Утром, едва солнце окрасило верхушки деревьев, Паола растолкала его неожиданно тихо: — Собирайся, мне кажется, сейчас самое время. — Как скажешь, — проворчал юноша, спросонья злой на весь мир. Сборы заняли у него полчаса, дожёвывал он свой скромный завтрак уже на ходу, едва успевая за вампиршей. Она всю ночь просидела, почти не шевелясь, уставясь немигающим взглядом на танцующие языки огня. Не выпуская из вида напряжённую спину своей невольной спутницы, юноша поднимался в гору, пытаясь предугадать, какую встречу устроят им в замке. — Это и есть этот, как его там?! — Син’краэталь. — Да. — Не сказал бы, что здесь кто-то живёт и тем более, может нас ждать. — На это и был расчёт. Он и должен был быть необитаем с любой стороны, с какой бы на него ни взглянуть. Это убежище, а не загородный дом. — Хм. Но и такой вариант был бы не плох, согласись, — Хоук улыбнулся, представляя хмурое выражение Паолы, но та неожиданно улыбнулась. — Ты прав! Было бы неплохо. Мне жутко надоели эти развалины. Но это единственное место, претендующее на звание дома. А такими вещами не разбрасываются. Сначала юноша решил, что им придётся карабкаться по скалам, но Паола уверенно вела его в самую, казалось, густо заросшую часть колдовского леса. Ежесекундно цепляясь за сучки и ветки, путаясь в траве, Хоук призывал всё своё терпение, чтобы не дать волю эмоциям. И когда уже казалось, что дальше им не сделать ни шагу, вампирша внезапно остановилась, подняв руку: — Тихо. Теперь нам придется полазать, — отодвинув ветви огромной ели, что, казалось, подпирает небеса, Паола протиснулась в открывшийся лаз. Выдохнув, Хоук снял свой рюкзак, и, толкая его перед собой, последовал за ней. Ход неожиданно сразу повел вверх, ступени, которые он нащупал в полной темноте, казались выточенными водой, а не руками че…, кого бы то ни было. Идти стало проще, но приходилось держаться за стены и напрягать слух, чтобы не отставать от вампирши. — Когда уже закончится эта кишка?! — решил спросить он, стукнувшись коленом еще раз. На что услышал тихий смех: — Мы уже пришли. Сделав еще несколько шагов, Хоук попал в подземную пещеру, своды которой уходили в полную тьму. Но он видел и пол, и очертания сталактитов. Когда он открыл было рот, чтобы спросить об этом, то заметил странную зеленую плесень на полу и стенах пещеры. Больше всего она напоминала краску, разлитую нерадивым подмастерьем художника. Испуская лёгкое свечение, плесень словно колыхалась под дуновением ветра. Но ветра в пещере не было. — Аэдаль, ч-что это за гадость? — Veru tenebris[10]. Но тебе это ни о чём не скажет. Мы называли этот мох соплями. Знаю, звучит по-детски, но это придумал Зигер Транн. А с ним спорить было бесполезно. — А кто он, Зигер Транн? — Очень интересный персонаж, — ухмыльнулась Паола своим воспоминаниям, — но людей не очень жалует. Да и характер тяжёлый, как ни посмотри. Продолжая разговаривать, Паола вела его по вымытым когда-то водой уступам, всё время забирая вверх. Двигаясь таким образом, они достигли еще одного коридора. И тут Паола ощетинилась, мгновением спустя тьму осветило фиолетовое пламя её Когтей. — Опасность! Слишком просто всё получалось, а не должно было бы. Она чувствовала это с того момента, как вошла в подземную пещеру. Инстинкты говорили об опасности, она была где-то рядом, крадущаяся в тенях, преследующая их. Но ничего не случалось, и она решила инстинкты проигнорировать. В темноте коридора тем временем сформировался источник еще большей тьмы, приобретая постепенно человеческую, видимую форму. В ответ, словно передразнивая свет Когтей Паолы, зажглись десятки маленьких красных огоньков. Они колыхались, словно опавшие листья в тёмной осенней воде. Затем, будто сорванные яростным порывом ветра устремились вглубь коридора и вспыхнули, будто маленькие звёзды. Когда перед глазами перестали плясать пьяные светлячки, Хоук понял, что смотрит на самое необыкновенное существо из всех виденных за свою короткую жизнь. Перед ними в воздухе парила юная девушка с копной чёрных, как у Аэдаль, волос. С тем лишь различием, что волосы наемницы лежали на плечах, а не опутывали хозяйку и не поддерживали её в воздухе. Казалось, эти волосы жили своей, одним лишь им ведомой жизнью. Но дева, не касаясь ногами пола пещеры, глядела на юношу огромными васильковыми глазами и шептала его имя: — Хоук! О, Хоук! Приди же ко мне… Этот голос, что