– Хватит, – вдруг повторила дарру, отступая от трона. – Довольно разговоров. После чего выудила из-за пазухи стеклянный шар размером с теннисный мячик, до краев наполненный темной субстанцией вроде той, что не так давно сожрала тела убитых стражников. Взвесила его на ладони, а затем спокойно сказала: – Пришло время умирать. После чего размахнулась и с силой швырнула эту гадость императору в лицо. Его величество Орриан однажды правильно сказал: мы, к сожалению, редко обладаем всей полнотой информации, поэтому же редко бываем абсолютно готовы даже к тому, о чем уже знаем или предполагаем, что это может случиться. Я вот тоже выжидал, анализировал и просчитывал варианты. Но все равно не знал, чего именно ждать от заключенного в тончайшую оболочку заклинания, поэтому едва не выругался вслух, когда стекло прямо в полете рассыпалось на куски, и оттуда выстрелил целый дождь угольно-черных, похожих на лезвия осколков. Причем их было много. Навскидку штук сто, веером разлетевшихся по залу. Я действительно этого не ожидал. Да и времени было мало, поэтому пришлось действовать в спешке, совершенно не представляя, к чему это в итоге приведет. Нет, при виде заклинаний-лезвий я не запаниковал и не сорвался с места – паниковать меня давно отучили, а магическая печать запрещала оставлять наследника престола без защиты. Поэтому я не побежал, не прыгнул наперерез стремительно летящим осколкам, а сделал то единственное, что дозволял приказ императора, – обрушил на тронный зал почти перед самым своим носом и перед носом его величества Орианна плотный, с трудом собранный из черных, синих и ослепительно-белых нитей занавес, который я старательно создавал на протяжении недолгого разговора. Наверное, у меня было мало опыта. Быть может, я где-то просчитался, создав недостаточно длинные петли, когда в спешке вытягивал нити из таящегося под потолком запутанного клубка. А может, я просто никогда не работал с таким количеством магических каналов, поэтому не ожидал, что выбранные мною нити вдруг окажут сопротивление. Собственно, это было не совсем сопротивление… Я просто ощутил, что нитей вокруг СЛИШКОМ много. И на каждой я должен был сосредоточиться, каждой уделить внимание. И максимально быстро сбросить вниз, создавая из беспорядочного скопления каналов нечто, более или менее похожее на защитный полог. Но именно тогда-то я и почувствовал, что не справляюсь. На мои плечи словно рухнула невидимая тяжесть, а руки полностью онемели, будто я ухватился за толстенный канат и по меньшей мере пытался сдвинуть с места огромный самолет. Для одиночки это – непосильная задача. Совершенно невозможная даже с рывка, на пределе возможностей. Неудивительно, что у меня потемнело в глазах, в башке что-то хрупнуло, а в носу стало мокро и горячо. Кажется, я впервые перенапрягся? Хорошо, что нити – это все-таки не самолет, поэтому после секундной паузы с потолка на нас все же рухнула наспех сплетенная защита. Такую же, только снизу, я поднял еще через миг, едва пупок не надорвав от натуги. И, возможно, этого бы хватило, если бы мой занавес оказался равномерным, но проклятая печать… дурацкий приказ… да и просто ограниченные возможности заставили меня непроизвольно сделать полог более плотным перед собой. Перед Каррианом. Тогда как напротив императора остались зиять хоть и небольшие, но все-таки дыры. Почти сразу осознав свой промах, я дернулся в ту сторону, но тут мимо нас промчалось что-то живое. Стремительная тень, за долю мгновения пролетевшая мимо и лишь чудом успевшая толкнуть императора, свалив его на пол, и накрыть собой в последний момент. – Учитель… – выдохнул я, безошибочно определив, кто именно мог себе позволить так непочтительно обойтись с великим и суровым повелителем. Но времени разглядывать, что там и как, не