрика вышла из-за спины Рэя. Моё сердцебиение понемногу начинало замедляться и приходить в свой обычный ритм. Я выпустила ладонь Фила из руки и спокойно выдохнула. — Что здесь происходит? — спросил Тони Райт. Моё лицо озарилось улыбкой, и я готова была броситься ему на шею только потому, что это был просто он, а не убийца. — Как же хорошо, — не в силах что-либо ответить, сказала я. — Чувак, — громко выдохнул Кевин. — Ты, ты просто… — Иди в жопу, — закончил за него Фил. — Да ты здесь устроил просто… Тони пришлось выслушать небольшой поток слов, совершенно разных: радость и негодование, злость и счастье. И всё же, он ответил только одно: — Опять хулиганство? Я должен донести об этом. Какой уже раз ему приходится стать доносчиком нашего хулиганства? — А может, не стоит? — предложил Кевин. — А мы тебе за это подарим упаковку стикеров. — Спасибо, — улыбнулся он. — Но я не нуждаюсь в этом. — А зря, действительно важная вещь. На работе всегда пригодится. Мы принялись уговаривать его, что заняло две минуты, пока не вернулась Грейс. Я поняла, что она уходила затем, что от обиды у неё навернулись на глазах слёзы. Её лицо приобрело красный оттенок, какой обычно бывает, когда долго плачешь. В темноте, что стояла в классе, было не так уж и чётко видно, что её задел наш розыгрыш, который мы сделали без неё, но я чётко разглядела это, и более того, увидела то, что происходило у неё внутри. И всё же, я промолчала, как и другие. — Ладно, — сказал Тони. — Мистер Кларк ничего не узнает. — А Усач? — спросила Эрика. — Никто, кроме меня. — Ты знаешь, что тебя может ожидать выговор? — спросила я. Кончики его губ слегка вздёрнулись. И на мгновение мне показалось, что он был слишком юным, чтобы работать в полиции. — Я охраняю школу, пока охранник на больничном. Фактически, я слежу только за тем, чтобы на территорию школы не прошёл маньяк. Мне ничего не говорили про подростков со стикерами. Я улыбнулась, задаваясь вопросом, либо он такой добрый, либо просто глупый. — Тогда мы быстро закончим, — улыбнулся Кевин. Эрика и Рэй тоже продолжили заполнять свою доску стикерами, даже не обмолвившись ни словом о том, что произошло до прихода Тони. — Может, присоединишься? — предложила я. — Серьёзно? — он посмотрел на меня поверхностным взглядом. — Я взрослый человек, мне некогда страдать этой ерундой. Я опустила глаза на пол, и невольно продолжила наклеивать уже жёлтые бумажки на компьютер. — А сколько тебе? — спросил Кевин. — Двадцать один. — И уже работаешь в участке? — Прохожу практику. — И как? Вопрос Кевина был однозначным. Какой бы не была правда, он узнает только то, что Райту здесь нравится. И дело не в том, куда он попал, а в том, кто его начальник, — мой отец, а я — его дочь, стою в двух шагах от него. — Папа у Белл слишком строгий? — улыбаясь, спросил Фил. — Он… — Тони недолго помолчал. — знает своё дело. — Так он строгий? — Может, в некоторых отношениях, да. — Если я закрою уши, то сможешь говорить о моём отце более свободно? — спросила я. — Я и так говорю правду. — Но многое умалчиваешь. — Нет, я говорю так, как есть. Но я всё равно видела, как он теряется в своих ответах. И другие видели, поэтому больше не спрашивали о его работе. Всего, пока он был с нами прошло десять минут. Потом мы закончили своё дело и начали собираться домой. — Я провожу вас до выхода, — он встал с парты, на которой до этого сидел и начал ждать, когда мы наденем верхнюю одежду. Мы собрались быстро. После этого вышли из класса. И все семь человек, устремились на шкафчики, что стояли недалеко от нас. Шесть металлических дверей умещали на себе, будь он трижды