Некоторое время сестра смотрела на него с тем же изучающим выражением. Наконец он услышал: — У вас пять минут. С вами должны поговорить ваши люди. — Я не буду ни с кем говорить, пока не узнаю о девушке. — Сестра молчала, и он добавил: — Я ее жених. Казалось, губы сестры разжимаются с огромным трудом. — Здесь есть девушка. Раненая. Как ее зовут, не помню. Имя в карточке. — Услышал шуршание. — Написано: Наташа. Уланова. Она? — Да. Она… плоха? — Не знаю. Когда устанавливали аппарат, состояние… Состояние было средней тяжести. Все, раненый. Говорите с вашими людьми. Мне нужно промыть маску. Лицо сестры исчезло. Вместо него возникло лицо Танука. Инуит протянул рацию: — Сэр… С вами хочет поговорить мистер Макнэлли. Немедленно. Соединить? — Сейчас… — Попытался взять рацию. Рука уцепилась за плоскую коробку, но удержать не смогла. Рацию перехватил Танук. — Танук… Объясните, что происходит… Куда мы летим? — В Анкоридж. — Зачем? — Вас с Наташей нужно как можно скорей поместить в госпиталь. Уланова — в тюремную больницу. — Он здесь? — Здесь. — Добавил тихо: — Он плох. — Плох? Серьезно ранен? — Нет. С ним была истерика. После того как он увидел… что с Наташей. Пришлось давать успокоительное. И снотворное. — А… — договорил он, лишь собравшись с духом, — а что с Наташей? — Вы же слышали. От сестры. — Куда она ранена? — Не знаю. — Танук избегал его взгляда. — Знаю, она была вся в крови, когда я сидел рядом и ждал вертолета. Я пытался остановить кровь. Но не смог. — Откуда шла кровь? — Из… — Танук помолчал. — Из живота. — Где сейчас Наташа? — Рядом с вами. Скосив глаза, ничего не увидел. Выдавил: — Приподнимите. — Врач меня убьет. — Пусть убивает. Приподнимите. Оглянувшись, Танук приподнял его голову. Наташа лежала в ярде от него, на носилках, в маске. Лицо выглядело неестественно бледным; было ясно, что она без сознания. Наверху висела капельница. Рядом с носилками медленно растягивалась и опадала гофрированная труба — точно такая же, как у него. — Сэр… Мистер Макнэлли ждет, — сказал Танук. — Соединять? — Соединяйте. Инуит опустил его голову. Включив вызов, сказал в рацию: — Мистер Макнэлли? Мистер Макнэлли, это Танук. Да… Да, мистер Макнэлли… Понял, мистер Макнэлли… Хорошо, даю… — Спросил: — Сэр, вы сможете держать рацию сами? — Смогу. — Взяв рацию, понял: он в самом деле сможет. — Если что, позовите. Я буду рядом. Лицо Танука исчезло. Прижав рацию к уху, сказал: — Алло… Алло, Крис? — Да, Майк. — Голос Макнэлли звучал с интонациями, показывающими, что шеф полиции Фэрбенкса куда-то страшно торопится. — Здравствуйте, Майк. Передаю трубку. Слушайте. Вместо голоса Макнэлли в трубке возник голос Дика Байера: — Майк, не говори сейчас никаких слов, понял? Никаких, кроме «да» и «нет». Ты в вертолете. Понял меня? — Д-да… — Он был так ошарашен, что слышит Дика, что выдавил это после некоторой паузы. — Майк, знаю, тебя прилично задело. Но слова сожаления скажу потом. Потерпи. Вот что: зная тебя, надеюсь, ты там что-то нашел? — Там? — Майк… Только «да» и «нет». Оʼкей? Я имею в виду Грин-кемп. Нашел? Подумал: это в характере Дика. Неизвестно откуда, но все знает. — Майк? — сказал Дик. — Что молчишь? Нашел? — Да. — Что — в самом деле? — Да. — Важное? — Да. — Черт… — Молчание Дика напоминало предгрозовое затишье. — Что — в самом деле важное? — Да. — Ну и ну… Как же мы разберемся… Давай по буквам алфавита? Согласен? — Да. — Буква в начале алфавита? — Нет. — В конце? — Нет. Теперь уже молчание Дика напоминало обычную тупость. Наконец он сказал облегченно: — Понял. В середине? — Да. — О, черт… Ладно. Тогда слушай меня внимательно. Перечисляю. — После этого Дик начал скучным голосом перечислять буквы, начиная с «кей». Дождавшись, пока он дойдет до «с»[4], Шутов сказал: — Да. — Эс… Эс… Эс… — Дик замолчал. — В самом деле эс? Шутов ничего не ответил. После долгого молчания Дик выдавил: — Но это же… это же… Ладно. Если «эс» — ты проверил? Теперь Шутов знал: Дик все понял. Сказал: — Да.