было: в мою защиту вонзились первые лезвия, и тронный зал осветился серией таких болезненно ярких вспышек, что я был вынужден перейти на обычное зрение, чтобы не ослепнуть. БУМ-М… От мощного удара стены дворца загудели и завибрировали, едва не опрокинув нас с Каррианом на пол. Одновременно с этим на потолке появились глубокие трещины. Развешанные тут и там тяжелые люстры опасно закачались, огласив тронный зал мелодичным перезвоном. А затем одна за другой полетели вниз, с грохотом разбиваясь о такой же растрескавшийся пол. – Ложись! – гаркнул я, завидев, что люстра над нашими головами тоже готова рухнуть. Но Карриан и сам прекрасно сориентировался, поэтому прыгнули мы с ним в один момент. Он влево, я – вправо, а аккурат между нами таки грохнулась злополучная люстра, отчего бесценный хрусталь разбился вдребезги, а на всех присутствующих обрушился целый град осколков. Не дожидаясь, пока его высочество придет в себя, я подхватился на ноги и бросил быстрый взгляд в сторону неподвижно лежащего Тизара – кажется, его все-таки стукнуло бронзовым рожком по голове, зато он дышал. Его величество тоже был жив и тщетно пытался выбраться из-под настойчиво прижимающего его к полу мастера Зена. Карриан довольно удачно упал, укрывшись от новых лезвий за обломками массивной люстры. Но я на всякий случай набросил на него сверху еще один слой защиты, надежно пригвоздив к полу, после чего утер обильно льющуюся из носа кровь и огромными прыжками помчался к трону, по пути вернув второе зрение и с удовлетворением отметив, что хотя бы один удар моя импровизированная защита все-таки выдержала. – Ты!.. – ахнула дарру, увидев, что я без труда преодолел остатки полога и целенаправленно рванул в ее сторону, в то же время выхватывая из-за пазухи ножи. Больше ничего девица сказать не успела, потому что ножи я метнул прямо в прыжке, и ей стало не до разговоров. Тем не менее она все-таки увернулась. Не так, как сделал бы я или любая другая тень, но увернулась. После чего мне оставалось либо по очереди швырять в нее все имеющиеся в наличии острые предметы в надежде, что какой-то все же ударит в цель. Или же приложить максимум усилий, чтобы как можно быстрее сократить расстояние между нами. Я, разумеется, выбрал второй вариант и на этот раз не планировал церемониться. Девчонка об этом, видимо, тоже догадалась, поэтому без колебаний выхватила из-за пазухи еще один стеклянный шар и, уже не замахиваясь, швырнула. Я выругался, но времени на размышления не было – второго удара моя защита точно не выдержит. Особенно в той части, которая закрывала императора и мастера Зена. Поэтому я решил не мудрить и, кувыркнувшись в воздухе, перехватил проклятую стекляшку прямо на лету, вместе с ней приземлился на пол. А услышав, как захрустело стекло под пальцами, торопливо рухнул на шар и крепко зажмурился. Бабахнуло подо мной так, что, наверное, взрыв услышали не только в коридоре, но и с другого конца столицы. Живот и грудь тут же обожгло. В кожу впились горячие осколки. Из-под одежды рвануло вверх черное пламя, но быстро впиталось, умудрившись испортить мне новую хламиду. От удара меня подбросило, выгнуло, скрючило, едва не заставив издать приглушенный стон. Нутро перекрутило едва ли не до звездочек в глазах. Так быстро и до отвращения знакомо. А затем снизу так полыхнуло… что, ей-богу, мне показалось – там взорвалась сверхновая. Боже, как это оказалось больно… К счастью, боевой транс – такая штука, которая позволяет на время забыть и о боли, и о потерях. Вообще обо всем на свете, кроме одного-единственного приказа. Поэтому, когда снизу перестали рваться на свободу черные языки магии, я заставил себя встать. Утер безостановочно струящуюся по лицу кровь. Отыскал окаменевшую девицу, уставившуюся на меня с выражением потустороннего