проклят, чёрный знак. Буква А смотрела на нас с насмешкой. И ещё было неизвестно, кто кого пытался разыграть. — Это что? — Эрика указала пальцем на шкафчики. — Знак? — Когда я отходила, его здесь не было, — писклявым голосом сказала Грейс. — Нас пометили? — удивился Фил. Мальчики пытались создать иллюзию, что им не страшно, что у них не трясутся руки, не подкашиваются колени, ноги не становятся ватными, и на глазах не выворачиваются слёзы, но у них не получалось скрывать всё это. Покажите мне хотя бы одного человека, который научился скрывать страх. Я лично не видела таких. — Все за меня, — скомандовал Тони. — Белл, возьми мой второй пистолет. А я пока вызову подкрепление. И он умело достал рацию из кармана и быстро проговорил моему отцу, что в школе был найден очередной знак убийцы. — Я не умею стрелять, — ответила я поспешно и даже немного паникуя. — Ты же дочь шерифа. — И что? — повысился мой голос. — Это не значит, что я умею делать это. — Я умею стрелять, — сказал Кевин. — В заднем кармане, — кивнул Тони в сторону пистолета. Кевин с лёгкостью перезарядил его дрожащими руками. Тони умело и стойко держал пистолет на уровне головы, стараясь прикрыть нас всех, Кевин, никогда не делавший ничего подобного, повторял за ним. Я видела его страх, но я видела, как он держался. Тони вызвал подкрепление, мы быстро спустились на школьный двор. Я держалась рядом с Филом, было логичнее держаться за Тони, у которого была подготовка в полицейской академии и пистолет, но я боялась помешать ему, не знаю даже, как я могла сделать это, но я почему-то стояла рядом с Филом, наверное, потому что от него в этот момент чувствовала больше поддержки. Мы побежали по школьному коридору, озираясь по сторонам. Мне всё казалось, что маньяк бежит за нами. Когда мы подбегали к лестнице или заворачивали за угол, мне мерещилось, что преступник выбегает нам на встречу. Я никогда не забуду этот страх, когда от него подкашивались ноги и мутнело в глазах. Когда мы выбежали из школы, на школьном дворе уже стояли две полицейские машины. Дорога до школы не занимает много времени, особенно, если в качестве жертвы оказывается дочка шерифа. Так закончился наш последний розыгрыш. А наутро все знали, что это мы наклеивали стикеры на доску, Дойлем не ругал нас, потому что никто так и не пришёл в школу. Нас пугала мысль, что впереди нас ждёт что-то, от чего, возможно, жизнь изменится навсегда. Нас было семь, всего семь человек, что были в школе, и кто-то скоро будет мёртв. И каждый из людей, оказавшихся рядом со мной, был мне по-особому дорог. ГЛАВА 13 После этого всё изменилось. О нас говорил весь город в тот момент, когда нас в нём даже не было. Эрика уехала в Северную Каролину к своей тёте, Рэй прятался в Нью-Йорке у родственников, родители Кевина заставили его уехать к бабушке, Грейс и её дядя ненадолго сняли дом в центре Сиэтла. Меня отправили к бабушке в тихую глушь штата Огайо, несмотря на то что Брэдли был не против того, чтобы я пожила с ним, даже в то время, когда он сдавал экзамены в университете. В городе остался лишь Фил и Тони. Тони не мог скрыться, он исполнял долг, а Филу просто некуда было оправиться. Его отец, узнавший, что возможно, его сына скоро может не стать, не обратил на это особого внимания, наверное, из-за того, что снова ушёл в запой. Иногда мне казалось, что он уже забыл, что у него есть сын. Фил написал нам на второй день, что самостоятельно выехал из города, снял номер в дешёвом хостеле и познакомился с ребятами, живущими с ним в одной комнате. Казалось, убийца не найдёт нас никогда, ведь мы идеально спрятались. Но мы