раздавался, казалось, прямо в его голове, сводил с ума. В нём слышалось обещание жарких объятий и обладание целым миром, безудержная страсть и безумные мечты, что исполнятся по его велению. Всё, что от него требовалось, опустить оружие и, оставив наёмницу, шагнуть вперёд, к своему бесконечному счастью. Никогда меч не казался ему таким тяжёлым, а рубаха и кожаная куртка — такими тесными. Они сдерживали его, мешали двигаться. Стояли между ним и его величием! Он, словно во сне, стал разжимать пальцы, один за другим и… тут в его голове взорвался фейерверк. Пришёл в себя он на удивление быстро и успел увидеть спину шагнувшей вперёд вампирши. — Я слышала о таких тварях, как ты, Весталка[11]. Ты всего лишь дворняга в стае безумных тварей. Убирайся! — О-о, как грубо! Не находишь?! Твоя ручная макака скоро придёт в себя. Тогда я позабавлюсь с вами обоими, прежде, чем разбросать ваши кишки по этим унылым коридорам. — Ты себя переоцениваешь. — Паола подбоченилась, свысока поглядывая на противницу. В то же время её мозг лихорадочно работал, пытаясь отыскать варианты, как расправиться с мерзким порождением. Что можно было с точностью сказать о тварях с другой стороны, это то, что призвать их легче, чем изгнать обратно. Обычно, даже самый слабый из их армады наносил достаточно урона, прежде чем пасть от руки жрецов Саретиса или достаточного количества стали. Но сейчас Паолу смущали живущие своей собственной жизнью волосы. То, как тварь управлялась с ними, будило неосознанную тревогу. Она сжала кулаки в неосознанном жесте и мгновением позже уже летела по коридору. Совершенно непредсказуемым образом волосы весталки обратились копьями, под разными углами пытаясь пронзить вампиршу. Так что ей, чтобы не оказаться нашпигованной демоническими волосами, пришлось разом взвинтить скорость. Когти с трудом, но смогли отсечь длинную прядь. В ответ раздалось разъярённое шипение. Исчадие усилило натиск, к волосам добавились когти и клыки, поэтому Паола решила отступить. Первое, что пришло на ум, это обрушить на противницу потолок. Будь это на поверхности, она бы испробовала этот вариант. Но обрушить потолок в пещере означало верную и мучительную смерть. Хоук, про которого, кажется, забыли, не попытался лезть в узкий коридор, понимая — выйдет оттуда только один. Он видел в полутьме лишь отсветы когтей и искры, рассыпаемые исчадием. Время от времени клацанье когтей сменялось гневными вскриками наёмницы, её противница дралась практически в мёртвой тишине. После еще одного вскрика раздался сухой удар, и из коридора вылетела Аэдаль, приложившись спиной о стену. Но, тряхнув головой, она тут же подобралась и кинулась вновь обратно. Хоук с искренним интересом прислушивался к их бою. Вот раздался треск молнии, и Хоук снова наблюдал короткий полёт, оканчивающийся у противоположной стены. В этот раз вставала она уже не так бодро, хотя и элегантно: — Проклятая тварь сильней, чем я думала, — сплёвывая кровь, прохрипела вампирша. — Нужно её чем-нибудь отвлечь. — Я слышу тебя! — Крик отразился от стен пещеры, и из коридора выплыло исчадие. Не касаясь ногами пола, оно буквально парило в воздухе, поддерживаемое своими волосами. — Только не убегай, прошу тебя! Так не хочется бегать за едой. От её смеха у Хоука отчётливо клацнули зубы. Если он и встречался с чем-то страшней за эти несколько дней, то, видимо, просто не заметил. Он судорожно вцепился в меч, словно ища у него защиты. — Я чувствую твой страх, малыш, — проворковала весталка. — Он горек на вкус, но приятен глазу. Может, и не убивать тебя сразу? Но Хоук всё равно воздел меч в боевую позицию, будто приглашая нападать. Демонессе это понравилось, мгновение спустя она уже летела к нему, выставив перед собой иссиня-чёрные когти. Одна из волос-плетей выстрелила в Паолу, отбросив её снова к стене. Видя всё это, юноша, тем не менее, не растерялся. Взмахнув пару раз мечом, он обрушил на исчадие целую лавину ударов, под которой растерянная демонесса едва не была погребена. Но вот, столкнувшись с её плотью, меч отскочил, издав лёгкий дребезжащий звон. Отпрыгнув назад, Хоук обежал полукругом замершего в ожидании ужина исчадия, которое буквально пожирало его глазами. Внезапно юноша остановился и, развернувшись, едва ли не в прыжке ударил мечом, словно турнирным копьем. Не ожидавшее от смертного такой прыти, исчадие вынуждено будет отступить. Волосы-змеи