ужаса. И, выплюнув изо рта вязкую кашу, в которую превратились защечные подушечки, медленно пошел дальше, не отводя неподвижного взора от коллеги-дарру, с лица которой внезапно схлынула вся краска. – Этого не может быть! – прошептала она, когда с меня прямо на ходу стали сваливаться обрывки хламиды, из-под которой проступил окровавленный торс, крест-накрест перевитый кожаной перевязью. – Нет! Так не бывает! – Конечно нет, – хрипло согласился я, стряхнув с предплечий полуистлевшие тряпки, и выпрямился. Залитый кровью, всклокоченный, с исполосованным вдоль и поперек животом, из которого торчали стеклянные осколки… Наверное, я выглядел не слишком презентабельно, потому что девица вдруг замычала, попятилась. А затем издала полузадушенный всхлип, развернулась и самым позорным образом кинулась прочь, даже не вспомнив, что в прошлый раз пыталась оказать какое-то сопротивление. Я нагнал ее уже на третьем прыжке и безжалостно ударил в основание шеи, на корню гася любую мысль о сопротивлении. Шестой шейный позвонок такой хрупкий… а рядом с ним располагается такой важный нервный узел… если знать, куда бить, человека можно одним движением превратить в калеку. Конечно, если императору захочется избавить несостоявшуюся убийцу от паралича, один из целителей ее вылечит. Если же нет – лежать ей неподвижной колодой до конца своих дней. Беспомощной и никому не нужной, кроме императорского палача. «Все, хватит. Никаких больше ошибок», – хмуро подумал я, проследив, как девица с коротким всхлипом упала, безвольно раскинув руки и ноги. Самостоятельно передвигаться она больше не могла. Магички из нее тем более не выйдет. Но я на всякий случай двинул ее кулаком по затылку. А когда она потеряла сознание, проворно обыскал. Убедился, что у нее не припрятано под одеждой неприятных сюрпризов вроде третьего стеклянного шарика с гадостью неизвестного происхождения. На всякий случай выудил и отбросил подальше связку из четырех артефактов, которыми непременно заинтересуется Тизар. Только после этого обратил внимание на собственный плачевный вид. Машинально призвал ближайшую зеленую нить. Залечил раны. Стряхнул с себя стеклянные осколки. Так же машинально провел по лицу ладонью, стирая с него подсохшие коричневые комочки. А затем зацепился за что-то локтем. Неожиданно обнаружил, что с висящего на груди перстня тоже слетела маскировка, и несильно вздрогнул. Только этого не хватало! Убедившись, что нелепое заклинание даже сейчас пытается сожрать чудом уцелевшую одежду вместе с кожаной перевязью и закрепленными на голенях и предплечьях ножнами, на которых уже расползались подозрительные черные пятна, я предпочел снять цепочку вовсе. После чего спрятал ее в кулаке, не надеясь на сохранность карманов, откуда она могла вывалиться в самый неподходящий момент, и только после этого настороженно обернулся. Тронный зал из некогда великолепного, красиво убранного помещения превратился в усеянный обвалившейся штукатуркой и хрустальными осколками танцпол для сумасшедших. Ходить по нему следовало как по минному полю. Заодно старательно присматриваться, чтобы на голову что-нибудь не свалилось, заранее обходить покореженные стены, по которым словно стреляли из крупнокалиберных пушек. И очень аккуратно огибать валяющиеся тут и там люстры, похожие на громадных дохлых пауков. От поставленной мною защиты и впрямь осталось одно название – несколько десятков вертикально висящих нитей, грубо порванные каналы на потолке и в полу, вяло вытекающая из разноцветных обрывков магия… Все это дополняло картину разрушений и заставляло всерьез обеспокоиться за судьбу присутствующих здесь магов. К счастью, с его высочеством все было в порядке. Он уже выпутался из моей ловушки и, как это частенько бывало, пребывал в состоянии тихого