Глава 19 Когда я вернулся в реальный мир, герцог Аарон Искадо лежал на земле с закрытыми глазами. Выглядел он по-прежнему плохо, был бледным как лесная поганка, но при этом больше не собирался возвращаться во Тьму и весьма бодро дышал, пока стремительно теряющий заряд амулет приводил в порядок его изуродованное тело. На то, чтобы закрыть рану полностью, артефакта, конечно, не хватило, поэтому в сознание маг до сих пор не пришел. Да и его раны закрылись не полностью. Но опасности для жизни уже не было. К тому же служитель Абоса до того рьяно молился над его телом, что жабоподобный бог наверняка услышал, а затем приложил к чудесному исцелению свою пухлую руку. Так что скупо раздаваемая им удача все же подправила линию судьбы милорда, позволив ему задержаться в мире живых. – Рэйш, ты вообще понимаешь, что сейчас сделал? – тихо спросил Эрроуз, когда я осмотрел лорда Искадо и хлопнул по плечу шмыгнувшего носом мальчишку. Я промолчал. Потом, Грэг… все вопросы потом. Мне сейчас не до тебя, если честно. – Рэйш! «Арт, они закончили ритуал, – снова ожил в моей голове голос Мэла, а не получивший ответа коллега, с немалым трудом приняв сидячее положение, воззрился на меня со смесью раздражения и злости. – Воронка на пике, а нижний слой аж сияет от выброса энергии. Вовремя вы оттуда убрались». Я оскалился и, во второй раз проигнорировав темного, бегом кинулся к дому: э нет, дорогой мой враг, ничего еще не закончилось. Сегодня ты, правда, многих убил, но такому, как я, даже воронка не страшна. И защиту мы вдвоем с Мэлом наверняка проломим. Для этого всего-то и надо, что… – Мастер Рэйш! Сзади! – отвлек меня от кровожадных мыслей истошный мальчишечий крик. Я на полном ходу рухнул лицом вниз, одновременно отмахиваясь прыгнувшей в ладонь секирой. Услышал звонкое «дзанг!», ощутил, как рухнуло на древко что-то тяжелое, и в один миг провалился на темную сторону. Уже там бодро откатился в сторону, прямо на ходу создал прямую тропу, юркнул в нее, выкатился на другой стороне лужайки. И, выхватив из Тьмы вторую секиру, подскочил на ноги, одновременно разворачиваясь к тому, кто посмел напасть на меня с темной стороны, да еще так, что едва не достал в реальном мире. Тьфу ты! Отец Иол, демона вам в душу, вы просто ДОЛЖНЫ БЫЛИ предупредить нас о том, что ваш купол способен НАСТОЛЬКО истончать границу между мирами! Сказать, что увиденное сильно меня удивило, не могу. Рано или поздно мы бы все равно встретились. Лицом к лицу, как сейчас. Или он напал бы исподтишка, как делал один мой знакомый служитель… хотя стоило признать, что стоящая напротив тварь внушала уважение. Рослая, в полтора меня ростом, с хорошо развитым торсом, восемью мощными паучьими лапами, зловеще поблескивающими секирами на месте верхней пары рук и с приличными по размеру зачарованными клинками во второй… даже морда у него была такой же бесстрастной. С теми же мутными бельмами на месте глаз и таким же кроваво-красным ртом, в котором наверняка имелись острые зубы. Прямо брат-близнец. Не иначе. Видимо, прав был отец Иол – наш изобретательный враг и впрямь успел не только изучить образец, но и создал полноценную копию. «А он, пожалуй, побольше тебя будет», – хладнокровно заметил я, изучая замершего в десятке шагов Палача. Невидимый Мэл фыркнул. «Ему всего шестьдесят лет от роду. А я больше двух веков людям головы рубил, так что у меня опыта больше». «Логично, – вынужденно согласился я, чувствуя, как холодит кожу Тьма под одеждой. Доспехом она обеспечила меня на этот раз сама, без напоминаний. Более того, Ал тоже счел нужным вмешаться, поэтому на лезвии моих секир появился знакомый серебристый налет. Совсем немного, по краешку, чтобы раньше времени себя не выдать. Но я все равно ухмыльнулся и, демонстративно взвесив оружие на руке, сделал Палачу приглашающий жест. – Ну что, брат, попробуем его уделать?» «А то», – рыкнул по поводку служитель. В следующий миг Палач все-таки прыгнул, а на меня во второй