не успели поймать отчаянный замах юноши. Лезвие двуручника, использованное необычным способом, вошло прямо в центр груди замершей на полушаге демонессы. Рана для неё была не смертельной, но краткой заминкой воспользовалась Паола. Взметнувшись в воздух под потолок низкой пещеры, она всем своим весом обрушилась на спину исчадия, вбивая в него свои Когти. Конвульсии, охватившие тело медленно опадающей демонессы, были достойны описания в учебнике. Волосы, ведомые последним мыслеимпульсом хозяйки, «выстрелили» в разные стороны, пронзая грудь Хоука и плечо вампирши. Вскрикнув, юноша рухнул навзничь. Тонко зазвенел меч, выпавший из его руки и отлетевший в сторону. Он не видел, как разъяренная вампирша кромсала тело исчадия, разбрызгивая вокруг себя капли слизи, в которую оно постепенно превращалось. Хоуку казалось, что он снова, как в детстве, заболел и его одолевает сухой, саднящий кашель. Только шевелиться больно. Затем, как в бреду, к нему пришёл отец и он понял, что темнота вокруг стала еще гуще. А затем просто потерял сознание. Глава 14 Член Верховного Совета тёмных домов Линдорин Мифоэттин из дома Чёрной волны сидел на лужайке перед родовым древом — гилмортом. Гилморты[12] росли всю жизнь, но в самом Иль’хашшаре их был от силы десяток. Каждому клану принадлежало одно — два древа, способные вместить всех. Со временем клан разрастался, но места продолжало хватать всем. Кроме самых нетерпеливых, или же — независимых, которые перебирались на деревья-сателлиты, гилмораты. Их крона словно бы поддерживала основную массу гилморта, подпирая его своими могучими плечами. Территория на десятки лиг от древа рода принадлежала клану, а у тёмных, насчет пересечения ведомых одним им границ, был пунктик. Глупцы или безумцы, забредавшие на земли кланов, истреблялись с показательной жестокостью, а их тела выставлялись на всеобщее обозрение. После нескольких демонстраций поток желающих резко иссяк, но вместе с тем стали шириться слухи о несметных сокровищах тёмных эльфов. Особенно это подстёгивало кентавров, людей и прочих любителей лёгкой наживы. Поэтому купцу, ехавшему вдоль территории эльфов, следовало следить за своими слугами — глаза невидимых разведчиков пристально следили за всеми передвижениями около границ клана. Стоило только нерадивому слуге сделать шаг в сторону леса, как перед его ногами вонзалась стрела. Когда после Падения, возле границ Иль’хашшара оказались остатки клана Ит’хор, на тайном собрании Совета было достигнуто соглашение о предоставлении вампирам маленького куска ничейной территории. Тёмными двигал холодный расчёт, а не внезапный приступ альтруизма. Они получили в должники могучих воинов, обязанных им по гроб жизни, то есть, не-жизни. И время показало, что они не прогадали, когда две совместные экспедиции — кентавров и галов, оказались вырезанными в одном дневном переходе от Иль’хашшара. Линдорин знал, что Владыка Моргенз доверял Совету тёмных домов. И от этого становилось еще гаже. Хотелось вымыть руки, хоть это и в духе лучших интриганов Тёмных листьев. Сначала протянуть руку помощи, а затем полоснуть ядовитым кинжалом. Однако то, что произошло вчера, не поддавалось логическому объяснению. Прибыл посол от сид’дхов. Вернее будет сказать, появился перед собравшимся Советом вместе со своей свитой. Это было неслыханным нарушением протокола. Но в Иль’хашшаре никто не владел подобным магическим потенциалом, чтобы делать порталы на такие расстояния, да еще и со свитой. Когда прошёл первый шок, посол выступил с длинной речью. Изложенное послом многих из Совета повергло в уныние, а показанное в Оке ветра и вовсе поселило ростки страха. Оказывается, что всё это время сид’дхи не сидели сложа руки, а искали новые пути овладения магией. И мощь, показанная посланником, ужасала. Но тёмные не подали виду, их бледные лица остались бесстрастными. Сид’дх не запугивал, он предлагал союз между существами, никогда ранее не воевавшими друг с другом. От них требовалось только не вмешиваться в грядущие события, а за это им гарантировали неприкосновенность границ, всяческую помощь, будь то военная или магическая. Но одним из условий договора было уничтожение остатков вампирского клана. Это известие вновь неприятно поразило Совет. Никто во всей Зидии не знал о жизни вампиров в Иль’хашшаре. Значит, либо шпионы, либо магия. И в том и в другом эльфы знали толк. А