А их неуклюжий бронетранспорт уже набрал ощутимую скорость и стрелой несся по подземному туннелю, пугая прочих водителей сиреной и ярко-желтыми сигнальными огнями. От него во все стороны брызгали россыпи визуальных контекстных ссылок, создавая ощущения, что вокруг машины полыхает воздух. В общем, зрелище было хоть и эпичным, но вполне укладывалось в рамки легенды – машина коммунальных служб спешит к месту очередной техногенной катастрофы. Дисциплинированные водители послушно прижимались, пропуская спецтранспорт. А упертых водила группы банально таранил, пользуясь преимуществом в массе и броне. Ажурные ворота клиники они снесли, даже не притормаживая. Судя по тому, что навстречу никто не выбежал и тревоги не поднял, убийцы уже проникли на территорию госпиталя. Нещадно поскрипывая от перегрузок, многотонная машина влетела на длинный пандус, ведущий к приемному покою. – Открыть задний люк. Десантируемся за мной. – Тэр махнул рукой своим бойцам и первым подал пример, вылетев из машины на скорости более ста километров в час, спиной вперед. Следом с противным тонким писком в небо устремилась целая армада агрессивных боевых вирусов, замаскированных под контекстную рекламу. Туда же стартовали маломерные дроны, спешно создающие над госпиталем квазиорбитальную сеть для более полной фиксации событий, с наложением всего этого на карту местности. – Пошла потеха. Держитесь… – Метров через триста водила мастерски ударил по тормозам, развернув машину так, что она полностью перегородила вход в приемный покой. Первым из транспортника выпрыгнула Стэфани, за ней молчаливой тенью держался боец по кличке Крепыш. Массивный, коренастый и надежный, как гранитный булыжник. Но не успели они сделать и пары шагов, как из приемного покоя к ним выбежало двое неизвестных, одетых в форму полицейского спецназа. – Кто вы такие? Здесь идет спецоперация. Работает особая группа охраны порядка. Ваши документы! – Эти ряженые даже не успели сообразить, что перед ними не обычные ремонтники, а настоящие бойцы-профи. – В ножи, – бросила Стэфани, приставным шагом уходя чуть левее. При этом ее рука легла на рукоять тактического виброножа, пристегнутого к бедру, и, дождавшись подтверждающего кивка напарника, она резко выбросилась свою руку вперед. Закаленное лезвие, усиленное эффектом вакуумного виброрежима, вошло точно в незащищенное горло, а мимо них сразу проскочила вперед, со вздетыми штурмовыми автоматами, вторая пара – Ганс и Искра. – Контакт, – громко выкрикнула Искра, и приемное отделение взорвалось звуками выстрелов. Какофония оглушительной стрельбы вдруг сменилась относительной тишиной и стонами раненых. – Бойся, – выкрикнул следом уже Ганс, а затем стены и пол неслабо тряхнуло от взрыва. – Контроль. – Под редкие хлопки одиночных выстрелов последовал новый доклад: – Чисто. Здесь пять двухсотых. – Запускайте дронов, – приказала Стэфани. Но малоразмерные разведчики далеко не улетели. В следующем коридоре стоял энергетический щит класса «С», такой было не продавить даже всей группе, разом в него выстрелив. Примитивная модель, но обладающая чудовищной мощью. Обиженные дроны тут же отлетели назад, чтобы не попасть под дружественный огонь. Однако спецура, работающая на барона, свое дело знало крепко. – Проникающий, – негромко крикнула Искра, а Крепыш, невзначай оттерев плечом Стэфани, метнул вперед специальный боеприпас, предназначенный как раз для таких случаев, по стоимости равный среднему дрону огневой поддержки, он представлял собой толстенький цилиндр сантиметров пять в ширину и тридцать в высоту. Управляющая часть боеприпаса мгновенно позиционировала себя в пространстве и еще в полете развернулась проникающей частью вниз. В момент контакта с полом активизировался первый заряд. Кумулятивная струя направленного действия прожгла дыру в полу, и снаряд провалился в подвал госпиталя. Там этот чудо-девайс отстрелил вторую часть заряда и впился в потолок прямо над силовым щитом, только с другой стороны экрана. Вторая гиперзвуковая металлическая струя выгрызла новую дыру в полу приемного покоя. Там, уже за силовым экраном, произошел взрыв основной части заряда, уничтожив оборудование щита. «Берегись», – хотела крикнуть Стэфани, наблюдая на своем тактическом мониторе хаотичное движение оглушенного взрывом противника, но не успела. Коридор прочертила молния переносной плазменной установки, и первым под удар попал Ганс. Выстрел пришелся ему в грудь. Хоть он и был облачен в тяжелый доспех пехотинца, тело буквально отшвырнуло назад, а на тактическом мониторе его точка окрасилась тревожным оранжевым цветом. В ответ, с воем работающих на пределе двигателей, вперед полетели дроны-камикадзе. Последовавшая затем каскадная волна взрывов ожидаемо подавила всякое организованное сопротивление. – Посторонись. – Мимо Стэфани и ее группы величаво прошагали бронированные бойцы