— Да. Нол. Они продолжали завтракать молча. Наконец Шутов сказал: — Может, он и кормит. Вы не думаете? — Нет. — Уланов тронул салфеткой рот. — Убежден, не кормит. — Почему? Он ведь прыгнул за борт в наручниках. Вы знаете об этом? — Наташа рассказала. Но мистер Шутов, я знаю также и Нола. — Что вы имеете в виду? — То, что, если бы он хоть секунду сомневался, что не выплывет в наручниках, он никогда бы не прыгнул за борт. Никогда. — Да? — Да. Ладно, мистер Шутов. — Положив в чай сахар, Николай стал размешивать его ложкой. Делал он это довольно долго. — Забыл сказать. Вас спрашивал мистер Келли. — Келли? — Да. Он звонил сюда… — Посмотрел на сестру. — Наташа, когда? — Около часа назад. Он очень озабочен вашей раной. Слышите, Майк? — Наташа посмотрела с укором. — Он обещал перезвонить. Скоро. — Ладно. Будем ждать. Не успел он допить чашку, как раздался звонок. — Да? — Уланов поднес трубку к уху. — Точно, я, мистер Келли. Ничего особенного, приехал раньше. Да. Вроде бы восстанавливают в университете. Спасибо. Мистер Шутов тоже вернулся. Даю. Взяв трубку, Шутов сказал: — Джеймс, вы? — Я… — В трубке раздалось тяжелое дыхание. — Майк, ну вы и задали мне жару. Я звонил вам час назад. И не застал. Наташа сказала, вы куда-то ушли? — Да… Пришлось отойти ненадолго. — Как рука? — Что, вы уже знаете про руку? — Майк, о том, что вчера здесь произошло, говорит весь Минтоукук. Вообще я не советовал бы вам так относиться к своему здоровью. — А что? — Раскатываете, когда вам нужно лежать. Биркин сказал, у вас повреждена кость? — Может, повреждена. А может, и нет. — Позвоните Доули. Он очень приличный врач. — Позвоню. Только не нужно поднимать панику. — Не знаю, что нужно. Нужно, чтобы с вами было все в порядке. Вы согласны? — Спасибо, Джеймс. Согласен. — Между прочим, мне только что звонил Макнэлли. И я рассказал ему все. Уж извините. — Все в каком смысле? — Все в том смысле, что вам впервые в истории Минтоукука удалось выйти на Стевенсона. — Ничего себе удалось. Удалось, но я тут же его упустил. — Упустили в наручниках. Как мне рассказал Биркин, Стевенсон прыгнул за борт в наручниках. Так? — Так. — Думаете… — В трубке раздался шорох. — Думаете, он выплыл? Над ответом Шутов подумал несколько секунд. Сказал: — Думаю, нет. Но мне от этого не легче. — Почему? — По простой причине. Я очень хотел бы взять его живым. — Живым? Может быть, Майк. Может быть. Но если хотите знать мое мнение… — Хочу. — Так вот, Майк: для меня Стевенсон в течение года был головной болью. И я бы с большим удовольствием взял его именно мертвым. А не живым. — Джеймс, все же мы с вами полицейские. — Полицейские. Но поверьте, это был бы лучший исход для Минтоукукского национального парка. Самый лучший. — Шутов задержался с ответом, и Келли добавил: — Майк? — Не знаю, Джеймс. Что случилось, то случилось. — Да уж. Ладно, Майк. Выздоравливайте. И заходите в гости, как только почувствуете себя лучше. — Спасибо. — Зайдете? — Обязательно. Передайте огромный привет Китти. — Спасибо. Передам. — И спасибо за звонок. Слышите, Джеймс? — Ладно, Майк. Чего там. Счастливо. После того как они закончили завтракать, Уланов сказал: — Наташа… Я хотел бы поговорить об этом. — О чем об этом? — Об этом. Пока мистер Шутов здесь. — Коля… — Наташа сказала это тихо, глядя в стол. — Не нужно ни о чем говорить. Со мной ничего не будет. И… оставим этот разговор. — Наташа, я не могу оставить этот разговор. Наташа посмотрела на Шутова: — Майк, извините. То, о чем говорит Коля, наше семейное дело. Собрав посуду, перенесла ее к буфету. Посмотрев ей в спину, брат сказал: — Наташа, это никакое не семейное дело. Сейчас, когда я уеду в Анкоридж, оставаться здесь, в Грин-кемпе, тебе нельзя. — Почему? — Она сказала это, не оборачиваясь. — Опасно. — Почему же опасно? — Повернувшись, посмотрела на брата. — Почему? — Нол вернется. — Коля… Он не вернется. — Вернется. Он достанет тебя, даже если мистер Шутов расставит здесь всех своих полицейских.