ещё не знали, что ему не нужно был искать нас. Моя бабушка живёт в небольшой деревушке, там всегда солнечно и жарко, с утра и до ночи на улице бегают дети, они катаются на велосипедах, играют в мяч, догонялки и прочие игры, которые когда-то были интересны и мне. По вечерам возле старого магазина собирается несколько женщин, они обсуждают свою нелёгкую жизнь, ленивых мужей, глупых соседей и все сплетни скромного селенья. Если кому-то нужно срочно пожаловаться, то они идут к магазину, там их всегда выслушают, утешат и расскажут свои истории. Я бываю здесь редко, начиная с двенадцати лет, мои приезды сюда сократились до двух раз в месяц. Приезды Брэда и того меньше. Но здесь нас всегда ждали, особенно в те времена, когда на одного из нас завелась охота. Я провела там три дня, умирая от скуки. Целыми днями я жила в глуши, без друзей, без какого-либо общения со сверстниками, отец не проплатил мне гигабайты интернета, и поэтому единственным моим развлечением было залипание перед телевизором, чтение книг, которые вскоре мне самой надоели, разговоры с бабушкой, которые завершались тем, что она осуждала меня и мой образ жизни. Мне звонила Эрика, рассказывала, как она ходит по магазинам в большом городе, звонил и Фил, рассказывал, что он со своими новыми друзьями целый день зависал в баре. Больше мне никто не звонил, но мне и не хотелось, я бы не выдержала ещё одной истории о том, как кто-то классно проводит время, в то время как я сижу целыми днями на одном и том же диване. И самым ужасным было то, что я не имела ни малейшего понятия, когда это закончится. Моим развлечением стал день, когда к нам приехал Брэдли, я просила его об этом, чтобы он хотя бы на пару минут скрасил моё тихое времяпровождение. Он тоже не вынес долгой скуки в забытой и никем не тронутой глуши. Вечером он уже сел в машину и больше не появился. На четвёртый день за мной приехала мама. Когда она остановилась возле нашего дома, я знала, что она появилась здесь, чтобы забрать меня, но я совсем не обрадовалась этому. В городе мне нельзя было появляться, если там до сих пор остаётся убийца, а если мама здесь, то может ли это означать, что кто-то уже мёртв? — Здравствуй, Вуд, — вышла моя бабушка ей навстречу. Она, пожалуй, одна из самых добрых женщин, что я когда-либо встречала в мире. В детстве, она была моим кумиром. Я любила подолгу сидеть с ней, слушая её сказки, у неё их было целое море, и каждый раз я удивлялась тому, как можно столько всего держать в своей голове, но она никогда не выучивала их наизусть, никогда не читала, не слушала, а просто придумывала, брала сюжеты из головы, приукрашала, вставляла паузы где нужно, и рассказывала это всё нам с Брэдли с такой интонацией, что хотелось слушать всю ночь. Но всё не вечно, мы повзрослели, а у бабушки отказали почки. Теперь она подолгу спит, плохо видит, говорит медленно и певуче, и только иногда доходит до магазина, чтобы побеседовать с сожителями одной улицы. Мы сели за стол и закатили долгую беседу о том, как быстро проходит жизнь. Я по своему обыкновению молчала и перебирала в голове возможных жертв. Я думала, что это Тони. Эрика звонила мне этим днём, говорила, что у неё всё отлично. Безмятежный голос Фила я слышала вчера, он рассказал мне, как Кевин среди ночи убежал из дома своей бабушки, чтобы встретиться с новыми знакомыми. Я знала, что у Рэя и Грейс всё хорошо. А вот о Тони не знала ничего. И хоть отец и уверял меня буквально прошлым днём, что его сотрудник жив и невредим, я понимала, что жизнь в городе, где обитает убийца, непредсказуема. Он может быть жив сейчас, но не через пять минут.