— Когда сократится до пяти, мы уходим, — сообщает она мне. — Д-д-да. О-о-о— — Пять минут, — повторяет она, у нее не хватает терпения ждать, пока я приведу себя в порядок. — Ты справишься за рулем? — спрашивает она. Мысль о необходимости сосредоточиться на чем-то другом, кроме нее, пока она борется со своей болью, наполняет меня ужасом. — Позвони Алексу. Он может вести машину. Он все равно разозлится, если пропустит это. Я колеблюсь мгновение, прежде чем она берет дело в свои руки, хватает свой телефон с кофейного столика и прикладывает его к уху. — Калли, я могу— Ее свирепый взгляд обрывает мои слова. Моя девочка сурова, когда ей больно. Он не отвечает так долго, что я начинаю думать, что он не собирается брать трубку, затем низкий рокот его голоса наполняет воздух. — Время пришло, — просто говорит Калли. Он что-то говорит, и в моей голове я представляю, как его глаза распахиваются, когда он вскакивает с кровати. — Не мог бы ты отвезти нас к— да. Хорошо. Конечно. — Он будет через две минуты, — самодовольно говорит Калли, вешая трубку и убирая телефон в больничную сумку. Я оказываюсь позади нее, когда она встает в полный рост. Мои руки легко скользят по ее животу, прижимая ее к себе. Откинув голову мне на плечо, она поворачивает лицо, чтобы поцеловать меня в шею. — Николас, я— блядь, — шипит она, ее живот сжимается под моими руками, когда начинаются схватки. — Я с тобой, Ангел, — тихо шепчу я ей в макушку, чертовски надеясь, что мое присутствие хоть как-то поможет. — Я люблю тебя, — шепчет она, как только боль проходит, прежде чем повернуться в моих объятиях и наклониться для поцелуя. Запуская пальцы в ее волосы, я прижимаю ее к себе так сильно, как только могу, когда между нами наш ребенок, и проникаю языком в ее рот. До меня доносится звук открывающейся входной двери, затем громкие шаги, когда входит Алекс. За последние несколько месяцев он стал лучше относиться к тому, чтобы приходить без предупреждения. Вероятно, помогло огромное количество раз, когда он заставал нас за чем-то в этот момент. Можно с уверенностью сказать, что моя девочка была возбуждена во время второго триместра беременности из-за бушующих гормонов, и я, безусловно, пользовался преимуществами этой ситуации так часто, как только мог. — Что ты делаешь? — рявкает он в ту секунду, когда обнаруживает, что мы потерялись в поцелуе. — Я думал, что ребенок вот-вот родится. Я не могу не улыбнуться его панике. Это заставляет меня понять, почему Калли так позабавила моя. — Остынь, братан. Он не собирается просто взять и выскочить в любой момент. — Тебе лучше надеяться, что нет, потому что те глиняные плитки, на которых стоит Калли, не будут мягким приземлением. — Я знаю, что мы много трахались за последние несколько месяцев, — говорит Калли, наплевав на то, что слишком откровенничает с Алексом, чтобы вывести его из себя, — но я хочу, чтобы ты знал, я там такая же тугая, как всегда, верно, Деймон? Мои губы открываются и закрываются в шоке, в то время как Алекс недоверчиво смотрит на мою девушку. — Д-да, тугая, как— — Мне, блядь, не нужно слышать это прямо сейчас. Мы идем или— — Братан, — говорю я, наконец поворачиваясь, чтобы посмотреть на него. — Ты хотя бы смотрел на себя? — Что, я… — Он опускает взгляд, когда Калли оглядывается и заливается смехом. — Чувак, я никуда не пойду, пока ты так выглядишь, схватки или нет— ни хрена себе. Я кладу свою руку на руку Калли, лежащую на ее животе, в полной растерянности, не зная, чем еще я могу помочь. — Черт возьми, малышка Си, ты в порядке? — Нет, придурок. Мне неизбежно придется вытолкнуть гребаного ребенка из своей вагины. Я не в порядке, — огрызается она на Алекса. Когда я поднимаю взгляд, он выглядит как щенок, у которого только что украли его любимую игрушку. — М-мне жаль. Я— — Может, нам просто уйти, а? — Предлагает Калли, ее голос снова приобретает свою обычную мягкость. — Д-да. Позволь мне просто… — Алекс замолкает, стягивая через голову толстовку и разворачивая ее правильным образом. — И шорты, — вздыхает Калли, указывая на тот факт, что у него спереди есть карманы, которые должны быть у него на заднице. — Э… да… — Он скидывает их с бедер и позволяет им упасть. — Да ради всего святого, братан, — ворчу я. — Алекс, — Калли ахает, когда мы оба обнаруживаем, что под этими шортами он голый. — Я не думал, что ты будешь в том положении, чтобы перейти на другую сторону, малышка Си. Ты немного занята, разбираясь с последствиями того члена, который у тебя есть. Хотя мой больше, верно? — Черт возьми. Поехали. Перекидывая больничную сумку Калли через плечо, я беру ее за руку, и мы вместе проходим мимо Алекса, который запутался в шортах и кроссовках и теперь прыгает вокруг с высунутым членом. — В твоих мечтах, придурок, — бросаю я через плечо. К тому времени, как мы добираемся до лифта, он догоняет нас и забирает у меня сумку, чтобы я мог уделить все свое внимание Калли, когда у нее начинается очередная схватка. — Это было хуже, не так ли? — Спрашиваю я, ненавидя боль, которая мелькает в ее чертах, даже если это ненадолго. — Да. Они сильнее. Он более чем готов встретиться с нами. — Ты все еще думаешь, что это он, да? — Бормочет Алекс, следуя за нами в лифт. Несмотря на количество сканирований, которые нам пришлось провести, чтобы уладить мой невроз, мы все еще не знаем, какого он пола. Временами за последние несколько месяцев мы оба были непреклонны в своем желании это выяснить, а на следующий день один из нас менял свое мнение. Так что, в конце концов, мы решили, что это должен быть сюрприз. Гостевая комната была превращена в рай для нейтрального ребенка, где есть все, что ему может понадобиться, и, я уверен, еще кое-что для пущей убедительности. И наша больничная сумка набита милой одеждой цвета слоновой кости с вышитыми на ней кремовыми животными. — Это кажется правильным, — говорит Калли. — Я все еще думаю, что в тебе выросла маленькая Чудо-женщина, не Бэтмен, но тоже не плохо. Но, что знает дядя Алекс? — Ты идиот, — бормочет Калли, прежде чем получить еще одну сильную схватку. — Они собираются дать ей обезболивающее или что-то в этом роде, верно? — Братан, ты забыл все, что читал? — спрашиваю я. Я не раз заставал его за чтением некоторых наших книг о беременности и ребенке, и я точно знаю, что он такой же осведомленный, как и мы. — Позвонить тебе было плохой идеей. Следовало позвонить Нико, — шипит Келли сквозь стиснутые зубы. — К черту это. Ты знаешь, что хочешь, чтобы я был здесь ради этого. Я был вторым человеком, который знал, что этот маленький самородок будет существовать, ты обязана мне этим за секрет, который я сохранил. Слова Алекса превращаются в ничто, когда я говорю с Калли через боль, рассказывая ей, какая она невероятная. 2 КАЛЛИ — Я не могу этого сделать, — кричу я, когда боль охватывает все мое тело. Все вокруг меня погружается во тьму, и я теряю успокаивающее прикосновение, крепкую хватку на моей руке и ободряющие слова акушерки, которая была невероятна, рассказывая нам об этом. Теплая вода, омывающая мою кожу, должна успокаивать, но это не так. Ничего не помогает.