– Говори за себя, – посоветовал приятелю Уж и сбросил под ближайшим деревом другой такой же тюк, который при падении подозрительно звякнул. – От твоей стряпни вообще загнуться можно. А уж от характера – тем более. Еж, с раздражением зыркнув на приятеля, снова что-то проворчал. Уж ответил, и какое-то время они без особого огонька препирались, попутно натягивая между стволами непромокаемый тент. Затем один из тюков распаковали, достав оттуда несколько туго свернутых одеял. Поскольку к вечеру поднялся сильный ветер, то еще один тент пришлось натянуть почти вертикально, чтобы поменьше дуло. Наконец парни побросали в стороне седельные сумки и, пока Хорт засыпал крупу в котелок, отправились умываться, благо река оказалась в каких-то десяти минутах ходьбы от лагеря. – Почему мы не устроились ближе к воде? – полюбопытствовал я, вернув Зилю лопату. – Комары, – пожал плечами цыган. – Мошка всякая. – Какая мошка? Конец лета на носу. – Зато возле реки может водиться всякое… Думаешь, кому-то охота ночников[4] отгонять? Или, полагаешь, нам отоспаться дадут, если после полуночи сюда еще кто-нибудь пожалует? Я покосился на Карриана, который в этот момент как раз собрал у попутчиков пустые фляги и следом за Ежом и Ужом направился к реке. М-да. Для кровососущих насекомых время и впрямь было слишком поздним, но насчет остального Зиль, скорее всего, не врал. Но даже если ночью на отряд нападут, то с рассветом нас все равно поднимут, и мы сядем в седла. Несмотря на то, что кто-то недоспал, кто-то поутру не успел сменить повязку. Хм, и в том случае, если после атаки кого-то недосчитаемся. – Мотай на ус, пацан, когда-нибудь пригодится, – наставительно заметил цыган, потянувшись хлопнуть меня по плечу. Я кивнул, но аккуратно отступил в сторону и пошел обустраивать себе место для ночлега. А когда Хорт зычно возвестил, что ужин готов, вместе со всеми потянулся к огню: есть действительно хотелось. Вскоре после ужина, пока народ переваривал съеденное и рассуждал о том о сем, я подхватил свою сумку и тихонько ушел. Хотелось пройтись по округе, посмотреть, что и как. Заодно умыться как следует, переодеться в чистое и прополоскать в воде защечные подушечки. Признаться, я уже не раз пожалел, что вообще с ними заморочился. Подумаешь, был бы не упитанный, а тощий шут у императора! Но дело сделано. Теперь без веской причины избавляться от маскарада не резон. Само собой, от лагеря мне пришлось уйти довольно далеко, да еще и покружить по лесу, чтобы убедиться в отсутствии любопытствующих. Только после этого я спокойно разделся, ополоснулся, заодно постирал рубаху и грязные портянки. Лишний раз проверил и смазал оружие. На всякий случай оценил состояние цепочки и перстня, который раздражал меня гораздо больше, чем недавнее покушение. Убедился, что энергии в этой сволочи осталось немало. Попробовал хотя бы капельку оттуда вытянуть, но, похоже, его структура и впрямь была мне неподвластна. А может, после отравления магией его высочества мой организм больше не хотел ее жрать? Тихонько обматерив упрямое творение первого императора, я оставил его в покое и натянул чистую одежду. А вот сапоги надеть не успел – едва я закрепил на спине перевязь и потянулся за обувкой, как из леса снова раздался многоголосый волчий вой. Причем близко, буквально за соседним пригорком. Так что я как был босиком, так и отступил от воды, настороженно крутя головой. Поскольку местность была холмистой, дикой, да еще и сплошь покрытой тесно стоящими деревьями, то разглядеть хозяев леса вот так сразу никто бы не смог. Я, собственно, и не рассчитывал на такую удачу, поэтому изрядно удивился, когда буквально через минуту, вопреки всем законам природы, на одном из пригорков показалась рослая тень. Волки на Тальраме – это, надо сказать, совсем не те звери, которых я когда-то видел по телику. Местные лесные хозяева – это зверюги ростом почти с меня и весом кило под триста, если не больше. Здоровенные, мохнатые, чрезвычайно опасные звери, с которыми опасались связываться даже бывалые егеря. Не только серые, а еще и черные, с рыжими подпалинами. Или же чисто-рыжие. Но одинаково быстрые, свирепые. А с учетом того, что они, как и обычные волки, образовывали стаи… Можете