раз за сутки снизошло удивительное спокойствие. Тем более что зрелище несущейся во весь опор твари с огромными секирами вместо рук было мне хорошо знакомо. Но на этот раз я не собирался убегать и тем более атаковать в лоб. Нет. Дождавшись, когда Палач окажется совсем близко, я просто ушел на нижний слой. А когда тварь без раздумий провалилась следом, там ее ждал не только я. Наверное, я еще ни разу не ощущал такого всплеска эмоций по связывавшему нас с Мэлом поводку. Более того, пожалуй, поспешил назвать его человеком – бывших Палачей, как оказалось, не бывает. Но если раньше он убивал бездумно и бесстрастно, то сейчас в его чувствах преобладала жажда крови. В отличие, кстати, от явившегося по мою душу монстра, которого интересовало лишь одно – выполнение приказа хозяина. Собственно, в этом и была его слабость: на прикрытого зеркальным доспехом Мэла Палач внимания не обратил. И не задумался, почему рядом со мной временами так странно переливается воздух. А если и задумался, то ненадолго, не говоря уж о том, что напасть ему наличие непонятного явления не помешало. На этот раз меня никто и ни в чем не обвинял. Мне не вынесли приговор. И даже степень моей угрозы хозяину не соизволили обозначить. Палач напал молча, словно и вовсе не умел говорить. Зато стремительно, как настоящий ураган. И… озадаченно замер, когда я уклонился от бешеной атаки, одновременно ударив в ответ, и на землю с приглушенным стуком упали отрубленные по локоть культяпки. Ал не подвел – лезвия секир вошли в чужую плоть, как горячий нож в масло. Ни малейшего сопротивления, ни мимолетного ощущения, что я рублю покрытую сверхпрочным панцирем тварь, не появилось. Боли этот Палач, как неожиданно выяснилось, не испытывал вообще и, потеряв сразу две конечности, больше растерялся, чем по-настоящему расстроился. А затем ему стало не до размышлений, потому что Мэл не собирался упускать такую возможность. Воспользовавшись невидимостью, он метнулся к озадаченно замершему собрату и одним стремительным движением подрубил ему лапы с левой стороны. А когда не ожидавший такой подлости Палач пошатнулся, брат проворно запрыгнул ему на спину и с воинственным рыком воткнул секиры в то место, где паучье тело переходило в мускулистый мужской торс. И вот тогда Палача проняло. Испустив пронзительный, пробирающий до печенок рев, он запрокинул голову, одновременно умудрившись встать на дыбы в попытке сбросить с себя невидимого соперника. Замолотил по воздуху оставшимися конечностями. Каким-то образом не упал, чудом удержав равновесие на искалеченных лапах. Взревел снова, на этот раз – раздраженно и почти зло. Но в этот момент одна из моих секир легонько чиркнула его по горлу, и на землю со стуком упала срубленная у основания голова. Абсолютно лысая, с мертво глядящими в пустоту бельмами и распахнутым в беззвучном крике ртом, где из последних сил трепетал раздвоенный язык. – И всего-то делов, – пробормотал я, слегка удивившись легкости, с которой мы прибили опасную тварь. – Вот что значит опыт… Мэл, ты как? – Сожги его, – бросил в ответ служитель, спрыгивая с бьющегося в судорогах тела. – Если хоть одна косточка уцелеет, то со временем он обязательно восстановится. Я молча бросил в корчащуюся в агонии тварь сгусток огня. А затем еще один – в укатившуюся вбок голову. Ожидал, что на этом все закончится, и изрядно удивился, обнаружив, что башка прекрасно вспыхнула и мгновенно обуглилась, а вот агонизирующее тело только задымилось. Да и то кое-как. – Это что еще такое? – нахмурился я, разглядев на мохнатом пузе твари какую-то побрякушку. Затем наклонился, кончик секиры подцепил вплавленную прямо в кожу Палача золотую пластинку с непонятными символами, и подтолкнул ногой к Мэлу. – Ты такое раньше видел? Бывший Палач машинально потер нижней правой рукой то место, где его торс переходил в паучье брюхо. – Нет, брат. В мое время ничего подобного не было. Я оттолкнул побрякушку подальше, а затем снова