бешенства: на людей еще не бросался, но зыркал по сторонам с таким видом, что если бы взглядом можно было убить, от меня осталась бы кучка праха. Впрочем, в мою сторону его высочество почти не смотрел – всего разок испепелил взглядом и на этом, пожалуй, все. Не потому, что не заметил перемен в моем внешнем виде. И не потому, что одним махом получил ответы на многие свои вопросы. Просто в данный момент он был занят тем, что стаскивал с отца мастера Зена. Причем делал это так, что меня кольнуло дурное предчувствие. Уже не нужно было объяснять, почему закутанное в черные одежды тело не приподняли, а просто отвалили в сторону, как бревно. А уж когда я увидел в спине учителя огромную дыру, объяснять что-либо тоже не понадобилось. Мастер Зен… Конечно, вы не могли сюда не прийти, почувствовав зов от печати. Император оказался в опасности, и вы даже через три года не смогли противиться потребности его защищать. Да вы, наверное, и не противились даже. Просто терпеливо ждали того дня, когда сможете исполнить свой долг до конца. – Отец! – У Карриана дрогнул голос, когда из-под тела убитого мастера-тени показалось лицо императора. По-прежнему бледное, с темными кругами под глазами… его величество дышал тяжело, но я лишь, когда подошел ближе, понял, по какой причине он так плохо выглядел: в его груди тоже зияла глубокая рана. Оплавленная по краям, почти не кровоточащая, не слишком большая, но настолько глубокая, что даже любой бы понял – тут даже очень хорошему целителю предстояло много работы. Вероятно, учитель не смог закрыть хозяина полностью. В отличие от меня магии он не мог ничего противопоставить. Только попытаться взять удар на себя. Но и этого, к сожалению, не хватило, потому что заклятие прожгло мастера Зена насквозь и сумело ранить императора. – Ваше величество! – прохрипел подползший к повелителю Тизар. Лицо его было покрыто сажей и искажено неподдельной мукой, а в глазах стояла такая боль, что я непонимающе замер. – Сир! Зачем?! На губах его величества мелькнула слабая улыбка. – Кому-то надо было. А Карриан важнее… Я перевел взгляд на окаменевшее лицо наследника престола и поразился – оно стало страшным. И можно было лишь догадываться, какие эмоции испытывал его высочество при мысли, что отец посчитал его важнее себя самого. Рам! Да что же такое?! Что случилось?! И почему, черт возьми, молчит печать?! Я до сих пор ничего плохого от нее не чувствую, а как такое возможно, если все плохо?! Император умирает?! Но тогда почему Тизар ничего не предпринимает? Что? Магии лишили? Так нить я ему сейчас дам… Я торопливо опустился возле императора на колени и всунул магу сияющий зеленью, сотканный сразу из десятка более мелких ниточек пучок. – Оставь, – слабо улыбнулся император Орриан. – Мне уже ничто не поможет, мальчик. – Но она ведь зеленая… – дрогнувшим голосом уронил я. – А моя аура стала черной. Ты разве не видишь? Я присмотрелся повнимательнее и только сейчас сообразил, что сажа на лице Тизара – это вовсе не сажа, а тонкий налет темной магии, которой «дядюшка», даже находясь от линии удара дальше всех, хватанул немало. Под сажей, судя по слабо горящим изумрудным искоркам, уже работало какое-то исцеляющее заклинание. А то и не одно. Но у Тизара почернело только лицо. У Карриана, если я правильно рассмотрел, «обожгло» левый бок и руку – ту сторону, которой он находился ближе к отцу, когда я его толкнул. А его величество стоял к девчонке лицом. Именно на него пришелся максимальный удар. И если бы его не прикрыли… Я растерянно покосился на тело мастера Зена и вздрогнул – оно прямо на глазах обращалось в прах. Вот с тихим шелестом опала ткань с головы, ненадолго открыв изуродованное грубыми шрамами, совсем еще не старое лицо. Затем такие же, словно следы от зажившего ожога, шрамы