себе представить стаю хотя бы в десяток таких вот монстров? А тех, на кого они могли охотиться? Вот то-то же. Неудивительно, что я напрягся и отступил еще дальше от реки в надежде, что в сумерках, да еще на фоне крутого склона, вожак, а, судя по всему, это и впрямь был он, меня не заметит. А потом зверь задрал морду к небу и снова завыл. Громко, протяжно, настойчиво. Я аж замер от стремительно накатившего, до боли знакомого чувства одиночества, а затем до меня так же неожиданно дошло: это был зов! Настойчивое приглашение к встрече, которое следом за вожаком подхватила остальная стая, заставив меня не просто пошатнуться от диковатой мысли, а прерывисто выдохнуть и… неуверенно двинуться им навстречу. Я шел туда как во сне, почти не разбирая дороги. Минуя желто-красные деревья. Такие же по-осеннему приодевшиеся кусты. Ручьи. Внезапно выскочивший из-за деревьев овраг… Я не смотрел по сторонам, а просто шел на зов, нутром чуя, что иду абсолютно правильно. И при этом точно зная, что меня не только ищут, но еще и с нетерпением ждут. Мы встретились почти в центре огромной поляны: я и огромный черно-бурый зверь с жутковато светящимися глазами. Всклокоченный, оскаливший желтоватые клыки. Он стоял, чуть опустив голову, и буравил меня тяжелым взглядом. Однако страха не было. Только нетерпение. Предвкушение. И, как ни странно, надежда. Чуть поодаль, между деревьями, сновали такие же рослые тени, время от времени нетерпеливо повизгивая, но не рискуя сунуться вперед вожака. Огромные самцы, такие же крупные самки… ни одного волчонка, никакого молодняка. Только костяк, самые опытные и сильные звери. Но я не думал об этом, когда подходил вплотную. Просто чувствовал каким-то звериным, доставшимся еще из прошлой жизни чутьем, которое в этот момент обострилось до невозможности. Подойдя к черному зверю вплотную, я заглянул в его глаза и понял, что в них нет злости. И нет ярости или желания атаковать. Только любопытство. Капелька недоверия. Совсем чуть-чуть вполне обоснованного сомнения. И молчаливый вопрос: мол, кто ты, брат? От тебя пахнет человеком, ты пришел сюда на двух ногах, но в душе ты такой же, как я… – Да, – прошептал я, зарываясь пальцами в густую черно-бурую шубу и притягивая голову зверя ближе. Глядя в его желтые глаза, чувствуя его сильный запах. Слыша, как бьется его большое сердце, и ощущая на коже горячее дыхание. – Ну, здравствуй, брат… ты звал? – Ур-р-р, – тихонько проурчал громадный зверь, приподнимая морду, и мы на мгновение соприкоснулись лбами. Все это было так знакомо. Так близко, так ярко, словно я на миг вернулся в сон и снова, как когда-то, смотрел в глаза своему брату по духу. У меня их много осталось по ту сторону реальности. Таких же огромных, свирепых. Только созданных не из живой плоти, а сотканных из чужих снов и холодной метели. Способных без устали мчаться по покрытым снегами равнинам. Приносящих с собой бураны и вьюги. Умеющих даже в беззвездной пустоте найти и позвать за собой родную душу. Как призраки. Духи. Или как прозрачные льдинки, незаметно растворяющиеся в воде, которая их породила. В этот момент я вдруг почувствовал, как на меня снизошло необычное, всепоглощающее спокойствие. Не просто холод. Не безразличие. Не равнодушие, которое так долго меня защищало. Просто тишина. Умиротворение. И внутренний покой от осознания того, что я все-таки правильно его понял. Одновременно с этим из-за деревьев выскользнуло несколько стремительных теней, и моего плеча коснулся чей-то влажный нос. Еще один зверь с любопытством обнюхал мои голые пятки. Другой потерся о спину. Третий, нетерпеливым рыком отогнав собрата, тоже захотел познакомиться… Но тут вожак подал голос, и волки почтительно отпрянули. А он, выразительно сощурив глаза, что-то вопросительно проурчал. – Нет, брат, – качнул головой я, отпуская лохматую голову. – Не могу. Прости. У меня уже есть своя стая. – Ур-р-р, – не стал настаивать зверь и, напоследок лизнув мне руку, отступил. Вместе с ним обратно в лес потянулась остальная стая, а еще через миг поляна полностью опустела. И лишь огромные волчьи следы напоминали о том, что здесь совсем недавно прошли хозяева леса. Глава 18 Когда я вернулся в лагерь, меня встретил