швырнул в тварь сгусток огня. И на этот раз все прошло как надо – обезглавленный монстр моментально вспыхнул и всего через один удар сердца обратился в неопознаваемую кучку праха. А вот артефакт я подобрал – потом жрецам его покажу. Если наш враг столь сведущ в темном искусстве, что нашел способ противостоять моей Тьме, то это определенно стоило обсудить со служителями Фола. Убрав пластинку в карман, я повернулся к дому и поморщился. – Тьфу. Они успели завершить ритуал. Мэл покосился на объятый Тьмой призрачный чердак и пылающий светом, такой же призрачный пол на первом этаже и неохотно кивнул: – Да. Палач появился совсем некстати. – Зато последний приказ своего хозяина он выполнил на «отлично». Полагаю, внутри уже никого нет, так что спешить больше нет смысла. – Думаешь, тот маг отправил его умирать? – Скорее, отвлечь, – вздохнул я, не торопясь развеивать секиры. – И дать остальным возможность закончить с одиннадцатым знаком. По поводку пришла волна разочарования, негодования и досады. «У нас остался еще один дом, так что не все потеряно, – напомнил я, рывком уходя на верхний слой. – Я отправлю Роберта вместе с выжившими в ГУСС. Там есть толковые целители, да и защита какая-никакая присутствует. Присмотри, чтобы по дороге с ними ничего не случилось. А я возвращаюсь на Сенную». Мэл прислал в ответ волну одобрения и молча заверил, что все сделает, так что хотя бы за этих разумных я могу сегодня не волноваться. Когда я проверил дом и вернулся в реальный мир, намереваясь повесить на полуживого Эрроуза миссию по охране милорда герцога и его малолетнего сына, оказалось, что поляна перед особняком уже не пустует и на нее один за другим выходят невесть откуда взявшиеся жрецы. Причем много жрецов, десятка два с половиной, как темных, так и светлых. Но что самое непонятное, вместо того чтобы заниматься убитыми или расспрашивать выживших о том, что случилось, они окружили разбросанные во дворе тела и, не обращая на нас никакого внимания, затянули негромкую молитву. Озадаченно осмотрев образованный ими огромный круг, я повернулся к чудом уцелевшему служителю Абоса. – Что происходит? Измазанный чужой кровью паренек со слабой улыбкой порылся под рясой и выудил наружу невзрачный камешек, который, судя по скромному внешнему виду, являлся очередным храмовым артефактом. – Мои братья хотят вернуть павших, мастер Рэйш. – Чего? – недоверчиво переспросил я, но пацан лишь понимающе улыбнулся. – Это камень душ, мастер Рэйш. Вам известно, что это такое? – Почти всем нам такие выдали перед началом операции, – раздраженно бросил сбоку Эрроуз и распахнул куртку, под которой на обычной веревочке висел точно такой же камешек-артефакт. – Отец Иол постарался. Я посмотрел на камешки через линзы, но демон меня задери… у лежащих на земле магов не было аур! Да и в артефактах не имелось ничего необычного, словно передо мной находились не легендарные камни душ – одна из самых охраняемых тайн жреческого Ордена, а обычная галька! Неудивительно, что я не заметил их сразу! Неудивительно, что и умруны не придали им значения! Ведь если бы они заподозрили, в чем истинная ценность этих непримечательных камней, они бы наизнанку вывернулись… костьми бы легли, но сорвали их все до одного! Это же надо… настоящие камни душ! Да за один такой любой некромант душу демону продаст! Ай да Корн! Ай да сукин сын! Неужто он и впрямь подозревал меня так сильно, что не дал полного расклада? Но это ж каким гадом надо быть, чтобы сказать о камнях всем, кроме меня! И каким больным на всю голову маньяком, чтобы до последнего держать меня на виду, при этом смутно надеясь, что убийства – все-таки не моя работа! Все, решено. Когда вернусь, сам его убью. А когда вытащу его душу из тела, то подробно обо всем расспрошу и только потом… может быть… запихну ее обратно. Жрецы тем временем затянули молитву громче, увереннее, и вот тогда на темной стороне появилось какое-то движение. Эрроуз, успевший где-то