группы Палача, и вновь защелкали контрольные выстрелы. – Двенадцать двухсотых. Путь свободен. – Палач откинул лицевой щиток бронешлема и хлебнул водички. Мимо с опаской пролетело несколько огненных точек лжеконтекстной рекламы. Боевые трояны вышли на охоту. Но Стэфани уже рвалась вперед, не обращая внимания на тактичные попытки персонального телохранителя Крепыша не дать ей бежать первой. Еще одна скоротечная схватка вспыхнула на семнадцатом этаже. Им попалась группа из шести бойцов, опять облаченных в форму полицейского спецназа. Ряженые вновь оказались плохо подготовленными противниками. Они безнадежно проиграли в скорости реакции тренированным бойцам барона и самой Стэфани. Опустошив магазин скорострельного автомата, девушка отщелкнула магазин и сменила обойму. Затем переступив через тела и убедившись, что больше живых здесь нет, они рванули наверх. На двадцатом этаже их поджидал сюрприз – два силуэта невидимок кулями лежали в углах лестницы, а их защитный покров менялся с неуловимой быстротой, то становясь прозрачным, то показывая целиком жертв боевых вирусов. – Это наш этаж? – спросила Искра. – Наш… – ответила Стэфани. Тактический монитор уже сформировал картинку. И она очень не понравились девушке. – Тэр, на этаже около тридцати человек. Если начнем стрелять, тут будет бойня. Нам обратно будет не вырваться. Сможешь поднять сюда на этаж катер? – Стэф, они там что делают? – Просто ждут чего-то. Они в противоположном конце коридора. – У меня та же хрень. Лжеспецназовцев помножил на ноль, но потом подошли, видимо, корпоранты. Уж очень крепкие ребята по оснащению. Так что идея с катером не сработает. Что делаем? – Я захожу. Держи позиции. – Стэфани прервала разговор и нащупала ампулу боевого коктейля, мысленно про себя выматерившись от души. Умирать в ее планы не входило. Но и отказаться от выполнения приказа она не могла. Только большего она сделать не успела. В самый решающий момент вновь поступил вызов от босса. – Экселенц? – Стефи выдохнула. – Ты уже на этаже? Входи и ничего не бойся. Они только наблюдают. Думаю, через минут пять ситуация полностью стабилизируется. – Приняла. – Девушка повеселела и убрала свою ампулу. – За мной, – скомандовала она своим сопровождающим. На ее появление незнакомый отряд отреагировал нервно. Бойцы попадали на пол, часть скрылась в нишах и помещениях. А в воздух взлетело целое облако управляемых боевых дронов. Но Стэфани вывела на полную мощность свои внешние динамики и прокричала: – Мы только наблюдаем. И первыми стрелять не будем. – Мы тоже, – донеслось в ответ, и обстановка чуть разрядилась. – Стэф. Они уходят, все сворачиваются. Будь внимательна. – Голос Тэра был полон осторожного оптимизма. – Я само внимание. Палач, что у тебя? – Отметки противника покидают пределы видимости тактической сети. – У меня тоже уходят. Я жду две минуты и выдвигаюсь к палате. По пути в палату Стэфани видела испуганно выглядывающих пациентов и жмущийся к стенам персонал. Но ее это мало волновало. Даже три трупа в просторном больничном холле не вызвали у нее никакого отклика. Девушку интересовало только одно-единственное помещение во всем госпитале. То самое, где в дверях стоял окровавленный человек, укрывшийся за стальным сейфом с приляпанным на внешнюю стенку простым гражданским бронежилетом. Так себе, если честно, защита. Он уверенно сжимал два короткоствольных штурмовых автомата. И выглядел необыкновенно внушительно. Особенно выделялись глаза. Взгляд был пронизывающим и очень колючим. Не пугающим и не мертвым, как у заматеревших убийц. Он был живым и полон ярости и особенной энергии. Стэфани не доводилось видеть подобные взгляды. Близко по энергетике можно было подобрать разве что, как смотрят гиперсексуальные малолетки, дорвавшиеся до вожделенного женского тела. – Я от барона. Мы помощь. Если надо, то… – но договорить Стэфани не успела. – Я знаю, кто вы. – Человек убрал автоматы и полностью выглянул из-за своей импровизированной баррикады. Стэфани машинально отметила, что его левая нога была утянута самозаживляющими бинтами, а на боку пыхтел трудяга автодок и присутствовали следы серьезного хирургического вмешательства. – Хэлвиг? – Только сейчас Стэфани сообразила, что бойцом, сдерживавшим наемных убийц, был не телохранитель, а сам потомственный дипломат, вряд ли понимавший, за какой конец автомата хвататься. – Астахов в коме. Ему нужна срочная операция. – Хэлвиг, несмотря на ранение и усталость, выглядел сейчас для Стэфани этаким рыцарем, бесстрашным и необыкновенно надежным. Мужчина понравился Стэфани. И это решило его судьбу. – Мы все организуем. – Девушка ни разу не была идеалисткой. В ее голове по-прежнему отчетливо мелькали мысли о полученном задании. Стэфани прекрасно отдавала себе отчет, что сейчас самый подходящий момент для того, чтобы втереться в доверие к мужчине, воспользовавшись его