здесь им больно щёлкнули по гордо задранному носу так, что голова закружилась. Это была тонкая демонстрация силы, пока что — только лёгкое давление. Линдорин был уверен, что Совет проголосует против этого союза. Как же он ошибался! Против оказался лишь он и советник от дома Чёрного облака, Литариэль Онитарин. Остальные проявили редкое единство. Даже те, в ком он был уверен, проголосовали за союз. Взбешенный Линдорин убежал из Зала Совета, громко топая, выражая тем самым своё недовольство. И сейчас, сидя у корней родового гилморта, он в бессильной ярости сжимал кулаки. Давно, очень давно он не чувствовал себя так мерзко и таким слабым. Он недоумевал, почему глава Совета домов, Гийеран Синторин, согласился на этот союз, да еще и с такой поспешностью. Что-то или кто-то, диктовал ему свои условия. Когда Линдорин уже собрался выяснить это в приватной беседе, сзади раздались чьи-то легкие шаги. Поднявшись, он нос к носу столкнулся с советником Онитарин. Она уже успела сменить тяжёлые церемониальные одежды на костюм разведчика, состоящий из безрукавки и обтягивающих брюк, заправленных в высокие сапоги из мягкой оленьей кожи. Чёрные блестящие волосы, забранные в причёску, выставляли на обозрение длинную шею. В руках она вертела большое яблоко, которое принялась с аппетитом уплетать: — Советник, — с набитым ртом произнесла она, нарушая все мыслимые правила эльфийского этикета, — я так и знала, что найду вас здесь. — Чем обязан твоему визиту, Литариель? — холодно поинтересовался он, чтобы скрыть свою растерянность. Они расстались несколько лет назад и не перекинулись за всё это время и десятком слов. — Абсолютно ничем, — в тон ему ответила эльфийка, отбрасывая надкушенное яблоко. — Просто хотела узнать о твоих планах на ближайшие пару дней. Мифоэттин был сбит с толку второй раз с начала разговора, а это не сулило ничего хорошего. Для него. К тому же, подобное не понравилось бы никому с самомнением ничуть не ниже родного гилморта: — Говори яснее, тас[13] Онитарин, — едва не прорычал он. На что эльфийка лишь улыбнулась и игриво намотала прядь волос на палец. — Всё такой же нетерпеливый, Линдо. Ничуть не изменился за эти годы. — Ты за этим пришла?! Поговорить о добрых старых деньках? Если да, то я пас. У меня слишком много дел. Прошу меня извинить, — произнес он, разворачиваясь, чтобы уйти. — Подожди, Линдорин, — она осторожно придержала его за рукав, — мне кажется, что на сегодняшнем собрании только у нас работала голова. — Ты о голосовании? — И о нём тоже. Честно говоря, я не верю сид’дхам, как бы широко они не улыбались. А начинать дружбу с предательства старого друга слишком даже для нас. — Но остальные-то — «за»! — прорычал Мифоэттин, стукнув кулаком по стволу. — Да потому что все напуганы! — едва не сорвалась на крик Литариэль. — Ты что, не был на Совете?! Не слышал, что они вытворяют в людской империи? А их появление? Их магия, о которой никто раньше не слышал?! — Мне нет дела до людей, — высокомерно заявил советник. — А зря, — горько усмехнулась эльфийка. — В союзе с Айринской империей мы могли бы сопротивляться сид’дхам. А так… Я более чем уверена, что светлые братья в Тэске получили такое же «щедрое» предложение. Только ленточки другого цвета. Сид’дхи прикрыли себе тылы и спокойно сметут сначала людей, а потом… Потом и нас. — А мирный договор? — Я тебя умоляю, Линдо, — перебила советника черноволосая эльфийка, — не будь ребёнком. Он им нужен только до тех пор, пока люди еще не втоптаны в землю армией исчадий, которую эти глупцы выманили из Бездны и думают, что управляют ситуацией. — Но почему Гийеран поддержал этот союз? Я мучаюсь этим вопросом с самого утра. — Не знаю, Линдорин, — вздохнула Литариэль, качая головой. — Сейчас я хотела поговорить с тобой о вампирах. — А что вампиры?! — После того, как ты ушел, на Совете долго думали, что же делать. Но этот сид’дх снова шаркнул ножкой и выразил готовность взвалить эту проблему на себя. — Ого! — воскликнул советник. — Какое благородство! — Да уж. В ближайшие пару дней сюда прибудет экспедиционный отряд сид’дхов. От нас требуется только молчаливое согласие и полное невмешательство. — Очень странно. — Не страннее, чем я хочу тебе предложить, советник. Не знаю, как тебе, Линдо, а мне не по себе от мысли, что мы предадим тех, кого приютили. Кому дали клятву. — Другими словами, ты предлагаешь предупредить их.