потерять визуализатор, этого не заметил, а я как во сне уставился на расцветившие Тьму серебристые точки, которые одновременно, словно по команде, засветились в складках чужой одежды… как раз там, где прятались уникальные артефакты… и, отделившись от них крохотными облачками, зависли над распластанными телами. Сколько здесь было народу? Шестеро жрецов, три боевых пятерки магов, плюс Эрроуз и его люди… человек тридцать в общей сложности наберется. Гм. И правда: вон те пять искорок горят намного ярче других. Прямо как душа у отца Кана. Значит, не соврал пацан – это и впрямь те самые камни. Даже странно, что мне об этом никто не сказал. – Всех, к сожалению, воскресить не удастся, – тихо заметил служитель Абоса, пока я лихорадочно соображал, что к чему. Некоторые освященные храмовые камни, если верить слухам, обладали уникальными свойствами. Кто и как именно их создавал, жрецы не говорили, но они могли вбирать в себя человеческие души. Да, ненадолго. На полсвечи или на свечу, редко больше. Говорят, во время войны с Лотэйном жрецы использовали их, чтобы воскрешать погибших. На поле боя ведь не всегда успеваешь добежать до раненого бойца. А тут и бежать не надо – камень сохранит отлетевшую душу, а потом жрец спокойно вернет ее обратно, если, конечно, боги не будут против. Но неужели отец Иол решился отдать сыскарям такое сокровище?! – Тела, которые повреждены слишком сильно, не смогут принять в себя отлетевшую душу, – вздохнул молодой жрец, заставив меня мысленно осечься. – С оторванной головой даже владыка ночи ничего поделать не сможет. Но у остальных еще есть шанс. Словно подтверждая его слова, несколько искорок, ненадолго зависнув над землей, коротко вспыхнули и растворились во Тьме. Вероятно, умруны успели кого-то порвать слишком сильно. Но остальным, можно сказать, повезло – твари так торопились уничтожить артефакты, что не могли вдосталь поиздеваться над мертвыми. Большинству магов досталось всего по одному удару, поэтому сейчас… Фолова бездна… их души действительно возвращались! И под действием стремительно набирающей силу молитвы начали одна за другой устремляться обратно в тела! Убрав линзы, я взглянул на убитых еще раз и вздрогнул, обнаружив, что одно из тел внезапно пошевелилось. Из круга жрецов тут же вышел служитель Фола и, опустившись перед уби… нет, уже перед тяжело раненным на колени, принялся читать молитву только для него одного. Еще через мгновение стон раздался с другой стороны поляны. Затем еще и еще… после чего из круга начали по очереди выходить жрецы и спешили к другим моим коллегам. Я, правда, сперва не понял, почему к кому-то подходили светлые жрецы, а к кому-то темные. Как не понял, почему под действием обычной молитвы прямо на глазах стали затягиваться жуткие раны. Но потом все же догадался посмотреть на магов и жрецов через две линзы. Увидел, что тот темный, к которому подбежал служитель Фола, носил на лбу такую же метку, что имелась и на моем плече, а у светлого, к которому подошел служитель Рода, на коже горел знакомый круг, и вот тогда с моей души упал такой огромный камень, что просто не передать словами. Отец Иол, честное слово, вы потрясающий человек! Более того, все наше Управление… все сыскари и люди герцога с этой ночи будут вам сильно обязаны! Это ж сколько камней вы выудили из секретного орденского хранилища?! И какой бой выдержали с коллегами, если в итоге руководство Ордена все же дало добро на раскрытие одной из своих многочисленных тайн?! – Вернуть душу с темной стороны способен лишь жрец того бога, которому был посвящен убитый, – сообщил служитель Абоса, когда я выразительно на него посмотрел. – Не всегда, конечно, но сегодня особый случай. Это уж точно! – Насколько я знаю, есть и еще одно ограничение, – нейтральным тоном заметил я. – Да. Убитый должен накануне получить благословение. Но почти все твои коллеги получили его еще вчера, поэтому большинство из них оживут. – А как насчет жрецов?