слабостью. Одно стремительное и невинное касание в области поясницы угодило дипломату точно в район седалищного нерва. У Хэлвига мгновенно возникла жгучая и колющая боль в ягодицах и спине. Ноги подкосились. И он с удивлением буквально рухнул на руки девушке. Стэфани ловко подхватила пошатнувшегося дипломата. И пока мимо нее, все поняв без команды, скользнула Искра, чтобы заняться Астаховым, Стэфани, воровато оглянувшись, потащила свою добычу в укромное место, в отдельную одноместную комнатенку, очевидно, предназначенную тут для персонала. – Что вы делаете? – Хэлвиг плохо соображал от нахлынувшей боли. А Стэфани приземлила его на кровать и, не отвечая на вопрос, просто без затей раздавила перед его носом ампулу с сокрушительным возбудителем «фермент В-17». – Черт, – только и смог вымолвить дипломат, понимая, что необъяснимым образом возбуждается. А Стэфани кратко дала команду, и бронескафандр мгновенно стек к ее ногам жидкой металлической лужицей. У Хэлвига от охватившего нетерпения перехватило дыхание. – Нравлюсь? – Стэфани чуток издевалась над беспомощным мужчиной, у которого сейчас вместо мозгов была только одна-единственная похотливая мысль. Следом, не вслушиваясь в его мычания, двигаться он все равно толком не мог, девушка в два движения приспустила ему брюки и развернула его на бок. Затем она присела на край кушетки и просунула руку у него сзади, между ног. Обхватив воспрянувшее хозяйство ладонью, Стэфани стала двигать вперед и назад. Помимо ласки, Хэлвиг должен был ощутить приятное чувство, от того, как ручка девушки, скользит у него между ягодицами. Первый оргазм был для дипломата ошеломительным. А девушка только улыбнулась и продолжила свой натиск. Секс сближает, а хороший секс привязывает похлеще любых кодировок сознания. Это была аксиома. А если еще и мужчина в ее вкусе, Стэфани облизнулась и почувствовала накатывающее возбуждение. Задание барона будет выполнено. * * * Треск шевельнувшегося цифрового окуляра единственного уцелевшего дальномера прервал бесконечную цепь рассуждений комтура[11] уничтоженной орбитальной крепости Барра. Комтур так и не удосужился получить собственное имя. Ему достался лишь длинный идентификационный код, данный при оцифровке сознания. Увы, при переносе полного слияния тогда не получилось. И часть функций, отвечавших за быстроту реакции и координацию, были безвозвратно утеряны. Пострадала также долговременная память. Комтур никак не мог вспомнить, кем он был до своего перерождения. В памяти была только одна сцена: «Большой синий указатель, на котором было написано название улицы. Это ни о чем ему не говорило. Он точно никогда раньше не слышал о ее существовании. Вообще все на этой сельской дороге не выглядело обычным или привычным. Огромные ветвистые деревья и кустарник, разросшийся вдоль дороги без всякого ухода. Вдалеке виднелся заброшенный особняк с провалами дыр, где должны быть ставни или окна, весь заросший лианами и местами в потеках от дождей. Ему захотелось немедленно убраться отсюда прочь. Но вдруг шагать стало больно. Ногам было холодно на выложенной каменной плитке, а в ступни врезались мелкие камешки гравия. В босые ступни? Взгляд вниз подтвердил, что это его босые ноги сейчас бредут по каменистой дороге. Армейские брюки были задубевшими от грязи и крови. Крови? Но это была не его кровь. В памяти не было совершенно никаких воспоминаний. В этот момент рядом с ним зависла тихоходная гравитационная платформа. На ней восседала вполне себе симпатичная женщина, которая мило улыбнулась ему: – Привет. Забирайся и полетели. – Женщина хлопнула рядом с собой. Он не стал отказываться, а внимательно посмотрел на нее. Завитые каштановые волосы спускались почти на глаза, придавая элегантный классический вид. Милое лицо, пухлые губы, белые серьги. Обтягивающая военная майка, среднего размера грудь и лобок, вырисовывавшийся под камуфлированными хлопковыми шортами. Шорты были очень коротки, позволяя рассмотреть мясистые, но в хорошей форме бедра». Следующее воспоминание было ярче, но гораздо короче: «Женщина с гравитплатформы отзывалась на имя Надежда. Она активно жестикулировала, касаясь своего случайного попутчика сначала кончиками пальцев, а потом уже всей ладонью. Ее глаза все время неотрывно смотрели на него, как бы сигнализируя, чего она так хочет. И он, прямо посреди ничего не значащей беседы, убедившись, что отказа не будет, засунул руку ей в шорты, забрался под трусы и сжал правую ягодицу. В следующий момент она уже склонилась над его пахом, полностью используя свой податливый женский рот». На этом воспоминания обрывались, приводя этим нежить в неистовое желание крайне нерационально потратить отпущенные ему вычислительные мощности. Во всем остальном он вполне подходил под параметры – высшая кинежь, не утратившая способность мыслить рационально и отличать важное и существенное.