проступили на обнажившейся груди, уходя на бок и левую руку. Вот следом за тканью начала стремительно истлевать кожа, мышцы, обнажая посеревшие и стремительно покрывающиеся рытвинами кости… Да нет! Неужели и Орриан тоже… – Это магия смерти, Мар, – невесело улыбнулся император, когда я перевел на него ошарашенный взор. – Самая опасная разновидность нашего дара, которая с одинаковой силой воздействует на все живое. Это происходит всегда, когда она остается без контроля. И убивает до тех пор, пока кто-то не возьмет удар на себя. Но хуже другое – магия целителей для меня так же опасна, как и магия смерти. Я едва не отшатнулся. – Ты все правильно сделал, мальчик, – тем временем добавил его величество. – Если бы я не забрал заклинание, оно ушло бы дальше – во дворец, затем в город… А если бы ты не уничтожил второе, то здесь лежали бы три мага, а не один. Тогда как заклинание все равно ушло бы дальше и продолжало убивать до тех пор, пока энергия его заряда, помноженная на силу, украденную у нас троих, не истощилась бы полностью. Тот, кто создал это заклинание, знал об этом. Найди его и убей, Мар эль Ро. Это – мой последний приказ, который ты должен будешь исполнить. – Т-тизар… это как-то можно остановить?! – внезапно охрипшим голосом спросил я. – Нет! – горестно прошептал придворный маг, даже не взглянув на нить, которую я до сих пор ему протягивал. А император понимающе улыбнулся: – От безусловно смертельных заклятий нет защиты, мальчик. Даже у их создателя. Мне не больно. Не переживай: смерть не добавляет, а, наоборот, уменьшает страдания. Но ее приход неизбежен, поэтому, когда мое сердце остановится, тело тоже обратится в прах. «Но так не должно быть!» – едва не воскликнул я вслух. А потом покосился на Карриана и понял: не должно, но бывает. Именно поэтому темный дар считается таким опасным. – Дай руку, – велел император Орриан, требовательно глянув на меня снизу вверх. А когда я торопливо протянул ладонь, его пальцы ненадолго сжались вокруг моего запястья. – Ты больше не моя тень, мальчик-дарру по имени Мар. Ты сделал все, о чем я тебя попросил, поэтому я тебя отпускаю. Но поклянись мне… здесь, сейчас… что будешь беречь и охранять нового императора так же, как собирался беречь и охранять меня. – Отец! – вскинулся Карриан. – Помолчи. Мар? – Сир, я… – Ты сомневаешься? – проницательно глянул на меня император. – На моих руках немало крови, ты прав. И в чем-то я жестоко ошибался. Но я не делал в своей жизни трех вещей: не убивал невиновных умышленно, никогда не принуждал женщин, тем более детей, и не предавал тех, кто мне дорог. Ты мне веришь? Я оценил его почерневшую ауру и неохотно кивнул. – Да, ваше величество. – Тогда обещай. – Клянусь служить империи и императору, – поджал губы я. А когда магическая печать легонько кольнулась, подтверждая разрыв нашей связи, когда часть ниточек перебросились с императора на его сына, а Орриан успокоенно прикрыл веки, я очень тихо добавил: – До тех пор, пока он не скажет, что я ему больше не нужен. Карриан метнул на меня еще один раздраженный взгляд, а умирающий нашел в себе силы усмехнуться. – Упрямый волчонок… Но оно и к лучшему. Я принимаю твою клятву, Мар эль Ро. А теперь оставь нас. Растерянный и оглушенный, я поднялся и отошел в сторону, не прислушиваясь к тому, какие распоряжения отдает император сидящему рядом сыну. Но при этом у Карриана окончательно помертвело лицо. В глазах застыло абсолютно нечитаемое выражение. Они сначала потемнели. Затем почернели. На скулах в какой-то момент загуляли тугие желваки. Но когда император что-то спросил, наследник престола все-таки неохотно кивнул. Только после этого его величество Орриан облегченно вздохнул и впервые на моей памяти о чем-то попросил: – Я хочу, чтобы вы похоронили меня рядом с братом…