вооруженный до зубов отряд. В том числе сразу четыре пары мечей, две секиры, огромный топор и четыре арбалета, нацеленные мне точно в грудь. Озадаченно оглядев полностью экипированных, надевших кольчуги и даже шлемы попутчиков, я на всякий случай поднял вверх руки с зажатыми в них мокрыми портянками. А затем осторожно кашлянул. – Господа, я, конечно, польщен. Но все же надеюсь, что вы не ради меня так вырядились. – Зараза! Мар… – чуть не сплюнул Зиль, первым опуская арбалет. – Где тебя носило, придурок?! – Мыться ходил. А что, нельзя? – Ты разве не слышал, как тебя звали? – неодобрительно посмотрел на меня Зюня. Я поскреб затылок. – Наверное, нет. Хотя там вроде выл кто-то… Но я подумал, что это не вы. – Болван, – с отвращением заключил Еж, отставляя свой арбалет в сторону. – Везучий идиот! Лучше б тебя там сожрали – меньше б мороки было! Остальной народ тоже расслабился, потихоньку начал разбредаться по поляне. И лишь его высочество Карриан одарил меня тяжелым взглядом и хмуро бросил: – Ты. Не смей покидать лагерь в одиночку. – В кусты-то хоть можно без сопровождающего? – всерьез обеспокоился я. – Нет. – Черт. Зиль… придется тебе взять на себя эту почетную обязанность. Цыган фыркнул: – Почему это мне? – Потому что я толком знаю только тебя и его высочество. Но его высочество о такой услуге просить как-то срамно. Остальных я боюсь. Поэтому будь другом… – Да иди ты в лес! – все-таки сплюнул Зиль, на что я лишь сокрушенно развел руками: – Прости. Мне только что запретили это делать. – Все, разошлись, – сухо велел Карриан, никак не отреагировав на подколку. – Сегодня дежурим по двое. Арх и Зюня, Ворон и Гриф, Коготь и Еж, Зиль и Хорт. Остальным отдыхать. Народ вполголоса поворчал, но возразить никто не посмел, и на этом, можно сказать, инцидент был исчерпан. Рино Кэрт отнесся к случившемуся с редким спокойствием, хотя в мою сторону глянул остро, оценивающе. Однако вслух ничего не сказал. А затем вместе с остальными вернулся к костру, где уже почти дозрела сваренная Архом каша. Впрочем, размундириваться никто не спешил, оружие далеко не убрали, разворошенные тюки, где все это богатство хранилось, тоже никто не свернул. И вообще обстановка в лагере оставалась напряженной. – Зюня, а в чем все-таки дело? – полюбопытствовал я, когда Карриан перестал смотреть на меня зверем и первым отправился на боковую, а здоровяк на пару с Архом заступил на первое дежурство. Зюня стянул с головы шлем, вязаный подшлемник и пригладил растрепавшиеся светло-русые волосы, из-под которых не слишком приветливо сверкнули голубые глаза. – Тебе какая разница? Иди спи. – Не могу. Любопытно же. Вдруг я что-то важное пропустил? – Ты хоть что-нибудь про волков наших знаешь? – чуть ли не впервые соизволил заговорить со мной Арх. Я с готовностью помотал головой: – Не-а. – Вот деревня… – вздохнул Зюня, после чего поднялся, забросил за спину немаленькую секиру, которая привычно вошла в ременные петли на мудреной перевязи, и направился к деревьям. – Пойдем. Посмотрим, что и как в округе творится. Заодно расскажу. Я тут же подхватился и, проигнорировав неодобрительный взгляд Арха, увязался за расщедрившимся на беседу Зюней. Послушать было интересно. Осмотреться тем более. Ну а если кому-то не нравится, пусть или будят его высочество, чтобы наябедничать, или же тащатся следом. Хранить, так сказать, мою персону от всевозможных бед. – У нас в горах говорят, что у смерти много обличий, – проговорил мой «провожатый», тихо и аккуратно ступая по перепрелой листве. – Но Рам – мудрая богиня, поэтому чаще ее видят в одном и том же образе, и обычно ее легко узнать. Некоторые народы говорят, что она прилетает в облике большой белой птицы. Иногда ее видят в обличье женщины в белом плаще. Но у нас в Сории[5] ее почитают за способность оборачиваться волчицей и забирать души туда, где им будет хорошо и тепло. – Волчица? – моментально насторожился я. – Небось тоже белая? Знаю одну такую. Виделись. Зюня, не оборачиваясь, кивнул. – У нас считают, что владения Рам – это ледяные равнины. Бескрайние холодные пустоши, где есть лишь ветер, снег и метель. Обиталище духов. Родина призраков. То место, куда отправляются души, которым не нашлось места в этом мире.